Мое малиновое лето с поцелуями. Часть 5. Рассказ
Все части рассказа здесь
-Аксютка! - Гриша встревоженно смотрит на меня - тебе нехорошо?
Я киваю головой, продолжая смотреть на памятник с фото улыбающейся женщины.
-Да - голос мой не похож на прежний, он какой-то слабый и неживой - да, мне не...
Я не успеваю закончить - по непонятной причине грохаюсь в обморок и чёрная пелена поглощает мой разум.
В этой пелене нет ни звуков, ни ярких красок этого мира и, что самое печальное, в ней нет того, что я люблю больше всего на свете - музыки.
Я прихожу в себя только тогда, когда Гриша несёт меня по нашей улице на руках. Я чувствую себя пушинкой - он даже не запыхался, хотя идти от клаdбища до нашего дома - то ещё расстояние. Мне не хочется, чтобы это кончалось - его сильные руки, запах его тела совсем рядом, сквозь футболку я ощущаю его упругие мышцы, и эта его близость делает мне больно - от осознания того, что этот вот момент может никогда не повториться больше.
Встревоженная бабуля то и дело спрашивает у Гриши, что произошло, он что-то отвечает ей, - мне сейчас всё равно, я не вслушиваюсь - потом кладёт меня на кровать в комнате и легонько хлопает по щекам, чтобы я пришла в себя.
Я открываю глаза, и ко мне тут же кидается бабушка:
-Аксютка, что же ты? Как же так? Ты заболела, может?
-Ба, не волнуйся - слабым голосом говорю я - это от жары. Я много времени провела около моgилы деда, на улице печёт, вот и поплохело. Надо было водички с собой взять.
-Аксинья, ты правда в порядке? - встревоженно спрашивает Гриша.
-Да-да - благодарно смотрю на него - спасибо тебе, Гриш, если бы не ты - так бы и осталась валяться на этом клаdбище.
Он выглядит смущённым и мне приятно - неужели он тоже неравнодушен ко мне? Или он видит, что я неравнодушна к нему?
-Ладно - он поворачивается к бабушке - баба Агаша, мне идти пора.
А бабушка суетится, предлагая ему чай, благодарит его и не знает, куда деться и что сделать от этого чувства благодарности.
У двери Гриша подмигивает мне:
-Поправляйся и отдыхай. И ещё - помни, ты мне обещала...
Я улыбаюсь ему и киваю головой, говорю, что приду в себя и обязательно выполню обещанное.
Когда он уходит и мы с бабушкой остаёмся одни, она, щупая мою голову, даёт градусник, приносит холодной воды и какой-то травяной настой на sпирту и тут же подозрительно спрашивает:
-А что ты ему обещала?
-Сыграть, бабушка. На скрипке. Он говорит, отец его слышал и хвалил, теперь он тоже хочет послушать.
-Не связывалась бы ты с ним - недовольно бубнит она - отец у него...Митька...дюже странный, что, впрочем, вполне объяснимо - Вера, жена его, Гришкина мать, хорошая женщина была.
Бабушка прикладывает к уголкам глаз кончик белого платка - здесь, в посёлке, они все такие, эти бабульки - сентиментальные и сочувствующие.
-Да Нинка ещё эта - продолжает бабушка - как дикая кошка бегает за ним, проходу не даёт, а весь посёлок над ней смеётся. Дура.
Я хватаюсь за эту возможность выведать у бабушки как можно больше:
-Ба, а почему Гришину мать не нашли? И зачем тогда поhоронили вот так, без тела? Разве так можно?
-Ну, так там всё и так понятно было...
И бабушка повторяет мне то, что уже говорил Гриша - про коряги на дне озера и про его опасность.
-Нет, я не понимаю! - искренне удивляюсь я - тапок - это же не показатель того, что человек утонул, почему не стали искать и так легко признали погибшей?
-Искали - я вижу, что бабушка злится - долго искали, а время-то уже шло к сентябрю месяцу. Да и вода в августе уже холодной становится, могло у ей ноги свести просто. Вот и признали погибшей.
-Ба - говорю я - одежду на берегу не нашли и в воде один только тапок. Она что - в одежде что ли плавала?
-А что здесь удивительного? - отвечает бабушка - у нас многие бабы так делают. Особливо если жара. Потом на берег выбираются, две минуты - и обсохла!
-И в тапках? - саркастически спрашиваю я.
Она качает головой.
-Вот уж не знаю, Аксютка, чё ты так этим интересуешься, а тока послухай меня - не связывайся с этим Гришкой - проблем себе наживёшь.
Я успокаиваю бабушку, что больше не буду связываться с ним, но по её виду понимаю, что она мне не верит.
Остаток дня я провожу в постели, головокружение прошло, но бабуля не даёт мне вставать. Сначала приходят девчонки, Галинка и Эд, щебечут, как стая перепуганных птиц, рассказывая о том, как по всему посёлку уже гуляет новость о том, что Гришка меня на руках таскал.
Они спрашивают о моём самочувствии, а Эд опять принёс целый букет дикой малины. Потом к их компании присоединяется Андрей-бармен из клуба, который тоже принёс мне угощение - клубники из собственного огорода.
Первой не выдерживает Галинка:
-Ты бы видела лицо Нинки, когда до неё эта новость дошла! Я думала, она от злости лопнет. И что ты думаешь - эта дура пошла к Грише выяснять отношения!
-И что? - делая вид, что меня совсем не интересует это, как можно более равнодушно спрашиваю у Галки.
-Ничего. Отец Гришкин вышел, сказал ей, что тот работает, а когда она начала орать, просто выставил её за ворота.
Мы вместе весело смеёмся, и Галинка добавляет:
-До чего же она склочная!
После их ухода сразу же является Элька. Таращит на меня свои огромные глаза, спрашивая:
-Подруга, что произошло? Вся деревня слухами полнится, как Гришка тебя на руках тащил домой.
Я рассказываю ей про то, что мне стало плохо на клаdбище, опуская, впрочем, некоторые подробности. Не надо пока никому из них ничего знать - ни Эльке, ни Грише.
Подруга уходит только тогда, когда солнце начинает уже устало клониться за горизонт. Небо розовеет, и я с удовольствием наблюдаю в окно закат - нигде я не видела ничего подобного, это зрелище настолько прекрасно, что от этой красоты хочется либо петь, либо плакать.
Я долго не могу заснуть, и всё думаю, думаю. Мне в голову приходит одна мысль, и я засыпаю с твёрдым намерением осуществить завтра то, что задумала.
На следующее утро я поднимаюсь довольно поздно - сказалась бессонница. Бабушка уже сделала все дела и теперь отдыхает в прохладных сенях, перебирая за столом какие-то травки.
Я говорю ей, что иду купаться на озеро, беру с собой полотенце и целлофановый пакет и ухожу.
Слава Богу, на озере никого нет, поэтому я быстро раздеваюсь, прячу в пакет сарафан и балетки, плотно завязываю и плыву на противоположный берег, туда, где стоит старый кедр с никому, кроме меня, неизвестным содержимым в дупле.
В тени леса купальник мой сохнет медленно, но я решаюсь идти - по пути высохнет, и ищу тропинку. Она узкая, петляет меж деревьев и кустарников, весь лес какой-то необычно тихий, тревожный, словно чувствует что-то. А мне неприятно оттого, что я нарушила эту тишину.
Вскоре тропинка выводит меня на поляну, за которой дальше виднеется небольшая деревенька. Пока иду по поляне - купальник высыхает, я наряжаюсь в свой сарафан и решительно иду в деревню, надеясь на успех того, что я задумала.
Да, издалека мне показалось, что деревня совсем маленькая, но на самом деле это не так - здесь несколько улиц, и она не намного меньше нашего посёлка. Около ворот стоят крутые машины, добротные, свежесколоченные избы украшают улицы, резвятся и бегают ребятишки и видно, что в этой деревне тоже живёт много молодёжи.
Наконец я нахожу старенький, покосившийся дом с давно некрашенными ставнями и о, удача! - на скамейке около калитки сидит бабулька, старенькая, в морщинах, опираясь на трость.
Я подхожу к ней, и усаживаюсь рядом на скамейку.
-Здравствуйте! - приветливо говорю - скажите пожалуйста, а вы давно тут живёте?
-А тебе чего? - подозрительно интересуется бабуля.
-Я человека одного ищу, вот, хотела просить вас помочь в моих поисках. Кто, как не старый житель этой деревни будет знать здесь всех.
Она смотрит на меня и спрашивает:
-Ну а кого ищешь-то?
-Веру. Ларионову. Очень красивая темноволосая женщина. Восемь лет назад пропала.
Бабуля задумывается, перебирает губами, молчит, глядя куда-то вдаль:
-Не, девка. Нет у нас такой, точно. Ты на возраст мой не смотри, у меня память, как у ентих - роботов, будь они не ладны. Я всю жизнь продавщицей в местном сельпо проработала, усех тут знаю. Да ишшо восемь лет, говоришь. Тут за это время тока местная молодёжь переженилась, да детишков завели, да вот ишшо с городу понаехали пара-тройка, домины себе отгрохали, да живут. Но никого с тамим именем или фамилией нет, да и красивая темноволосая тоже будто не подходит. Есть у нас, конечно, красивые бабы с тёмными волосами, но они не Веры, и не Ларионовы.
Я встаю:
-Спасибо вам, бабушка, большое и дай Бог здоровья - и отмечаю про себя - значит, и правда утонула...
Я уже собираюсь уходит, когда вдруг голос словоохотливой старушки останавливает меня:
-Ты про енто озеро, дочка, будь оно не ладно?
Я возвращаюсь, сажусь опять около неё и спрашиваю:
-Да, а что?
-Да стрёмное озеро-то это...люди там постоянно топнут, то на лодках, то так... У нас уж никто не ходит на его. Запруду вона на речке сделали, да там барахтаются и пляж создали. Токмо с того посёлка на том берегу в ём плещутся, в ентом озере, страха не знають. У нас там, дочка, восемь годов назад тоже мужик утоп...
Я смотрю удивлённо на бабушку и спрашиваю:
-Да что вы говорите? А...когда? Вы помните, в каком месяце?
-Дай подумать... - бабуля опять пожевала губами - в августе, точно. На озере тогды нашли его сандали по поверхности плавающими. Вызвали водолазов - они ничё не нашли, в смысле, тела его. У его, у Сашки-то, одна матка была, да та умом тронулася, когда об том узнала. А скоро и померла опосля этого.
-И никого не осталось больше? Из родственников? - с надеждой спрашиваю я.
-Нет, девка, никого.
-Ну, а лет ему сколько было?
-Дай подумать - бабуля опять задумывается - где-то тридцать шесть однако. Но могу соврать, но не боле того - тридцать пять-тридцать шесть.
-Спасибо - говорю я бабушке.
-Храни тебя Бог, девка.
Ну, нет! Это не может быть простым совпадением! Пропали два человека - один с одного берега, другой - с другого. Я даже не сомневаюсь, что одновременно пропали, это точно! А таких совпадений не бывает!
Ох, что же теперь делать! Расследование моё зашло в тупик. Итак, от матери Гришки остался только её муж, "странный", со слов бабушки, дядя Митя.
От неизвестного пока Сашки не осталось вообще никого - его мать сошла с ума от горя и умерла. Что же делать?
Почему-то мне казалось, что два этих голубка инсценировали свою гибель и просто сбежали. Неужели?! Разве можно быть такими жестокими? Ведь этот Сашка бросил свою мать - единственного близкого человека, а Вера бросила сына - Гришку. Бог с ним, с мужем, - он взрослый человек - но Гришка, он же тогда ещё подростком был! Как же могла так поступить женщина!
Я вдруг представила тогдашнее Гришкино состояние - он потерял самого близкого человека, маму, и мне стало жутко и страшно. Я должна найти её! Почему-то стопроцентно я была уверена, что она жива.
Я вернулась домой задолго после обеда. Бабушка стала ворчать, что я не соблюдаю режим питания, мало ем, зато постоянно торчу на озере или убегаю куда-нибудь. Впрочем, потом она согласилась, что отдых есть отдых. А в жару и еда в рот не лезет.
Я прошу бабушку много не готовить - аппетит у меня всегда был довольно слабый, и чтобы зря не переводить продукты, лучше готовить меньше. Но от запеченной утки отказаться я не могу!
Сочное, вкусное мясо приправлено травами, утка нашпигована рисом, и так приготовлена, что тает во рту. Ммм, вкуснятина!
После таких непередаваемых вкусовых ощущений я валяюсь в своей кровати с ноутбуком. Подключаю интернет, захожу в соцсети и начинаю методично искать Веру Ларионову. Ни одна из просмотренных мной фото не подходит Гришкиной матери. Интересно было бы выяснить её девичью фамилию - возможно, она отказалась от мужней, но девичью может использовать.
Или, если сбежала с этим своим Александром, вообще взяла его фамилию. Ну как я не догадалась узнать его данные у бабули, с которой разговаривала!
За этим занятием меня застаёт Элька, целует в щёку, спрашивает о самочувствии. Убеждаю её, что всё в порядке, а потом аккуратно свожу разговор на Гришину мать:
-Слушай, Эль, а... ты что-нибудь ещё про Гришину маму помнишь? Ну такое, особое?
Она смотрит на меня круглыми глазами и спрашивает:
-А почему тебя это интересует?
-Пока не знаю - вздыхаю я - просто мне кажется странным, что от человека нашли только тапок и тут же записали в "mёртвые".
-Ну не тут же - пытается спорить подруга - так-то долго её искали. Слушай, ну если тебе это так интересно, поговори с её близкой подругой.
Я смотрю на Эльку, и не верю тому, что кроме мужа Веры есть человек, который может что-то знать о её жизни.
-А кто она? - спрашиваю у Эльки.
-А это мать Андрея-бармена, жена владельца клуба. Они конкретно дружили с тётей Верой. Она, конечно, тётка простая, но не могу гарантировать, что станет с тобой о тёте Вере говорить - она очень тяжело переживала, когда тётя Вера пропала. Да все переживали - она была солнечным очень человеком. Хорошим.
Неужели у меня появилась надежда найти мать Гриши?! Очень надеюсь, что она жива! Что же, подруга Веры - это хоть какая-то ниточка...
-Аксютка! - в комнату входит бабушка - там, это...соседи просят тебя...поиграть на скрипке... Дак если ты не хочешь или тебе тяжело, или устала, я пойду, скажу им...
-Нет-нет - торопливо останавливаю я её - не надо, ба. Я буду играть.
Мы выходим за ограду с Элькой. Она дёргает меня за подол сарафана и шепчет, обдавая тёплым дыханием ухо:
-Вон она, Андрея мать, подруга тёти Веры - и взглядом показывает мне на ухоженную женщину со стильной стрижкой, в рубашке с коротким рукавом и джинсах. Благодарно киваю подруге.
Толпа собралась довольно внушительная - я ищу взглядом Гришу, но не вижу его. Ну да, ведь я обещала сыграть только для него...
В этот раз я выбираю Альбинони "Адажио", и прекрасные звуки наполняют моё сердце печалью и какой-то безысходностью. Я закрываю глаза, мои пальцы, сжимающие смычок, умело, на автомате, скользят, выдавая правильные, наполненные душой, звуки.
Опять ничего не существует в этом мире - только я и музыка, и прекрасный инструмент, с помощью которого я могу чувствовать, как воспаряю к облакам.
В один из моментов я вдруг понимаю, что по моей щеке стекают две горячие слезинки, всё правильно - произведение про любовь, и у творческого человека эта музыка должна вызывать слёзы.
К реальности я возвращаюсь только тогда, когда заканчиваю играть. Открываю глаза - передо мной толпа людей, которые смотрят на меня с восхищением, женщины вытирают платками носы и красные глаза, мужчины отводят взгляды вниз. Вот он, истинный успех музыканта - пробить публику на эмоции!
Все опять хвалят меня, благодарят бабушку, другие бабульки не хотят расходиться, и остаются на лавочке. Ко мне подходит Элька, у неё красный нос, и потёкшая тушь:
-Ну, подруга! Ты и талант! Я как с первых нот плакать начала, так только к концу остановилась.
Глажу её по плечу, и иду навстречу маме Андрея - она подходит ко мне и говорит:
-Здравствуйте. Андрей мне все уши про вас прожужжал. Вы действительно красивы и талантливы, хотя я ему не верила, так как мой сын склонен преувеличивать.
Стеснительно благодарю её и спрашиваю:
-Скажите, если вы не слишком заняты, мы могли бы завтра встретиться и поговорить?
-О чём? - удивлённо спрашивает она.
-Это длинный разговор - говорю ей я, не желая сейчас даже намёком показать, что разговор будет о матери Гриши.
Она дотрагивается до моего плеча:
-Приходите завтра, после обеда. Адрес вам Эля подскажет.
Киваю ей с благодарностью и отхожу к подружке.
-Ты что, правда пойдёшь? - спрашивает Эльвира.
-Да - отвечаю я ей, и она укоризненно качает головой.
Лёжа в кровати, я слушаю, как бабушки на улице поют деревенские песни. Как же мне тут нравится! Всё просто и понятно - обычная деревенская жизнь. Хотя, про "просто и понятно" я погорячилась - с матерью Гриши не всё так просто и понятно...
Из своих мыслей меня вырывает бабушкин голос:
-Аксинья - он какой-то странный и непривычный, этот голос, строгий и словно осуждающий - иди, там к тебе приехали...
Смотрю на неё вопросительно - кто это может приехать ко мне в столь поздний час? Но моя бабуля молча уходит в горницу.
Продолжение здесь
Всем привет, мои родные) Хотела спросить - какую музыку Вы любите слушать? Вот я, например, тоже плАчу под "Адажио" Альбинони... Нет, слушаю и современные тоже, но далеко не всё. Вернее, даже не современные, а из 90-х-00-х годов. Но классику люблю, особенно нравится "Реквием по мечте" Моцарта. Послушайте, не пожалеете...
Желаю Вам в жизни гармонии и... любите музыку...любую... Она помогает мечтать, творить и... воспарять иногда) Особенно медитировать под классику очень здорово. Остаюсь всегда с Вами. Ваша Муза на Парнасе.