Это была худощавая до измождённости женщина лет пятидесяти пяти. Наверное, с год назад она перестала красить волосы, и седина отвоевала уже большую часть головы.
Платка на женщине не было. Наши храмовые помощницы вложили ей в руку косынку общественного пользования. Она взяла, но не повязала. Так и таскала ее за собой в руке.
- Вы на исповедь? - осторожно спросил я, видя полуобморочное состояние женщины.
- Наверное, мне нужно с кем-то поговорить. Да, определённо... - невнятно пробормотала она и представилась:
- Маргарита. Я из Подмосковья.
- Отец Игорь, - в той же интонации сказал я.
Но времени на полноценный разговор не было. Ещё пару минут, и вечерняя служба двинется к завершению. Тогда мне не отвлечься ни на минуту. Останется только первый час, который чтец прочитывает минут за десять. Но судя по состоянию женщины, времени нужно больше.
- Я сына своего приговорила. Это было давно. А я только сейчас поняла, - внезапно произнесла Маргарита.
- Он ... жив?
- Жив, но от этого не легче.
- Пожалуйста, дождитесь завершения службы. Мы обязательно поговорим.
Разговор с Маргаритой был трудным, временами невыносимым из-за бесконечных повторов и надрывных интонаций. Поэтому просто перескажу содержание.
Алексей - ее единственный сын. Когда он заканчивал школу, это был субтильный инфантильный подросток со сплошными тройками в аттестате. И родители не представляли его в армии. Тогда и возникла идея «отмазать» его. Простите за дерзкий сленг. Обычная практика для того времени.
У Алексея был вялотекущий хронический бронхит. За деньги не слишком щепетильный врач раздул диагноз до бронхиальной астмы с приступами и перспективой инвалидности. Мысль пойди дальше и сделать парня инвалидом (на бумаге) пришла матери. Какие-то деньги, и вроде бы не просто так бездельничает. Это был ещё 1998 год. Трудное время безответственности и продажности. Все получилось.
А буквально через год Алексей напился в нехорошей компании и заснул прямо на улице. Он пролежал всю ночь на ледяной ноябрьской земле. Мать, чуть не сошедшая с ума от неизвестности, искала сына и не находила.
Потом он кое-как пришёл в себя. Но переохлаждение было катастрофическим. Ещё через год у Алексея диагностировали рассеянный энцефаломиелит. И он стал инвалидом не только на бумаге.
К Маргарите осознание связи этих событий пришло намного позже. Сначала она с сыном просто носилась по больницам и врачам. Сын завис в одном состоянии, и оно было плохим. Плохо действовали рука и нога.
Совершенно расстроилось зрение.
А потом у Маргариты на работе молодая бухгалтер Анжела позвонила из Сочи, где была в отпуске, и несчастным голосом сообщила, что заболела, и отпросилась ещё на неделю. А вернувшись, загорелая и счастливая Анжела немедленно легла в больницу с почками. Это сотрудницы постарше прокомментировали так:
- Врать не надо было. Взяла бы за свой счёт. А тут хнычет: «Заболела...» И сразу ей прилетело то, что накаркала.
- Что накаркала? - напряглась Маргарита.
- Болезнь. Никогда нельзя себе и близким болезни добавлять. Так и будет, - авторитетно сказала Раиса Михайловна, самая взрослая из всех.
- А что теперь делать? - помертвевшими губами прошептала Маргарита.
Раиса Михайловна не поняла, что речь у коллеги уже перетекла на личную плоскость и разъяснила:
- Я бы на месте Анжелы к батюшке пошла, покаялась.
И тогда зарыдавшая от полноты переживаний Маргарита рассказала о своей ситуации с сыном. Притихшие женщины выслушали ее, пожалели, но не оправдали.
А дальше произошло худшее из того, что могло случиться. Все произошедшее Маргарита сочла мистикой. И она обратилась к «специалистам» - экстрасенсам, знахаркам и колдунам всех мастей. От одного - к другому, потом - к третьему. На цифре «восемь» Маргарита остановилась и опомнилась.
Конечно, усилия ни к чему не привели, а только ещё больше запутали и усложнили ситуацию.
В своём Подмосковье она не пошла в храм. Ее отпугнула толпа прихожан. А вот в нашем селе, куда в конце курортного сезона она вывезла своего больного сына, Маргарита смогла дойти до службы. Ей было очень тяжело.
И вот, рассказывая мне об этих бесплодно и безрассудно потраченном времени и силах, потерянных благодатнейших духовных ресурсах, Маргарита уже не плакала, а подвывала. Ей казалось, кто-то сильный и умный может одним махом разрубить порочную связь лжи и болезни. Но для борьбы со страстями наиболее важно собственное покаяние. А Маргарита только в самом-самом начале пути.
Маргарита думает, что ей просто не повезло. Она действительно до сих пор не поняла, что в принципе ни себе, ни близким нельзя приписывать болезни.
А как Вы считаете, почему этого нельзя делать? Я очень жду Ваши комментарии.
Слава Богу за все!
священник Игорь Сильченков.