Рассказ
I.
Горела полусфера заката. Из трубы покосившейся крестьянской избы, несмотря на жару, сочился чуть видимый сизый дымок. Ссутулившийся от тяжёлого физического труда человек в грязном охотничьем камуфляже устало подошёл к избе и узловатой пятернёй рванул на себя лоснящуюся деревянную ручку входной двери. Она тяжело отворилась, обнажив перед ним другую дверь – металлическую пуленепробиваемую с кодовым замком и биометрическим устройством. Человек сначала набрал комбинацию цифр, затем приложил палец к датчику, после чего вынул холодное голубое око из своей глазницы и подставил его под красный сканирующий луч. Дверь плавно и бесшумно отодвинулась в сторону. Перед ним вздулся пузырь просторного холла с гладким мраморным полом и стенами из дикого камня. Клубился полумрак, лишь несколько факелов потрескивали, рассыпая тусклый свет.
Человек нетерпеливо нащупал на спине язычок молнии, и потянул за него вниз через пах – и кверху, описав полный круг по экватору своего тела, пока заскорузлая оболочка не разделилась надвое. С большим усилием и облегчением он высвободился из личины простоватого крестьянина и убрал её во встроенный шкаф. Некоторое время он задумчиво стоял напротив большого зеркала, разминая затёкшие члены и разглядывая себя. Голый, стройный сорокавосьмилетний мужчина, с короткой стрижкой без единого седого волоса. С гладким лицом без единой морщины.
В зеркале позади него отразились расплывчатые очертания молодой обнажённой рабыни с бесформенной чёрной кляксой в руке. По мере того, как она приближалась, очертания склеивались, становясь чётче.
- Ваша сутана, pater.
Человек повернулся, тепло взглянул в серые стеклянные глаза и протянул ей три белые лилии. Она взяла их в руки, умилилась и выронила на пол. Цветы хрустальными осколками разлетелись по гладкой поверхности.
- Я устал и замёрз, опять ничего не растёт в огороде, - промолвил он сухим, едва шевелящимся ртом.
- Я затопила камин, mon sieur, - рабыня заботливо помогала ему надеть сутану на голое тело (слегка раздувая ноздри ревниво вдыхала она запах цикория, исходящий от него), - и нагрела воду для омовения ног.
- Спасибо, Лиора, - поблагодарил он, пригладив её белые волосы на виске (на пальцах пурпурно блеснули перстни), и они пошли по узкому коридору. Шлёпали голые ступни по мрамору пола. В бесчисленных зеркалах отражались они двое: он в сутане католического священника с льняной колораткой у кадыка, она голая как полагалось ей всегда и везде. Сходились в одну точку и расходились в разные стороны. Дробили и множили себе подобных. Мельтешили, исчезали и появлялись. При ходьбе она слегка покачивала бёдрами, ритмично касаясь его ноги через сутану. От этого прикосновения по телу пробегал приятный озноб предвкушения.
Он озяб. У большого камина их сдержано встретила огромная, похожая на ворону… на ворону-ю кобылу тёплая сука породы немецкий дог – третий и последний член их семьи. Ткнулась ему в руки и обслюнявила их.
Человек молча потрепал собаку по холке, произнеся несколько раз её кличку Эстера, Эстера… И она ушла счастливая, но не показавшая виду, на свой огромный диван ошую камина. За окном полосонула космос упавшая звезда. Эстера.
Он распахнул сутану, обнажив торс и сел в глубокое кресло. Лиора подползла к нему на коленях и погрузила его натруженные, оплетённые вспухшими венами ноги, в позолоченный таз с горячей водой. Клубился пар. Всё так же, стоя на коленях, едва касаясь его ног длинными пальцами, она произнесла тихим холодным голосом:
- Расскажите мне о Клэр, my lord.
II.
В той искусственной жизни, где даже в жару его пронзает лёд одиночества, где он вынужден носить тяжёлую бутафорскую оболочку крестьянина, растить овощи на огороде и снимать об этом кино; жить в чёрной крестьянской избе с паутиной по углам; бороться за урожай с градом, заморозками, кротами и причудливыми хищными насекомыми; в той одинокой жизни он не музыкант, а писатель. И когда вышел из типографии его новый роман, Клэр прислала ему сообщение, заказав книгу. До этого часу она была ему незнакома. А она его знала пять лет по фильмам и книгам, рассыпанным в сети. Её письмо едва уловимо отличалось от прочих. Наверное тем, что между строк его были вплетены нити взволнованности и (хоть и приятной) тревоги. Он получил деньги. Она пошутила, что «быстро они долетели».
Да, быстро.
Они долетели.
Их виртуальный роман развивался так быстро, что к четвергу они долетели до того, что длина ленты их переписки ВКонтакте равнялась расстоянью от планеты Земля до облака ООрта. А к субботе – до Проксимы Центавра… и обратно. Нет ни одной темы, которую бы они не затронули. Они писали, писали, писали. Лишь бы была возможность взволнованно чекнуть мессенджер и найти там очередное письмо. Он тяжело впускал её в свою жизнь, но, впустив, не мог уже жить без её сообщений.
Однажды она прислала ему фотографию невзрачных синих придорожных цветов, которыми она почему-то так восхищалась. «Цикорий любимый мой». Всего одна запятая после слова «цикорий», и как изменился бы смысл. Но, запятой не было.
«Нельзя торопиться, - говорил он себе, - не вспугни, не обидь, ни словом, ни знаком препинания».
…От горячей воды его начало клонить в сон. Лиора, сидя на мягком ковре, плавными вращательными движениями намыливала его ногу и внимательно слушала. Глаза её по-звериному сверкали в полумраке.
В камине прогорела и обвалилась стопка дров. Брызнули искры. Рабыня поднялась и подбросила в топку несколько сухих поленьев акации. Терпкий аромат коснулся его ноздрей.
Терпкий аромат тела Лиоры.
Она вернулась и продолжила намыливать его ногу. Дрова разгорались, и комната озарялась светом. Всё в интерьере зашевелилось, ожило и стало отбрасывать длинные ломаные тени.
…Её звали Клэр. Кларисса. Она была ровесницей его дочери. Шарлатаны психологи много интересного рассказали бы о мезальянсе и вампиризме. («Разница в возрасте у супругов должна быть 1-2 года, иначе старший будет высасывать энергию у младшего»). Это абсурд, вранье. В паре, где мужчине 48, а женщине 25, он всегда чуть-чуть инфантилен и гиперактивен, а потому не интересен ровесницам, разгадывающим по вечерам головоломки Судоку с внуками. Она намного взрослее и рассудительнее своих сверстников, любит поучать. Поэтому неинтересна им. Мудра не по годам. Спроси, и она даст ответ на любой самый сложный бытовой вопрос. В 25 она уже руководит отделом, имеет машину, ипотеку и два неудачных брака за спиной. В то время как у тебя в 48 – горный велосипед, лонгборд, охотничий арбалет Excalibur Crossbow (из которого ты убиваешь оленей) и нелегальный пистолет-пулемёт Узиэля Галя, который носишь тайком под сутаной из чувства мальчишества. Ты дружишь с барменшей из подпольного свингер-клуба, с педантичной аккуратностью посещаемого тобой каждый четверг. (48+25):2=36,5. Тридцать шесть с половиной лет каждому из них в этой паре. Запишите себе в конспекты, психологи, эту простую формулу. И помните, что приматы намного сложнее, чем кажутся.
Лиора, прикрыв глаза, с наслаждением лизала его приподнятую ногу, с которой стекала мыльная вода. Она нежно водила языком по его волосатой коже от большого пальца с грубым желтоватым ногтем (погружая его предварительно во влажную полость рта) до коленного сустава и обратно.
Эстера поскуливала во сне. Камин потрескивал. Всё тише и тише…
III.
Внешность Клэр для него так и осталась загадкой. В её альбоме он нашёл несколько цифровых снимков. На всех она была разной. Попалось два селфи, которые смазано увековечили её с неопрятным бородатым мужчиной. Серую кочковатую лысину окаймлял шрам трепанации черепа. Селфи были брезгливо пролистнуты.
Но, была фотокарточка, из-за которой, собственно, он и начал… Он стал... Он продолжил этот роман. Бывает, что крутится в голове знакомое слово, но не даётся в руки, ускользает, как серебристая рыба, покрытая слизью. С плеском шлёпается с ладоней в мутные воды разума, вильнув хвостом. Нет, не поймать нам её.
Где-то он уже видел это бледное аристократическое лицо с едва уловимыми цыганскими чертами. Длинные влажные волосы цвета осеней ночи и крупные чуть раскосые глаза, в каждом из которых по войду Волопаса.
Где он её видел? Не в прошлой же жизни. Не в толпе ж на базаре. Но где тогда? Где?..
На этом снимке она казалась намного старше. Как будто бы камера случайно опередила время, запечатлев будущий образ…
В зеркале отражался белый изогнутый силуэт Лиоры, на котором переливались красные отблески углей. Голова её, находившаяся поверх его чресел, в мягкой, неторопливой ритмичности двигалась сверху вниз. Он видел, как слегка раздувалась её шея, и выпукло проступали вены, когда она была в перигее, и слышал непроизвольно вырывающийся иногда влажный звук надкусываемого персика, слетающий с её рта, когда она поднимала голову в апогей. Руки скользили по его волосатому, влажному от пота торсу и только что вымытым, вытертым полотенцем ногам.
- Окончательно я в неё… - продолжал он, - влюбился (Лиора тихо застонала) когда услышал её голос на нескольких аудиосообщениях, которые она для меня записала. Я включал и зацикливал их, ложась спать. Мне хотелось слушать её всю ночь. Но при первых аккордах я проваливался в небытие. Ни у тебя, Лиора, ни даже у моей матери не было никогда такого голоса. Всё меркнет: и шипящий парасигматизм морского прибоя в лунную ночь, и блюз дождя в листве городских тополей. Её голос сложен был из таких звуков, которые, подобно психотропным препаратам, проникая в мой головной мозг, изменяли его химический состав. И я превращался в зомби.
Лиора на мгновенье отсоединилась от его тела, чтобы вдохнуть воздуха. И продолжила всё с той же присущей ей размеренной методичностью.
И ведь при всём этом она не была живым человеком. Она – это интернет. Паутина. Химера. Как доказать, что аккаунт не фейк, созданный простейшей утилитой, написанной школьником на переменке между уроками информатики? Он был влюблён в набор цифр. Текст сообщений, фото и даже голос – всё это ничто иное, как электронная комбинация цифр. Он влюбился в интернет, в неосязаемого робота, в приложение, в программу, в электрический импульс.
- Ха-ха-ха-ха… - громко рассмеялся он своим мыслям.
Лиора освободила рот, сглотнула скопившуюся слюну и недоумённо посмотрела на господина. Её припухшие розовые губы и нижняя часть лица блестели. Маленькая прозрачная капелька слюны дрожала на подбородке. Свет от камина, преломляясь в ней, разбрызгивал разноцветный спектр. На запястье Лиоры тревожным красным цветом замигал датчик разрядки аккумулятора.
Он дотронулся до её мокрых волос:
- Ты так сильно вспотела, как будто попала под дождь.
Сжав белую прядь в кулаке (снова блеснули перстни на пальцах) он наблюдал, как сочились и падали на пол капли её пота. Он подал знак продолжать. Рабыня повиновалась.
...Цикорий. Он всегда был равнодушен к этому путешествующему по придорожьям синему цветку. Но теперь, увидя его, невольно будет вспоминать Клэр.
Лиора ощутила у себя во рту привкус цикория похожий на кофе с молоком. Она жить не могла без кофе. И любила цикорий. И в этом они с Клэр были очень похожи.
Горячий приятный глоток крепкого кофе, вперемешку с ароматом цикория.
Откинувшись на мягкий подголовник кресла, он опустошённо наблюдал за серой невзрачной ночной бабочкой, беспомощно кружащей под потолком.
Аккумуляторы Лиоры сели, и она беспомощно обмякла, уткнувшись головой в его горячий пах и преданно обняв его бёдра.
IV.
Он аккуратно снял с себя её сонное тело и отнёс на кровать. Долго искал зарядное устройство. И, найдя, подключил её встроенный аккумулятор к розетке. Датчик на запястье замигал зелёным огнём. Левое веко слегка дёрнулось. Она ожила, но продолжала глубоко спать.
- Лиора, разве я променял бы тебя когда-нибудь на другую, - задумчиво произнёс он глядя, как медленно ходит её грудь в такт дыханию.
Она была андроидом, созданым по образу и подобию его первой любви Лиоры Норвуд. Когда мисс Норвуд было всего шестнадцать, ей случайно занесли инфекцию нестерильной иглой во время анализа крови из вены. И через несколько дней она скончалась от сепсиса.
Спустя двадцать лет, ему досталось в наследство большое имение в Голубых Горах. Продав часть участка, он заказал в «Future Optimal» самую совершенную на тот момент модель робота-гуманоида. Это был дорогой персональный заказ. Андроид скопировал не только возраст и внешность безвременно почившей мисс Норвуд (с точностью до мельчайшей родинки). Но и все её привычки, дефекты речи, лёгкую кривизну переднего зуба, коричневое пятно на правом зрачке. Скопировал запах тела, волос, вкус слюны, солёность слёз. Педантично воспроизвёл всё, кроме одного. В отличие от Лиоры Норвуд гуманоид любил не только его. Электронная версия несчастной девушки одинаково была предана всем мужчинам без исключения. Неисправимая ошибка в программном обеспечении. Никак не удавалось устранить. Патологически необратимая полигамия.
Примерно через полгода, после того, как она была доставлена к нему домой с завода-изготовителя, они впервые вышли в город. В одежде, которую вместе заказывали по интернету, она выглядела элегантно. Туфли, чулки, чёрное платье, большая широкополая шляпа, вуаль…
В городе был карнавал. Всё пестрело масками. Бахали хлопушки с конфети и блёстками. Сверкали купола Шапито. Трепыхалось тряпьё балаганов.
Она закурила и попросила кофе. Он отлучился к автомату всего на одну секунду, а когда вернулся с бумажным стаканом Jardin, её уже нигде не было. Он оббежал всю площадь, обжигая пальцы выплёскивающимся напитком. Но тщетно. Наконец, он устал. Стакан выпал из рук и покатился под ноги ликующей толпе. Растеклась на асфальте тёмная липкая лужица. На хлипкий пустой стаканчик с глумливой теперь уже надписью «Сделал дело? Выпей кофе!» безучастно наступила чья-то нога…
Он нашёл её совершенно случайно по голосу. Она смеялась и что-то быстро-быстро говорила. В ответ грохотал мужской хохот. Она была внутри тонированного полицейского микроавтобуса. Он заглянул в окно сквозь небольшую царапину на тёмном стекле и увидел, как Лиора с наручниками на руках, стоит на четвереньках в окруженье молодых полураздетых патрульных, подобострастно воплощая в жизнь их доселе не реализованные половые перверсии.
Он нервно сжал зубы, оглянулся нет ли кого поблизости (автобус стоял на окраине парка), достал из-под сутаны UZI и перевёл его в автоматический режим ведения огня. После чего резко отодвинул дверцу салона…
В этот момент над городом раздался оглушительный треск сотен запущенных одновременно фейерверков. Обыватели, задрав головы, зачарованно смотрели вверх и кричали «Ура!».
Ловким захватом за волосы, он вышвырнул её из машины на улицу. Затем навёл оружие на патрульных и открыл прицельный огонь. И стрелял до тех пор, пока не опустел магазин, рассчитанный на шестьдесят два патрона. Обезображенные, изрешечённые пулями тела пятерых крепких мужчин разметало по всему салону. Некоторые из них ещё шевелились. У кое-кого до сих пор сохранялась эрекция. Несколько пуль навылет пробили обшивку. Глядя на эти отверстия, он пожалел автобус.
Лиора стояла на улице голая, озябшая, в наручниках, со следами спермы на теле и плакала, горько сожалея о том, что повелитель не дал ей закончить веселье. Покинув транспорт, он грубо схватил её под локоть и поволок к автомобильной стоянке, где был припаркован их Nissan. Она семенила рядом, не сопротивляясь. В его левой руке остывал раскалённый UZI. Взрывались разноцветными фонтанами всё новые и новые красочные фейерверки. Их свет отражался на гладких металлических поверхностях оружия, светился в его больших глазах.
- Больше из дома не выйдешь, - сказал он сквозь зубы, когда они сели в машину. После чего душистой влажной салфеткой обтёр лицо. Но лишь ещё больше размазал засыхающие сгустки чужой крови.
- Да, mon sieur, - тихо всхлипнула она.
От неё неприятно пахнуло чужим потом и семенем.
Наручники он спилил с её рук уже дома.
V.
Дело сталось за малым – перейти на «ты». Он холодно и расчётливо выбирал удобный момент. Внимательно слушал свой внутренний голос.
И однажды вечером, когда несколько часов без умолку они говорили и не могли наговориться, когда наобещали друг другу подарков, когда нежность в их письмах достигла такого предела, после которого только взрыв и рожденье сверхновой звезды, он решился. Написал, что хочет сказать ей «ты», но боится нарушить… что именно нарушить он так и не сформулировал, да и какая разница. После всего, что уже есть между ними, нарушить нельзя ничего. Теперь, когда они задыхаются от нежности, испортить идиллию не может ничто. Он знал, что примерно час она будет ехать на машине до своего дома и не сможет ответить. Но, как пережить этот час? Сначала он ходил взад вперёд по комнате, а потом, схватив скрипку и смычок, побежал по коридорам к входной двери. Мелькал его тёмный силуэт в зеркалах. Белела квадратная колоратка. Он отворил дверь и увидел, что ночь купается в июньском дожде. И замер на мгновенье в нерешительности (а вдруг простужусь), но потом засмеялся: «Шло бы всё к чёрту!» И выскочил под ливень. В тот самый момент из дома зазвучала «Уна Маттина» Людовико Эйнауди. Сначала тихо, а потом всё громче и громче. Он выждал момент, посчитал такты, взмахнул смычком, стряхнув с него крупные капли, и стал аккомпанировать.
Прохладный дождь стекал по лицу, сутане и скрипке. Плакало от счастья фортепиано в доме. Нежно отзывалась скрипка с улицы. Он задыхался от зарождающейся любви. Не выдержав, стал танцевать, не выпуская скрипку из рук. Кружился, и развевающаяся сутана его была похожа на крылья ворона.
Лиора стояла у окна и курила, с легким презрением наблюдая, как господин превращается в птицу. Когда сигарета истлела, и она отстрелила её под дождь, на поляне перед домом уже не было священника. Вместо него кружился, взмахивая крылами, ворон.
И всё капал-капал дождь, похожий на мелодию. И всё звучала-звучала мелодия, похожая на дождь.
Обратно ворон влетел в окно. Коснувшись пола, снова обратился в священника. Он поставил скрипку и смычок к стене обтекать и радостно подбежал к Эстере, сидящей за фортепиано. «Так вот, кто играл!» - засмеялся он. Эстерочка, милая моя Эстера! Спасибо тебе за чудесный вечер! (Он был так счастлив и слеп, что не заметил, что Эстера была сейчас в образе женщины).
Озадачив Лиору мелкими поручениями и, дождавшись пока она выйдет из комнаты, он раскрыл ноутбук и вошёл в ВК.
«Что можно нарушить? - нежно ответит она, поставив улыбающийся смайлик, - как хорошо, что ты, наконец, решился…»
Но первая же её строчка отрезвила его. Втоптала в землю.
«Нарушить дистанцию, Вы хотели сказать. Ведь официальное «Вы» для меня – это, прежде всего, - дистанция. При всей очевидной симпатии… я замужем и…»
Но, всё остальное было уже не важно. Оказывается, она замужем. Вспомнилось её селфи с бородатым мужчиной. Мятая черепная коробка со шрамом. Письмо было настолько путанным и длинным, что он не смог продраться к финалу. Она вдруг разом, как-то в один момент чудовищно поглупела. Куда делась рассудительная, мудрая женщина 25-ти лет?
Он ответил ей ещё более глупо.
И всё посыпалось. Всё, что выстраивалось полмесяца, рухнуло.
В один момент они оба подурнели и озлобились. Мгновенно стали недосягаемо далеки…
Ночью он долго не мог уснуть. В 2.00 всё-таки встал и проверил мессенджер. Она так и не появлялась. Значит, у неё бессонницы не было.
Не объясняясь, он удалил всю переписку и заблокировал её страницу.
Снова лёг, накрылся одеялом, но тело бил озноб. И собственная кожа кололась так, словно была обсыпана стекловатой.
Всё кончено. Всё.
Весь день он провёл на театральных подмостках в личине простодушного крестьянина. Его моноспектакль о счастливой и безмятежной жизни в деревне пользовался большим успехом. Вечером усталый вернулся домой.
Как и всегда его преданно встретила голая рабыня с выстиранной сутаной в руке и тазом согретой воды для омовения ног.
- Кто вчера играл на фортепиано? – спросил он у Лиоры, когда та намыливала его стопу.
- Эстера, my lord.
И тут он вдруг вспомнил, что сам лично видел вчера за фортепиано Эстеру. И она была в женском обличии. Более того, он только сейчас осознал, что Эстера была чудовищно схожа с Клэр. Особенно с той фотографией, которая показалась ему очень знакомой. Эстера ли это была?
Он резко повернулся туда, где находилось сейчас любимое существо, надеясь проверить своё внезапное открытие, но…
Собака, поймав его взгляд, вильнула хвостом, а затем подошла и простодушно обслюнявила хозяину руку.
Громко щёлкнуло горящее полено в камине. Вскрикнули настенные часы.
Так кто же играл вчера на фортепиано? Кому аккомпанировал танцующий под дождём?
Но все молчали. Счастливая Эстера вернулась на свой диван и сразу же задремала. Лиора с нарочитой деловитостью смывала мыло с его ног и облизывала сухие губы.
1-5.07.2023 г.
P.S. Иллюстрацию специально для этого рассказа выполнил художник Николай Фомин.