Было солнечное осеннее утро. Свежий ветерок нагонял тонкую облачную поволоку. Ворота храма были открыты. Воскресный день, люди шли на службу. Уже в притворе стоял терпкий аромат ладана и восковых свечей. Батюшка при полном служебном облачении вышел по просьбе Егорова к ним на крыльцо. Моложавый, лет пятидесяти священник, выслушал вопросы следователя, понял, что от него хотят и посмотрел фото девушки, которую искали эти двое в формах.
- Нет, такую не припомню. Вчера на службе народу было много. Может быть, она пришла уже в конце, когда меня не было с прихожанами, - говорил священник. - Но мы сейчас опросим алтарника и дьякона. Потом тут у нас есть очень внимательная женщина, которая стоит у свечного ящика. Обратимся и к ней.
Алтарник припомнил пожилого мужчину с девушкой, но они быстро вышли из храма на улицу, и он потерял их из виду, так как сам из церкви после службы не выходил.
Зато женщина у свечного ящика рассказала следующее:
- Помню, приходила эта молодая в милицейской форме. Я ещё подумала, не случилось ли чего? Нет. Они постояли тут немного в центре зала у икон, а потом вышли на улицу.
- Кто они? - волновался Андрей.
- С ней мужчина был пожилой, с такой бородкой, - и женщина провела рукой у себя по подбородку. - Седой, солидный. Они вышли, постояли на ступеньках, потом с крыльца спустились, вышли за церковную ограду и быстро уехали.
- Уехали? - переспросил Егоров.
- Да. Машина здесь у обочины стояла. Белый "Москвич". Так этот дядечка сам за руль и сел. И она села рядом. Завелись и поехали.
- В какую сторону, куда? - волновался уже сам Егоров.
- Прямо поехали, на Тамаровку... Ой, постойте-ка! А вот и прихожане наши идут, те, что вчерась здеся своего ребятёнка крестили. Анечка! - позвала служительница молодую женщину, которая уже поднималась по ступенькам ко входу в храм.
Та быстро подошла и встала рядом с Егоровым.
- Анечка! Тут ищут девушку, которая вчера от нашего храма вместе с мужчиной уехала на "Москвиче". Ты ничего не припоминаешь? Ведь вы тут на лестнице с гостями в тот момент, когда они с мужчиной этим выходили, фотографировались.
- Нет, ничего не припомню такого... Да и день для нас был торжественный. Мы на чужих не отвлекались.
- А фото ваши можно посмотреть? - спросил Андрей и с нетерпением взглянул на собеседницу.
- Они ещё не проявлены. Плёнка в фотоаппарате. Муж говорит, что она ещё отснята не до конца.
- Где сейчас ваш муж? - спросил Егоров и достал из кармана блокнот и ручку. - Адрес ваш, пожалуйста!
- Он как раз дома, - и женщина дала адрес своей квартиры в пригороде Приморска.
- А вы знаете, я кажется вспомнила этого бородача, - сказала служительница. - Он к нам раньше приходил, а потом совсем пропал куда-то. По имени его не помню, а говорили у нас, что он сам из Тамаровки. Больше ничем вам помочь не могу.
Приехав по нужному адресу Егоров и Жигулин изъяли плёнку у супругов Данилкиных и отправились с ней на Загорянку. Там попросили дежурного эксперта её срочно проявить и распечатать фото.
Примерно через час на столе у Егорова в кабинете были разложены в ряд цветные фотографии. На одной из них было чётко видно, как Наташа в форме и наброшенном сверху бежевом плаще стоит рядом с мужчиной у церковных ворот. С другого ракурса видна часть улицы и белый автомобиль. Ещё на одной фотографии - Наташа у открытой двери "Москвича". И вот ещё фото: два весёлых лица супругов Данилкиных на первом плане, они уже вышли из ворот, судя по ракурсу съёмки. За спиной у них липовая аллея и проезжая дорога, а на ней на дальнем плане, отъезжающий белый автомобиль.
- Смотри, Андрей, тут можно номер разглядеть, если его увеличить. Давай, беги к экспертам! - скомандовал Егоров.
Вскоре всё было готово. Из номера машины можно было разглядеть только первую букву "К", и цифры отпечатались не чётко, но было всё-таки видно, что первая цифра была восьмёрка, вторая ноль, а затем, предположительно, 54.
Егоров связался с ГАИшниками, попросил установить, как можно быстрее по регистрации машины её владельца. Спустя небольшой промежуток времени, оперативный дежурный Павлов, принёс Егорову сведения о разыскиваемой машине в его рабочий кабинет. Она принадлежала Солдатову Ивану Степановичу. Он действительно проживал в Тамаровке, куда Егоров с Жигулиным срочно отправились, но на адресе его не оказалось. Соседка поведала, что Солдатов в выходные дни ездит к внукам в село Гремячее. Уже после обеда в третьем часу этого мужчину удалось разыскать. Он сидел на лавочке у дома в своём палисаднике и качал детскую коляску, когда к нему в калитку вошли два милиционера.
- Милости просим!- обратился с искренней радостью к неизвестным людям Солдатов. - С чем пожаловали, гости дорогие?
- Девушку ищем, - в нетерпении выпалил Андрей.
Дедушка развёл руками.
- Мне уже за шестьдесят, молодые люди, и девушками я не интересуюсь, - улыбнулся он.
- Вот её знаете? - спросил Егоров и достал из кармана фото дочери.
Солдатов одел очки и внимательно взглянул на фото:
- Да, вчерась отвёз такую в Фёдоровское, на тополиную гору. А что? Кто она вам? - возвращая фотографию Егорову, спросил Солдатов.
- Моя дочь, - ответил тот. - Скажите, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?
- Что, приключилось чего? - с волнением переспросил дедушка и снял очки.
- Домой не пришла вчера, ищем её теперь, - Егоров тоже заметно волновался.
- Присядьте туточки, присядьте! Маша! - позвал он кого-то, - Принеси нам кваску.
Егоров с Андреем сели под раскидистой шелковицей за грубо-сколоченный стол.
- Некогда нам, Иван Степанович! Пожалуйста, расскажите всё по-порядку и побыстрее, - торопил его Андрей.
- Ну, если по порядку... Встретил я её на кладбище вчерась на окраине Приморска. Шёл с могилы жены, а она там о чём-то безутешно плакала и подруге своей рассказывала что-то. Я остановился. Кто это? - спрашиваю. Она отвечает, что подруга. Я подошёл к ней, стал разговаривать, успокаивать её. В чём, мол, деточка, у тебя такая скорбь? А она отвечает, что как только подружится с кем, то сразу это у неё отнимается. Боюсь, говорит, даже с кем-то и дружить-то теперь. Подруг, мол, не имею и парень любимый погиб. И хочу узнать про то, про свои неправильные мысли и предрассудки у церковных людей. Мы сперва подошли к часовне, но я ей предложил пойти сразу в храм, что мы и сделали. Наташей, девочку зовут. Представилась она мне так... Вот, а в храме одна из старших прихожанок выслушала её и посоветовала поехать в Фёдоровский монастырь и к иконе Фёдоровской Божией Матери там приложиться. Она помогает в таких житейских делах. Ну, мы и поехали!.. Отвёз я её туда, а обратно со мной она возвращаться отказалась.
- Как отказалась? - изумился Андрей и побледнел при этом.
- Так! Останусь тут, говорит, и всё! Поживу, мол, пока в монастыре, а домой, говорит, не поеду. Я и уехал один...
- Она ничего не просила вам передать? Может быть номер телефона домашний дала, чтобы позвонили и сообщили где она находится? - с отчаянием в голосе спросил Егоров.
- Нет, милок, нет! Ничего не просила.
- Транспорт туда ходит какой-нибудь? - спросил Андрей.
- Не могу знать. Экскурсии летом часто ездят в монастырь, на святой источник, что рядом находится, а так, в основном по осени уже ничего туда не идёт. Видно, только частники и ездят.
- Это далеко отсюда? - упавшим голосом спросил Егоров.
- 85 километров будет. Сперва вдоль берега дорога идёт, потом зигзагом вглубь. В полутора километрах от косы Державная, - ответил Солдатов и снова взялся качать детскую коляску со спящим младенцем.
В начале пятого вечера в квартире Терещенко на Азовской улице раздался телефонный звонок. Это был Игорь Коломийцев, который вместе с операми сегодня дежурил по городу.
- Саша, вы в курсе, что Егоров с Жигулиным сейчас в УВД? Они Наташу нашли, - говорил в трубку Игорь.
- Где? - спросил Терещенко, подвигая к себе телефон, стоящий на тумбочке в коридоре.
- Не знаю, не говорят. Злой Егоров очень. Кабинет его открыт, ждут Султанова. Ваш начальник должен заехать за документами на Приморско-Ахтарск. Сегодня вечером он выезжает туда в командировку, его вызывает тамошнее Управление.
- Понял, - Терещенко подумал несколько секунд, а потом попросил: - Послушай, Игорёк! Ты не можешь сделать так, чтобы я прибыл на своё рабочее место, сейчас. Но повод должен быть железный.
На другом конце провода не на долго установилось молчание, но вскоре раздался треск и Коломийцев снова вышел на связь:
- Саша, я скажу, что вызвал вас из дома, из сладкого выходного плена, потому что мне для дела срочно понадобилась какая-то справка из тех папок, что я вам принёс вчера для архивирования. Они, мол, у вас в кабинете закрыты, папки эти. Согласны?.. Вот, так и скажу! Идите, собирайтесь.
Терещенко не долго думая, натянул на себя синий тренировочный костюм и спортивные кеды, набросил на плечи коричневую ветровку и выбежал на улицу. Его вид говорил о том, что его, на самом деле, только что оторвали от домашнего отдыха.
Через двадцать минут, он уже отпирал свой рабочий кабинет. Соседний с ним Султановский был открыт. В настежь распахнутой двери была видна фигура Егорова. Он с видимым волнением прохаживался по кабинету, рядом маячил и Андрей. Терещенко вошёл к себе и нарочно громко хлопнул дверью. Он снял трубку с аппарата и набрал дежурку:
- Игорь, иди сейчас ко мне! - скомандовал он и схватил с подоконника первую попавшуюся папку.
Когда Коломийцев уже стоял на пороге кабинета Терещенко, его в сторону отодвинул Султанов и, просунув голову в дверь, произнёс:
- Саша, хорошо что пришёл! Зайди ко мне, - он кинул взгляд на раскрасневшегося Игоря.
Тот принял из рук Александра "нужную" ему папку и быстро ретировался. Терещенко посмотрел на Султанова и шагнул за ним к его рабочему кабинету.
Обстановка там, явно, была нервозная. Вопреки всему, никто из присутствующих не спросил Александра, зачем он здесь. Все понимали, что по делу зашёл, если не в форме.
- Саша, пойди сюда, - позвал майора Султанов к своему столу. - Я сейчас выезжаю в Приморско-Ахтарск.
- На ночь глядя? - переспросил Терещенко.
- Получается, так! Нужно ещё сегодня вечером там кое-куда заскочить. И завтра меня не будет на месте, поэтому попрошу тебя, вот эти папки с документами, - и он похлопал ладонью лежавшие на столе синие папки, - отвези с утра в администрацию порта. И возьми у них опись судов, по техническим причинам закончивших навигацию. Мы теперь по решению комиссии, и эти участки проверяем.
- Хорошо, сделаю! - и Терещенко было уже собрался уходить к себе, взяв папки в руки, но его резким жестом остановил Егоров.
- Вот что, Саша! - угрожающе начал он. - Если завтра сюда с утра явится моя дочь, твой любимый и ненаглядный сотрудник Наталья Егорова, то вкати ей прямо сразу выговор, строгий выговор, с занесением в личное дело, а за отсутствие на рабочем месте без уважительной причины - поставь ей в табеле прогул. Понял меня?
Терещенко в ответ молчал.
- Ты расскажи лучше ему, начальнику её, где твоя дочь гуляет, - с улыбкой на губах попросил Евгений Петрович.
- Ох, и всыплю я ей теперь за это! - снова распаляясь, вскричал Егоров и бросил на Андрея, сидевшего тут же у стены, укоризненный взгляд.
В кабинет вошёл оперативный дежурный Дима Павлов.
- Евгений Петрович, - начал он, обращаясь к Султанову. - Вот вы просили найти расписание летних автобусов до Фёдоровского посёлка. Я связался с автостанцией и они мне его продиктовали. Летом туда один раз в сутки шёл транспорт. А с началом осени автобус идёт только до Ольховатского. Нет туда сейчас машин. Не ездит никто. Маршрут туристический а местные жители привыкли сами как-то добираться до Приморска, если в этом есть нужда.
И Павлов положил на стол перед полковником расписание.
Терещенко вопросительно повёл бровями.
- Ну, так вот, Саша! Мы же тебе ещё не поведали, - продолжал Султанов вместо Егорова, - Наташка в монастырь ушла в Фёдоровский.
И Султанов с победоносным выражением на лице, сложил руки на груди.
- Как?! Это что, шутка такая? - не понял Александр и замер у дверей.
- Обыкновенно! - произнёс Султанов с ноткой сарказма. - Рассорилась с отцом и была такова! Нет, никто её не принуждал и не заставлял. Сама уехала. Так что, не собиралась она в субботу снова на работу возвращаться. Прямо с кладбища подхватила попутчика, который бывший поп, и уехала. Мы выяснили сегодня днём, что этот человек был два года назад лишён сана, но всё ещё продолжает помогать таким, как она "несчастным в жизни", - последние слова он произнёс с издёвкой. - Не видели вы настоящего горя, вам-то нынешним о несчастье своём жаловаться!
Султанов с горечью потёр рукой возле сердца, в том месте, где когда-то во время войны его прошила вражеская пуля насквозь. Он сжал губы и отвернулся.
- За что сана-то лишён? - подал голос Жигулин из своего угла. - А то, может быть этот дед сектант какой и специально её уговорил туда поехать.
- Не знаю, за что. Это надо в синодальный отдел местной епархии обращаться. Но разве в этом дело? - ответил Андрею Евгений Петрович. - Так что, отбой Павлов, никого больше не ищем.
Димка Павлов продолжал стоять на месте рядом с Терещенко. И тут вошли Истомин с Коломийцевым, они остановились у двери, бочком пройдя в кабинет.
- Ну вот, ребята тоже волновались, - указал на них Евгений Петрович.
- А плевать ей на всех! И на то, что тут за неё все волновались, родители ночь не спали, начальник, вон, таблетки от сердца глотал, - кивнул на Султанова отец Наташи. - Наглость какая, а!.. Я, что не имею права с ней нормально, как отец, поговорить? Ну, да! С горяча, чего не скажешь, дело житейское. Вот и ляпнул с дуру - в монастырь, мол, иди...
- Вот она и пошла, сделала то, что ей отец приказал, - усмехнулся Султанов. - Теперь доволен? Послушалась, радуйся!..
- Радуйся?! Чему я должен радоваться?.. Мать и бабка в Шатрово с ума уже сошли! Ведь я им звонил, спрашивал, не приехала ли она к ним? Нет, понесло её чёрт знает куда, и не предупредила никого. Эгоистка, чёртова!
Егоров в сердцах швырнул шариковую ручку на стол и плюхнулся в угол на диван.
- И где она сейчас? - спросил немного испуганный Игорь Коломийцев и прижался плечом к Истомину.
- Фёдоровский монастырь знаешь? - переспросил его Султанов.
- Нет.
- Вот узнаешь теперь, благодаря вашей сотруднице. Уже сутки её нет, и не собирается назад ехать.
- Но, не на чем, не идёт оттуда транспорт, я же вам доложил, - вставил Дима Павлов, топчась на месте.
- Вот и хорошо, пусть сидит. И ты, Андрей, слышишь?! Не смей за ней ехать туда! - кипятился Егоров. - Пусть знает, что виновата. Всех подвела, о себе только думает эта барышня. Эгоистка! - повторил полковник и побледнел при этих словах.
- А если захочет вернуться? Ведь по сути, ей завтра утром на работу, - заметил Султанов.
- Вернуться?! Вот и пусть идёт пешком все 85 километров! - и Егоров достал из внутреннего кармана пиджака свои таблетки от сердца.
- Ладно, Алексей Михайлович - не волнуйтесь так, - подошёл к нему Андрей. - Понятно, что тут и гордость и эгоизм - всё вместе. Не понимает она чего-то...
- Всё она понимает. Просто набалованная слишком, - Егоров был не в себе, болезненный вид его проступал всё отчётливее, скулы заострились, а зрачки были сильно расширены, это многие про себя отметили, наблюдая за полковником.
- Ну да, эгоистка она, согласен! - успокаивал его Андрей. - Только о себе и думает. А вы... Не надо так. Вон, губы, аж побелели!
- Ты и правда, Алексей, что-то слишком разошёлся, - вставил Султанов своё слово в общий контекст разговора.
- Подождите, подождите!..Я что-то ничего не понимаю, - взмахнул рукой Игорь. - Вы же не знаете, что у неё было на душе, там на кладбище, когда она пришла? Мало ли что её вывело из равновесия, а вы так говорите...
- Что ты понимаешь - из равновесия! - прикрикнул на него Егоров. - Это я, это мы тут все вышли из равновесия, пока её искали. Бегали по посёлкам с Андреем, как дураки... И ты, Жигулин, даже не смей больше о ней и думать, понял? Забудь! Не достойна!.. Вот и здесь, на работе теперь из-за неё один раздор, а как все до неё хорошо работали... Зря я согласился взять её после ВУЗа из Москвы. Ведь ей два года отрабатывать после института там в Москве предлагали, в одном из районных УВД... Но, пусть прошёл только год, я всё-равно соглашусь ей подписать рапорт на увольнение отсюда, - кричал Егоров.
- Так не положено, Алексей. Много будет к тебе вопросов у кадровиков, - остановил его Евгений Петрович.
- Не положено? А так вот работать, положено, и отца позорить?.. Всё, расходитесь! А ты, Саша, помни мою просьбу.
И тут, до этого молчавший и спокойно, вопреки своему бурному темпераменту, стоявший рядом с Коломийцевым и задумчивым Истоминым, Терещенко произнёс:
- Да, что же вы за люди, за такие? Набросились на девчонку все. Ну я - это понятно; грешный, неправильный, непутёвый человек, который всегда и во всём виноват, но она-то? Девочка, ведь ещё!.. А ты, Андрей, - и при этих словах, взглянув на Жигулина, майор стал отходить к двери, держа в руках папки, данные ему Султановым, - не ожидал я от тебя такого, Андрей, честное слово - не ожидал!
И Терещенко, резко развернувшись, вышел из кабинета, за ним следом ушли и остальные оперативники.
- Чего это он? - спросил Султанов. - Ведь его же она первого, подвела под этот самый монастырь. А он ещё и защищает!
Егоров посмотрел на дверь кабинета, за которую все только что вышли, и замолчал.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
