Об огромной популярности К. М. Симонова в военное и первое послевоенное время я написал в предыдущей статье. После смерти Сталина популярность Симонова пошла на спад, поскольку он, по определению Ю. Нагибина, "был и рассчитан на очень грубое сталинское время".
Хотя Симонов по-прежнему секретарь Союза писателей СССР, кандидат в члены ЦК КПСС, но его влияние без поддержки с самого верха заметно упало. Симонова освободили от должности главного редактора "Литературной газеты", но в 1954 г. назначили главным редактором журнала "Новый мир". Прежний редактор А. Т. Твардовский был снят с должности за публикацию критических статей В. Померанцева, М. Щеглова и др.
В этом же году Симонов сложил полномочия депутата Верховного Совета СССР и переместился на ступень ниже - в 1955 г. он стал депутатом Верховного Совета РСФСР. В 1956 г. XX съезд КПСС прекратил его пребывание в кандидатах в члены ЦК КПСС, зато избрал в Центральную ревизионную комиссию КПСС.
В это же время, из-за пагубного пристрастия Валентины Васильевны, обостряются семейные отношения между Симоновым и Серовой. Константин Михайлович уходил из дома и возвращался, безуспешно пытался лечить супругу. И наконец, ушел навсегда. Его новой избранницей стала вдова поэта-фронтовика С. П. Гудзенко искусствовед Лариса Алексеевна Жадова, дочь Героя Советского Союза генерала армии А. С. Жадова. Симонов удочерил дочь Жадовой от первого брака, а в январе 1957 г. у пары родилась дочь Саша. Машу, дочь Симонова и Серовой, воспитывала мать Серовой - народная артистка РСФСР К. М. Половикова.
В 1956 г. Симонов печатает в "Новом мире" роман В. Дудинцева "Не хлебом единым", вызвавший оживленную полемику. За этот роман и собственную статью "Литературные заметки", опубликованную в двенадцатом номере "Нового мира" за 1956 г., Симонов получает выговор от ЦК КПСС.
В 1958 г. во главе "Нового мира" вновь становится Твардовский, а Константин Михайлович Симонов отбывает в Ташкент специальным корреспондентом газеты "Правда" по среднеазиатским республикам. В 1959 г. он прекращает свои полномочия как депутат Верховного Совета РСФСР и как секретарь правления Союза писателей.
Зато в 1959 г. увидел свет его, на мой взгляд, лучший роман "Живые и мертвые". В 1960 г. Симонов возвращается в Москву, но руководящих постов в писательском Союзе ему не предлагают. В 1961 г. на XXII съезде КПСС Симонова не избирают ни в ЦРК, ни в какие другие партийные органы.
Новый интерес к Симонову вызвала экранизация романа "Живые и мертвые" режиссером А. Б. Столпером, вышедшая на экраны в 1963 г. Столпер не раз обращался к творчеству Симонова. Еще в 1942 г. он снял фильм "Парень из нашего города" по одноименной пьесе Симонова, в 1943 г. вместе с Б. Г. Ивановым - "Жди меня", в 1944 г. - "Дни и ночи".
27 ноября 1965 г. в связи с пятидесятилетием К. М. Симонов был награжден орденом Ленина. А в 1966 г. за фильм "Живые и мертвые" сценарист К. М. Симонов, режиссер А. Б. Столпер, оператор Н. М. Олоновский и исполнитель роли генерала Серпилина А. Д. Папанов получили учрежденную в 1965 г. Государственную премию РСФСР им. братьев Васильевых.
В 1967 г. Симонова вновь избирают секретарем Союза писателей СССР. В 1971 г. он награжден вторым орденом Ленина. Третий орден Ленина он получит в сентябре 1974 года вместе со звездой Героя Социалистического Труда. В этом же году Константин Михайлович Симонов удостоится Ленинской премии за трилогию: "Живые и мертвые" (1955-1959), "Солдатами не рождаются" (1960-1964), "Последнее лето" (1965-1970). А в 1976 г. на XXV съезде партии Симонов опять станет членом Центральной ревизионной комиссии КПСС.
Последние годы Симонов тяжело болел и часто лежал в ЦКБ на Мичуринском проспекте. Писатель В. П. Астафьев увидел Симонова в театре им. Вахтангова: "Он сидел чуть впереди меня, справа, в теплой рубашке и надетой на нее меховой безрукавке. Тяжелый кашель давил его весь спектакль, и, сдерживая кашель, он часто доставал из кармана широкогорлую коричневую склянку и сплевывал в неё мокроту, умело подтирая губы горлышком склянки". ("Зрячий посох: книга прозы" - М.: 1988).
Когда Симонов обернулся, то Астафьев увидел "впалое, землистое лицо, худую шею с туго натянутыми от трудного дыхания жилами, усталые глаза в темном, почти угольном обводе, с как бы прилипшей к ним пленкой загустелых слез".
Несмотря на болезнь Симонова писатели позже встретились, и Астафьев вспоминает: "Он был совсем болен, выглядел еще хуже чем в театре, но при моем появлении поднялся, вышел в коридор, видимо, чтобы приободрить меня и как-то оградить от укорных взглядов близких своих...".
Астафьев пишет, что он к Симонову всю жизнь был привязан как читатель, уважал его как гражданина, воина, труженика, у которого было "постоянное, какое-то неудержимо-страстное стремление помогать людям, и не только литераторам, а всем-всем, кто встречался на его непростом жизненном пути, в особенности тем, с кем он воевал".
Алексей Симонов в книге "Частная коллекция" (М.: 2023) говорит, что у отца было обызвествление легких. "У него практически одно легкое не работало, и в легких накапливалась жидкость". 7 августа 1979 г. Симонову сделали первую операцию по откачке легкого и весьма успешно. Вторая операция 10 августа прошла неудачно, состояние Константина Михайловича резко ухудшилось и 28 августа он скончался, не дожив три месяца до своего 64-летия.
Юрий Нагибин, который от былого восхищения Симоновым перешел к его полному неприятию, писал: "Все-таки он был целой эпохой нашей жизни. Словно огромный пласт отвалился. Умирал он на редкость мужественно. Он и жил мужественно, даже в подлостях им двигал не страх, как другими, а активное честолюбие... И все-таки ушла незаурядная личность. Фантастическая трудоспособность, громадный организаторский дар, широкая и прочная одаренность во всех литературных жанрах, решительность и волшебная необремененность совестью. И - редкий случай для много зарабатывающего советского человека: он был щедр, не жалел денег и умел жить... Он завершил свой путь царским жестом, завещав "открытые поминки". Послезавтра весь СП будет жрать и пить за счет мертвого Симонова". ("Дневник" - М. 2009).
Он действительно всегда был щедр. Виктор Некрасов вспоминал, как в 1946 г. Симонов приехал в Киев и привез только что вышедшие номера журнала "Знамя" с повестью Некрасова "Сталинград" ("в окопах Сталинграда"). Писатели сидели в ресторане на склоне Днепра и закусывали чем-то вкусным и дорогим. Симонов не дал возможности Некрасову расплатиться: " Нет-нет, Виктор Платонович, разрешите уж мне. Все-таки в начальствах хожу, посостоятельней... Рассчитываясь, Константин Михайлович вынул из бокового кармана толстенную пачку сотенных и, не требуя сдачи, бросил какое-то их количество на стол. Пачку небрежно сунул обратно в карман. Такой толстой я еще не видел". ("Как я стал шевалье: Рассказы. Портреты. Очерки. Повести" - Екатеринбург, 2005).
Алексей Симонов пишет: "...отец в принципе знал, что умирает, потому что весь последний год занимался приготовлением к передаче своего архива в ЦГАЛИ". Его завещание было составлено подробнейшим образом, вплоть до состава комиссии по литературному наследию. Квартира, дача и другое наличное имущество оставлялось жене. Деньги за литературные произведения Константин Михайлович распределил следующим образом: 50 процентов отходило вдове, остальные 50% делились поровну между четырьмя детьми.
Необычным было то, что он завещал тело сжечь, а прах развеять над Буйническим полем под Могилевым, где в июле 41-го Симонов познакомился с полковником Кутеповым, ставшим одним из прототипов генерала Серпилина. Тогда, в 41-м, при отражении немецкого наступления наши бойцы подбили и подожгли 39 танков противника.
Трудность заключалась в том, что номенклатурный человек себе не принадлежал и после смерти. Где и как его хоронить? Этот вопрос решала не семья, а партийные бонзы. Например, Фадеев в завещании просил похоронить его рядом с матерью, а его, вопреки последней воли, похоронили на Новодевичьим.
Поэтому, как пишет сын писателя, о последнем желании отца никому не сообщалось. Тут еще возникли вопросы. Известно, что награды покойного несут на подушечках. Так вот, родственники нигде не могли найти орден Красной Звезды и звезду Героя Социалистического Труда.
С Красной Звездой вопрос решился быстро. Марк Александрович Келерман, юрист, числившийся литературным секретарем Симонова, одолжил на время похорон свой орден. А звезду Героя Социалистического Труда попросили на пару дней у Мариэтты Сергеевны Шагинян. Та вроде бы согласилась, но когда Алексей Симонов зашел к 91-летней Шагинян, она встретила его словами, что не может дать награду без разрешения своей партийной организации и сейчас будет писать соответствующее заявление. Алексею пришлось успокаивать старушку и вернуться с пустыми руками.
Звезду заняли у Народного художника СССР, члена творческого коллектива "Кукрыниксы" 76-летнего Михаила Васильевича Куприянова. Многократный лауреат и академик без лишних слов и всяких расписок одолжил свою медаль Героя Социалистического Труда. И Алексей Симонов вспоминает, что во время похорон он следил за куприяновской Звездой, чтобы ее не национализировали.
А после траурной церемонии родные сообразили, что К. М. Симонов не был награжден орденом Красной Звезды и выходит, что писателя провожали в последний путь с незаслуженной наградой.
А. Симонов отмечает, что открытые поминки, придуманные отцом, были совершенно правильным делом. Иначе наверняка в общей суматохе могли бы забыть кого-то пригласить. А так, на взгляд сына писателя, проститься с покойным пришло человек семьсот.
3 сентября группа самых близких ушедшему писателю людей на двух машинах выехала из Москвы. В багажнике одной из машин находилась урна с прахом Симонова. Поездка проходила в условиях строжайшей конспирации, и даже водители ничего не знали о цели поездки.
Буйническое поле помог найти военком Могилева Тихонов. Но когда он увидел, как сын писателя несанкционированно развевает прах отца над этим самым полем, то незаметно отъехал и позвонил куда надо.
Однако, воля покойного уже была выполнена. По возвращении в Москву вдову Симонова и сына вызвали на Старую площадь к секретарю ЦК КПСС М. В. Зимянину. Беседа шла об увековечивании памяти писателя. Вопрос о происшедшем на Буйническом поле не поднимался. Дело было сделано. Зимянин лишь поинтересовался, была ли это просьба писателя, и получил утвердительный ответ.
Спустя восемь месяцев вдова Симонова Л. А. Жадова установила на этом поле под Могилевым памятный камень. 9 декабря 1981 г. в возрасте 54 лет Лариса Алексеевна Жадова скончалась. Ее прах, согласно завещанию, также был развеян над Буйническим полем.