Ежели что-либо нам хорошо, даже прямо отлично известно, то мы сразу сравниваем эту нашу осведомлённость со знанием своих пятерых пальцев. «Как свои пять пальцев знаем» - говорим. А что же мы знаем о своих пальцах в действительности?
Как минимум, то, что - они неодинаковы. На это первым указал ещё Шопен, искусно заставляя нас размещать наши длинные пальцы на чёрных клавишах, а короткие - на белых. Потом мы пристальное внимание к этой теме встречаем у Шнабеля, где в своей редакции бетховенских сонат он просит для достижения желаемого звучания пользоваться либо более слабыми пальцами (к примеру, одними лишь третьим и четвёртым), либо более сильными (первым, например). А что, если задаться вопросом, какова индивидуальность у каждого пальца в отдельности? Без разделений на категории по силе или длине, а просто признав, что каждый из них отличен от любого другого?
Вот представим, что по условиям некого нотного текста мы должны взять один-единственный звук, не соединённый с "соседями" ни аппликатурно, ни интонационно. И нам решительно ничто не мешает взять его тем пальцем, которым мы пожелаем. К услугам какого из них подсознательно мы прибегнем? Каким из них возьмём звук? Для пущей чистоты эксперимента скажем ещё, что динамика указана при звуке том весьма определённая, так что все пальцы «равны перед законами громкости».
Подумаем и скажем: «Ну что же, если это, конечно, имеет значение, то выбор будет зависеть, пожалуй, от смысла, от общего контекста, от эмоции, которой мы хотим его, этот звук, снабдить...»
А тут-то и начинается самое интересное. Потому что и вправду каждый палец отвечает за свою эмоцию и свой смысл, только мы почти не задумываемся над тем, за какой же именно смысл кто из них в ответе. А как это понять? Во-первых, собственного опыта ещё никто не отменял, и вопрос лишь в осознании того, что каждый из нас и так неплохо чувствует. А во-вторых, глубокие ответы следует, как всегда, искать во внемузыкальной жизни, точнее говоря - в психологии человека, в его бытовом опыте, в устоявшихся традициях и символах его культуры.
Начнём, пожалуй, с правой руки. Она — чётче, рациональнее, однозначнее, чем левая. Вот перед нами её первый палец (для непосвящённых — вот так у нас, странных людей, называется большой). Показательно, что без первого пальца рукой можно что угодно погладить, попробовать температуру любого предмета, оттолкнуть, ударить кого-угодно, но решительным образом ничего нельзя обхватить. Ещё без первого пальца рука не становится единым целым — не собирается в кулак… А поглядишь на профессию — и аккорд без него — не аккорд, и пассаж — не пассаж. А как мы даём понять, что нам что-либо понравилось? Каких значков каждый из нас ждёт в ответ на нашу публикацию? Какой палец там изображён? Одним словом, первый палец — это палец, который дико уверен в своей важности, непохож на остальные, при этом — он активен, бодр, способен вносить во всё серьёзные коррективы. В нём более, чем в других, развито мужское начало. Правда, дедушка Ф.?
Теперь о втором пальце. Давайте-ка вспомним, что он по совместительству ещё и «указательный». Впрочем, им мы не только указываем. Например, именно им мы будем вытаскивать проводок из зазора между деталями под капотом машины, которую ремонтируем. Он - дотошный, целеустремлённый, настроенный в большей степени на детали, нежели на целое, на вычленение частного из общего. Его любимое слово - «именно».
Итак, первый - «аз есмь», «послушайте меня» (поставить первый палец почти вертикально, значит, - сымитировать тембр медного духового инструмента — призывающего издревле ко вниманию), второй - «нам нужно то-то и то-то», «верное направление — такое-то и такое-то».
Переходим к самому длинному пальцу человеческой руки — третьему. Пошли мы, значит, туда, куда указал второй — и к чему-то пришли. И надо это что-то исследовать. Третьим пальцем мы всегда пробуем, тепла ли вода в озере, высок ли потолок, свеж ли хлеб, что из чего вокруг нас сделано. К нему отлично подходит слово «щупальце». Он — щупает. Познаёт. Третий палец — палец познания. Самая высокая точка человека, которую он может в себе сформировать, не подпрыгивая — кончик третьего пальца. Касаемся волос любимого человека — тоже в первую очередь им. Ещё он — середина руки, сердцевина ладони. Сердце её. На третьем пальце проще всего сосредоточить вес руки. Играем весом руки? Прекрасно! «Тогда лучше третьим».
Подходим к самому таинственному пальцу ладони — четвёртому. Смотрите, как интересно. Общепринятое слово безымянный словно подчёркивает его непознаваемость. В нём меньше всего остроты, пронзительности, определённости. Он, в отличие от познающего третьего словно бы говорит нам: «я знаю, что я ничего не знаю». Что мы делаем четвёртым пальцем? В естественных условиях жизни — ничего. И тем сильнее подчёркиваем тайный смысл нашего действия либо жеста, когда совершаем жест именно им. Покажем на звезду не вторым, а четвёртым — и сразу понятно: «Тс-с-с, только никому о ней не говорите». Попробуем хлеб четвёртым — и сразу понятно, что речь вроде и о хлебе, а словно и нет. Всё, что мы делаем четвёртым — оно как бы специально, нарочно, с умыслом. Обручальное кольцо - «непростое украшенье», так ведь поётся в песне? На нём родимом оно и живёт. Вот и звук у пальца этого — тоже непростой.
Наконец — палец пятый. Что же, он, конечно — блистающая вершина. В нём нет мясистости первого, длины второго, он, по сути, верно назван «мизинцем». Вершина — не сила, вершина — не габариты, вершина — это свет. Пятый палец — перфекционист. Именно он выстраивает аккорд, для него естественное дело - высветлить из фактуры мелодию. Он — расчищает, проясняет, высветляет. Родились, выбрали направление, познали, поняли, что не всё можем познать и — пришли к свету. Ежели к чему в быту прикасаемся мизинцем, значит хотим это очистить. Смахнём крошку со стола, сотрём пятно со стекла, ликвидируем соринку в глазу… А для чего он ещё? Вот для этого.
Засим мы заканчиваем рассмотрение правой руки — и переходим к левой.
В левой всё сходно, только с поправкой на иррациональность, матовость, интровертность. Правая рука словно как — логико-сенсорный экстраверт, а левая — будто бы интуитивно-этический интроверт. А по общим функциям - пятый также будет что-то вычищать (вспомним, насколько легче играть на «грязной» педали при богатой басовой основе фактуры), но делает это, скорее, с помощью энергии земли, нежели неба, четвёртый — страшно сказать, каким станет таинственным (ещё более непознанная связь между живым и умершим супругом, нежели между двумя живыми, оттого и переносят кольцо на левую руку, ежели, не дай Бог такое случилось), третий останется самим собой, опять же, усиливая свою иррациональность, второй — так же укажет, куда нам пойти (при этом руководствуясь больше сердцем, нежели головой), ну а первый, конечно, в ответе за «целостность нашего правого полушария», если можно так выразиться. Если ему поручено играть мелодию, то он это делает «всем сердцем». Вспомним-ка!
И вот возвращаемся к тому конкретно взятому звуку, о котором говорили в начале эссе. Где бы его отыскать в художественной литературе? Кажется, я знаю, что нас устроит. Мы же все помним «первый солнечный луч» на стыке интродукции и финала во второй части бетховенской «Авроры», сонаты до мажор Ор.53, посвящённой Вальдштайну? Он — не на шутку самостоятелен и по смыслу, и по контексту. Каким хочешь пальцем, таким и бери. Он — именно то, что нам надо. Итак, какие смысловые особенности приобретёт данный звук при взятии его каждым из наших дорогих десяти пальцев?
Возьмём его первым пальцем правой руки — и получим луч, меняющий окружающий мир на 100 процентов, разворачивающий сюжет на 180 градусов, рождающий что-то качественно новое, таящее в себе огромный волевой потенциал.
Возьмём его вторым пальцем той же руки — и увидим луч, имеющий конкретную локализацию «вон, между тем деревом и той церквушкой, а ну поглядите! И дальше послушайте-ка внимательно, что случится!»
Прикоснёмся к нему третьим пальцем и вдруг поймём: «Какой же он прямой, тёплый, воздушный этот луч! Ну надо же!» Ключевое слово здесь - «какой». Наступит концентрация внимания на качествах самого луча.
Четвёртый палец правой руки расскажет о том, что небо посветлело, тени расступились, но до конца не вполне понятно, в силу чего всё это происходит. И хотя было бы логичным предположить, что это всего-навсего солнечный луч, но жизнь уже не будет прежней - и вопросов останется всё равно больше, чем ответов.
Пятый палец правой руки подарит нам светлый, сияющий лучик, чистый и долгожданный, прекрасный новенький луч! И это будет самый радостный из всех вариантов «лучей». Солнышко да и всё!
Перебросим левую руку через правую — и дотянемся ею до луча:
Первый палец нарисует его, как ему и подобает, «всем сердцем», даже, может быть, слишком серьёзно. Первый палец левой руки редко когда улыбается.
Второй её палец, конечно же, укажет на на дислокацию и направление луча, но уже не столь буквально, как второй палец правой, луч уже будет не «за тем деревом», а помягче - «ну вон же, на востоке!»
Третий палец левой руки здесь в буквальном смысле дотянется до зари — и попробует постичь её тайный смысл. Очень интересный вариант луча. Насыщенный и яркий.
Четвёртый палец левой руки выдаст нам самую таинственную комбинацию. Нет, ну только представьте: играем-играем мы «Аврору» и вдруг нам приходит в голову этот звук сыграть именно этим вот пальцем. Это же просто переворот сознания! Луч у нас получится - совсем уж не от мира сего. Нездешним, непознаваемым, сплошные «не». А что? Почему нет? Осталось оправдать...
Ну и, наконец, взяли мы этот звук пятым пальцем левой руки. Хм. Чего ради? У нас что, ближе пальцев не нашлось? Зачем нам понадобилось вызывать этот палец в командировку из земного ядра? Или у нас тут извержение вулкана на повестке? Трудно, ой трудно сделать такой луч естественным. Но хозяин — барин. А вдруг получится!
Дмитрий Онищенко ©