Решение Политбюро о бессудном расстреле всех причастных. Личная виза Сталина. Зверские подробности убийства учительницы стахановки. Всё это сообщает нам архивный документ из 1938 года.
Впрочем, бросаться переписывать документ в школьный учебник я бы не спешил. Даже если это убийство действительно произошло, настоящие документы выглядели бы сильно не так.
Перед нами рукописное решение Политбюро. Да-да, так оно и оформлялось с помарками и зачёркиваниями. Сталин лично на коленке выписывал «всех расстрелять». Не извольте сомневаться.
Политбюро рассмотрело вопрос Новосибирского обкома. Политбюро соглашается с предложением провести открытый процесс по делу зверского убийства учительницы.
А дальше чудесная фраза:
«приговорив всех участников теракта к высшей мере наказания – расстрелу».
И дата – пятое марта 1938 года. Решение Политбюро откровенно чудное. К нему приложена шифро-телеграмма из обкома. На ней виза «За» и подписи членов Политбюро, начиная со Сталина. Полное впечатление, подписи карандашом! А ну как сотрётся? Не дотерпит расстрельная виза до исполнения приговора?
Давайте прямо с решения Политбюро и начнём. Ладно, что перед нами не выписка с печатью и подписью секретаря (скромного такого секретаря ЦК, товарища Сталина). Там же какой-то бред написан!
Во-первых, никакие решения о расстрелах Политбюро принимать не могло. Это не судебный, а партийный орган. Осудить человека может только суд! Поэтому само по себе решение Политбюро выглядит дико.
Во-вторых, любопытно кому это решение расписано. Само собой, Новосибирский обком, потом: Вышинскому, Ежову и Калинину.
Ещё раз – главному коммунисту области, прокурору, милиционеру и всесоюзному старосте. Никто из них не имеет никакого отношения к суду!
Если уж Вы приняли решение всех расстрелять – пишите Верховному суду. Мол, поручаем всех расстрелять, не погружаясь в детали следствия. Тому же товарищу Ульриху в Военную коллегию напишите. Мол, бабахните по-тихому военным трибуналом округа. Только непременно, чтобы с расстрелом.
Едем дальше, о каком теракте пишет Политбюро? Кого и как хотели запугать? Произошло убийство. Это совершенно другая статья уголовного кодекса. К этому ещё вернёмся.
И мелкая придирка. Приговорить поручается к «высшей мере наказания». Что ж, могли написать и так. Но нормальный коммунист в 1938 году написал бы иначе – «к высшей мере социальной защиты». Почувствуйте разницу.
Да и просто юридически это более грамотно. Так как в действовавшем тогда уголовном кодексе от 1926 года ни одной «высшей меры наказания» нет. А вот меры социальной защиты вполне присутствуют.
Кстати, а почему вдруг расстрел? Может убийцам светит обычное повешение? Коллаборантов, полицаев и прочих изменников после Победы именно вешали.
Ну ладно, странное решение Политбюро ещё половина беды. К решению приложена шифрованная телеграмма от начальника обкома. С просьбой немедленно всех расстрелять.
Обратите внимание, Сталину пишет не начальник управления НКВД, не пишет областной прокурор. Не пишет представитель судебной власти. Пишет коммунист, пусть и главный по области. Это точно его вопрос?
Итак перед нами шифровка. Устал говорить, что назывался такой документ «шифро-телеграмма». Никаких шифровок в материалах органов власти представить трудно. Слово просторечное.
Тем не менее, прямо на бланке крупно напечатано «Шифровка». Почему-то вспомнился анекдот «Антоновка!».
На шифровке несуществующий гриф «строго секретно». И прочие страшилки, копий не снимать, вернуть в 48 часов.
В шапке телеграммы тоже какое-то безумие. Начальник обкома пишет Сталину. При этом, среди получателей телеграммы Сталина нет! Зато указаны почему-то: Молотов, Вышинский и Ежов.
Подписана телеграмма секретарём Новосибирского обкома Алексеевым. Видимо, имеется в виду Иван Иванович Алексеев. Только неувязочка, был он на момент телеграммы первым секретарём обкома.
Давайте к содержанию. Алексеев пишет в ЦК про ужасающее преступление. По-прежнему, вопрос почему об этом пишет партийный начальник, а не органы?
В феврале в Коченёвском районе исчезла учительница Меньшикова. Через две недели арестованы двое, ехавшие вместе с ней: Чембарев и Севастьянов.
Оба сознались в зверском убийстве стахановки Меньшиковой. Стоп, когда учительница превратилась в стахановку? И что такое стахановка в школе?
Может я чего не знаю, но про стахановское движение в школе слышу впервые. Там другие примеры для подражания были, тот же товарищ Макаренко, например. Да-да, «Педагогическая поэма» и «Флаги на башнях».
Да и что такое стахановское движение в школе? Даёшь, вместо одного урока с классом, сразу пять? Доведём число отличников до ста сорока шести процентов? Ну ведь бред?
В официальной шифрованной телеграмме ошибка. Её видели минимум трое: секретарь обкома, шифровальщик обкома, шифровальщик при секретариате ЦК. И никто не заметил, что вместо «убийца» написано «убийцы»?
Сообщается, что, пусть будет что ли тогда, «убивец» во всём сознался. Тело нашли зарытым. Это плюс, значит, взяли, действительно, причастных. Если бы показания были выбиты, как любят врать либералы, показать место где копать обвиняемые не смогли бы.
Зачем-то сообщается, что убийца сын осуждённого врага народа (а бывают не осуждённые враги?). Также имеет родственников кулаков. Опять же бред, нормальный человек в 1938 году написал бы «бывших кулаков».
Потому как если у Вас в области в марте 1938 года есть кулаки… Ну я даже не знаю, может надо заняться самим товарищем из обкома? Да заодно областным начальством НКВД.
Дальше чудесная фраза в телеграмме:
«Обкомом даны указания выявить всех участников террористического акта».
Вот опять, убийство почему-то называют терактом. А главное, кому обком дал указания кого-то там выявлять? Это работа оперативных сотрудников НКВД. У них своя работа и своё начальство. При всём уважении к секретарю обкома.
Первый же вопрос товарища Ежова к этой телеграмме – какого лешего партийное руководство лезет в работу органов? Кто им право дал какие-то указания НКВД давать?!
В заключение товарищ Алексеев просит разрешения всех расстрелять. Прекрасно понимая, что ни Сталин, ни Молотов никого расстрелять не могут. Меру социальной защиты выбирает суд!
Кстати, о суде. Никакой суд в «страшном репрессивном» 1938-м году расстрелять убийцу учительницы тоже не в состоянии! Вы не поверите, но это так!
Открываем уголовный кодекс РСФСР от 1926 года. Там целых три статьи об убийстве. От убийства по неосторожности до самых зверств.
Самая большая ответственность установлена статьёй номер 136. Читаем:
«Умышленное убийство, совершенное: из корысти, ревности и других низменных побуждений».
Этот подпункт подходит больше всего. Потому что следующие пункты про убийство рецидивистом, убийство опасным для общества способом, убийство в беспомощном положении или особо мучительным способом.
Впрочем, максимальная мера ответственности по всем пунктам одинаковая. Знаете какая? Лишение свободы до десяти лет. Никаких расстрелов кодекс не предусматривает!
Да, мы привыкли, что суды в эти годы приговаривали к расстрелам. Так там совсем другие статьи. Одно дело, взрыв на шахте, который два десятка шахтёров лишил жизни. Или пущенный под откос воинский эшелон. Совсем другое – обычная уголовка, которая имела место в данном случае. Если вообще была такая учительница – стахановка.
Ну что сказать, господа либералы. Читайте Сталинский уголовный кодекс. Иначе так и будете садиться в лужу с фальшивыми решениями Политбюро. В какие зверские «шифровки» их ни заворачивай.
Архивные реквизиты: РГАСПИ. Ф.17. Оп.166. Д.587