У домового есть ближайший родственник, имя его Чур или по-другому Чурило, Щур, Цур и даже Кур в некоторых диалектах. Вероятно, как это часто происходит в языческой мифологии, когда-то Домовой – дух-хранитель, родоначальник и Чур – дух-защитник родового земельного надела были одним божеством, тем самым первопредком и прародителем любой языческой религии (да и вообще любой религии, если копнуть поглубже).
Хотя, думается мне, Чур все же является младшим братом. Домовой восходит именно к первопредку, духу всего рода (об этом подробно я пишу здесь), соответственно, он существует уже в неолите, тогда как Чур прежде всего божество, охраняющее границы.
Сама же концепция «границы», а также сопредельные понятия «рубеж, межа, предел, мера» подразумевают существование частной собственности, которую нужно определить, посчитать и защитить. Возникновение частной собственности приходится уже на железный век, где появляются новые орудия производства, производительность труда растет, и даже одна семья оказывается в состоянии обработать участок земли и обеспечить себя необходимыми средствами существования, которые и защищает Чур – божество пограничных знаков, покровительствующий приобретению и наживе (понятие богатства также относится к появлению излишек производства, которые возникают только к железному веку).
Чтобы приблизиться к архетипу, который обозначается в славянских языках именем «чур», начну, как водится, с этимологии, так как, во-первых, страстно люблю «лингвистические раскопки», а, во-вторых, мне кажется, нет более верного способа найти архетипическое ядро некого феномена, нежели определить его семантическое поле и проследить историю.
Что касается смыслового значения слова «чур», словари Ожегова, Даля, Ушакова дают следующие определения:
1. как существительное: является устаревшей формой, обозначающей: грань, границу, рубеж, межу, край, предел, меру: Не лей через чур (устар. форма) = Не лей чересчур много (совр. форма); (чаще в форме «щур»); далекий предок, родоначальник (пращур).
2. как наречие и междометие: выражает условие, уговор, запрет, требованье: Чур меня! (не трогай меня, я в стороне); Чур меня от него! (не хочу его); Чур молчать!; означает запрет касаться чего-нибудь, переходить какую-либо черту, пересекать какой-нибудь предел (в заклинаниях против нечистой силы и в детских играх): Чур меня, сила нечистая! Чур! Наше место свято. Чур здесь дом!; присвоение: Чур пополам! Чур мое!
Что касается этимологии:
У Брокгауза и Ефрона: «Чур, славянское мифологическое божество пограничных знаков, покровительствовало приобретению и наживе. Символ – чурки и чурбаны, то есть межевые знаки».
В.О. Ключевский считает, что слово восходит к имени славянского родового бога, оберегающего границы земельных владений: «Обоготворённый предок чествовался под именем Чура […] Предание, оставившее следы в языке, придаёт Чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых полей и границ».
Terminus – у древних римлян божество границ, под покровительством которого состояли пограничные камни и столбы, стелы, считавшиеся священными. Отсюда вторичное, последующее значение слова: термин (лат. terminus – предел, граница).
Макс Фасмер и А.А. Потебня отвергают мифологические корни слова и реконструируют значение «граница, рубеж, межа, мера» на основе наречия «чересчур».
Фольклорист Д.К. Зеленин и лингвист А.Б. Стархов выдвигают версию, что славянский Чур восходит к греческому «κύρ» – «господь, господин» и изначально имело значение «Господи!», «Боже, упаси!».
Лингвист-славист академик Н.И. Толстой был первым, кто связал междометие «чур» с фаллической символикой, эта гипотеза впоследствии пополнилась новыми данными (А. Д. Дуличенко). Приверженцы классического психоанализа наверняка высоко бы оценили эту версию. Но и я, как юнгианец и исследователь мифов, нахожу ее блестяще дополняющей все предыдущие, так как, во-первых, во многих языческих культурах в определенное время развития присутствовал фаллический культ, а, во-вторых, фаллос – символ маскулинности, принципа логоса, впрочем, обо всем по порядку.
Архетип.
Итак, Чур – это божество пограничных знаков. Грань, граница, рубеж, межа, край, предел, мера, собственность, условие уговор – все это его юрисдикция.
Чур никогда не был божеством высокого ранга, он не требуется охотнику, рыболову, собирателю (которые целиком зависят от Богини матери-природы и помощника-посредника – духа рода), а вот пахарь обойтись без Чура уже не может. Чур оберегает границы полей, который пахарь с огромным трудом отвоевал у лесов, стережет межи, проложенные между владениями разных хозяйств, тем самым помогая сохранить мир с соседями. Он освящает и защищает право собственности, которое становится необходимым при переходе родовой общины в соседскую. Он устанавливает и оберегает гуманные и нравственные принципы, без которых невозможен оседлый образ жизни, товарообмен, разделение труда (ср. Чур пополам! Чур вместе!).
Чур, как и Домовой, связан с культом предков (его имя в форме Щур породило слово «пращур»): земля, в которой покоились предки рода, семьи, которая передавалась в наследство от отца к сыну из поколения в поколение, считалась неприкосновенной.
Нарушителя границ ждала кара, причем не только по законам рода или племени, но и возмездие богов, они могли забрать удачу у преступившего границы, наслать на него недуги или даже лишить жизни. Прекрасной иллюстрацией такой кары является былина новгородского цикла о Василии Буслаеве – богатыре, наделенном ни только невероятной силой, но и удачей, которые он, увы, использует самым непотребным образом. В Новгороде он преступает все мыслимые и немыслимые законы, и все сходит ему с рук благодаря, повторюсь, небывалой родовой удаче. Но в конце концов он совершает самую кощунственную выходку – ради потехи оскверняет могилу, прыгает через погребальный камень и там прощается с жизнью.
Кумиры Чура ставили прямо на межах, как охранные обереги. Это были обтесанные бревнышки длиною примерно в локоть, на них вырезались условные знаки, обозначающие владельцев участка земли. Со временем их стали делать более искусно и, пожалуй, чуры стали первыми идолами. Их название сохранилось в таких словах, как «чурка», «чурбан», «чурбак».
Присвоение чего-то нового мирным способом – любым, кроме завоевательных набегов, где требовалось уже покровительство Перуна, также требовало одобрения и защиты Чура.
Существуют упоминания то ли о славянской песенке, то ли о богомильском мифе, где хозяин земель по имени Чур раздает людям наделы, вопрошая их: «Кому этот?» В ответ ему люди наперебой весело кричат: «Чур, моё!» Вслед за этим щедрый владыка земель окружает новый надел пограничными столбцами-чурками и передает его в руки хозяину.
При нахождении клада или просто пригодной вещицы на дороге тоже надобно было сказать: «Чур, моё!», чтобы приобретение зачлось честной сделкой, подарком от судьбы, а не кражей.
Еще одной обрядовой функцией междометия «чур» является значение требования, запрета касаться чего-нибудь, переходить какую-либо черту, пересекать какой-нибудь предел. Отсюда образован глагол «чураться»: «Черти круг, да чурайся!» (В. Даль). «Чур меня!» – первейшее и простейшее заклинание от нечистой силы. Если человек был напуган чем-то необъяснимым, потусторонним, стоило ему произнести заветные слова, и дух-хранитель Чур ограждал его невидимым, непроницаемым для нечистой силы кольцом.
Интересно то, что в современном языке слово «чур» (не считая его производных), используется, в основном, в детских играх: «Чур, моё!», «Чур, меня!» В этом нет ничего удивительного, игра всегда выходит из обряда, так же как сказка всегда имеет исторические мифологизированные корни.
Как я писала в своей книге: «Игра – занятие детей и Богов, ибо их существование лишено забот. Играя, дети репетируют реальную жизнь. Играя, Боги создают новые вселенные. В игре и дети, и боги манифестируют власть менять реальность. По этой причине игра в языческих культах связывается с магическими обрядами, она предшествует любому новшеству в материальном мире, будь то важное сражение, начало пахоты, сбор урожая, свадьба, рождение или похороны».
Зеленин и Стархов выдвигали версию о происхождении «чура» от греческого слова «κύρ» – «господь, господин», и считали, что изначально оно имело значение «Господи!», «Боже, упаси!».
Слово «чур» действительно могло произноситься и как «кур», и как «цур», и как «щур» в зависимости от того или иного диалекта. А чередование звуков «ч» («с», «ц») и «к» – вообще свойственно не только славянским, но и многим другим индоевропейским языкам.
Я не стану здесь подробно разбирать эту версию, так как писала об этом в статье о Домовом. Лишь еще раз скажу, что имя бога Фрейра в скандинавской мифологии – бога плодородия, хорошего урожая и мужской силы, означает просто «господин», «хозяин» или «господи» в звательном падеже. Фрейр бог из рода Ванов, которые покровительствовали мирным земледельцам и вообще всем мирным занятиям. Они являлись главными богами для жителей Скандинавии, пока туда не пришли германские племена и воинственные Асы во главе с Одином. То есть, он, как и Чур, бог именно земледельца.
Ну и «фаллическая версия». Здесь тоже можно провести параллель с Фрейером, но к нему вернемся чуть позже. Автор этой этимологической версии, Н.И. Толстой, приводит следующую поморскую быличку:
«За четыре версты от посаду у моря, на ямах (на реке) стоял карбас (лодка) с солью. Павел Коковин караулил карбас. Кто-то по грязи идёт: тяп, тяп, тяп. Павел его спросил: «Кто идёт?» Тот молчит; он еще спросил до трех раз. Тот всё молчит; Павел и матюгнулся: «Кой кур идёт, не откликается?» Леший пошёл и захохотал; «Ха, ха, ха, кой кур идёт, не откликается! Кой кур идёт, не откликается!» Паша в каюту ускочйл, одеялом закутался, а голос тут, как и есть».
Сам Н.И. Толстой отмечает, что в быличке матерная брань выступает как защита от лешего. Эта известная по этнографической литературе функция бранных слов подверглась анализу и русскими, и германскими лингвистами. То есть, брань употреблялась не столько с целью оскорбления, сколько служила отгону нечисти.
А вот пример употребления «чура» уже в форме «цур» в самом что ни на есть ругательном значении мы находим у Лескова в повести «Житие одной бабы»:
– Ребят-то вот прокорми!
– А цур им, ребята!
– Цур им.
Связь Чура с фаллическим культом очевидна. Да и попросту ее не может не быть, так как славянские языки и славянская мифология уходят корнями в индоевропейскую культуру.
Фаллический культ – обобщённое название группы верований различных древних культур, характеризующихся экстатическими ритуалами, посвящёнными порождающей силе жизни, символически представленной в виде фаллоса.
Образ быка-оплодотворителя встречается еще на заре ведийской мифологии (около XVI века до н. э. до V веке до н. э) и повторяется во множестве вариаций во всех индоевропейских мифологиях.
У греков фаллос (φαλλός) служил символом полового инстинкта в значении и плодородия, и производительной сил природы. В мистериях Диониса фаллос изображал самого бога. В храме Диониса в Сирии стояли два исполинских фаллоса. В Александрии во время празднования прихода весны носили в процессии фаллос длиной в 120 локтей.
Во всех странах эллинского, равно как и римского мира употреблялись небольшие фаллосы в качестве амулетов для отгона дурного глаза и магических чар. У римлян этот амулет назывался «фасцинус», вешали его над входами в дома и комнаты, выставляли в садах и на полях для их охраны.
Вот эти экспонаты, найденные при раскопках Помпеи, я увидела в музее Неаполя:
У первобытных племён следы фаллического культа встречаются в самых различных местах и в самых различных формах.
Генезис фаллического культа лежит в анимизме первобытного человека. Органы оплодотворения более чем какие-либо другие должны были наделяться сакральным смыслом, за это говорило всё: и таинственность процесса воспроизведения, и бессознательность этого процесса, в котором половые органы действуют помимо и даже вопреки желанию индивида.
Эти представления были перенесены на всю природу: смена времен года понималась, как циклы жизни фаллического божества, оплодотворяющего весной Мать-природу, входящего в полную силу летом, умирающего зимой, чтобы вновь возродиться. Это воззрение играло огромную роль в земледельческой культуре, когда всё существование человека зависело от благоприятных условий для урожая и размножения животных.
Да, мы уже упоминали связь славянского бога Чура со скандинавским Фрейером. Интересно, что в Старой Упсалле, которая была религиозным центром в древней Скандинавии, Фрейер (опять-таки бог скотоводов и пахарей) был изображен с огромным эрегированным фаллосом.
Возвращаясь, наконец к архетипическому смыслу, фаллос является первейшим символом Логоса. Логос – это маскулинный принцип, принцип логики и структуры, дающий возможность различать, разграничивать и рассуждать, отсекать лишнее. Это чистый разум, твердое знание, почему и зачем что-либо нужно. Это принцип порядка, закона и справедливости. А еще Логос по-гречески означает «слово», то, что было в исходной точке сотворения мира, когда Бог начал выделять смысл – естество отдельных предметов.
Что же касается интрапсихического смысла Чура, то, конечно, в первую очередь, это те самые приснопамятные психологические границы. И, черт побери, как же это важно – знать, где свое, а где чужое! В действительности этим навыком зрелой личности обладают очень немногие люди.
На эту тему можно разговаривать бесконечно. Поэтому я приведу лишь несколько вопросов от Чура:
За что я несу ответственность, а за что нет?
Что я выбираю соответственно своей воле, а что – чужой?
Чего я действительно хочу?
Каковы мои ценности и своя собственная «конституция»?
Каких людей, какое поведение допустимо на моей территории?
Чур, с вас лайк и подписка)