Я стояла у окна, напротив кабинета психиатра, смотрела на дождь и цветущую сирень.
Рядом сидели женщины: одна еле живая от давления 80/50, другая воодушевленно рассказывающая о том, как ее в обострении прямо на улице повязали санитары и увезли в какую-то психушку, где обкололи до состояния тупки. Они говорят нервно, отчаянно, почти истерически, обмениваются названиями больниц, где лежали и делятся тем, куда бы снова хотели попасть, а куда больше ни ногой!
Потом обсуждают детей и внуков, высокие цены на прогулку в парке Петергофа и о том, как сложно устроиться на работу в Улыбку радуги.
Немного расслабляюсь, вроде как в обычной поликлинике в коридоре очередь судачит. Но у этих людей стоят психиатрические диагнозы, хотя одна снята с учета, а другая — нет.
А кто здесь я?
Явно не из тех, кто просто забежал за справкой, что не стоит на учёте — за ней тоже, она уже лежит у меня в сумке, хотя не имея регистрации, я обежала кучу кабинетов вплоть до заведующего ПНД, чтобы ее получить.
Явно не из тех, кого психиатр из кабинета напротив направит на госпитализацию или...
...Одна из двух женщин в кабинете уже почти час! Смотрю на время — передо мной три человека — еще три часа ожидания, а за мной еще девять человек. Да нет, не может психиатр так долго возиться с каждым.
Действительно не может.
Женщина выходит из кабинета, за ней психиатр, долго оформляли документы — кладут в стационар.
Кто я в этой предпсихушке?
Очередь волнуется, кто-то бегает по коридору от регистратуры и обратно, кто-то охает, что так долго приходится ждать, какая-то пожилая женщина ходит туда-сюда у процедурного и просит у каждого сидящего ампулу галоперидола: «Я отдам», — говорит.
У меня не просит, я не смотрю на нее, смотрю в окно, она понимает — у меня бесполезно.
Галоперидол мне кололи однажды, 4 года назад, когда давление 210/130 скорая не смогла сбить более гуманными препаратами. Антипсихотик с которого я даже не уснула тогда, но давление сбили.
...Я прошла долгий путь за эти 4 года.
От непробиваемой психосоматической реакции, когда мое тело решило меня убить, если я что-то не поменяю в своей жизни, когда даже скорая не могла толком помочь.
До того дня, когда я стою и смотрю на сирень за окном диспансера Кащенко в Санкт-Петербурге. Я знаю, что я нормальная (не клиент психиатрической лечебницы, во всяком случае). Я люблю себя и забочусь о себе — это единственная причина, почему я пришла к психиатру. Чтобы хорошо жить, мне важно высыпаться по 7-8 часов в сутки, чтобы высыпаться, мне нужен амитриптилин, потому что тревожность в ночные и утренние часы не позволяет мне крепко уснуть.
...Захожу в кабинет к психиатру. Не испытываю сопротивления или панического страха. Сажусь, отвечаю на вопросы строгой и усталой доктора. Я не боюсь, что она не выпишет рецепт, ведь есть еще много других врачей. Я не боюсь, что меня загребут в дурку, ну порекомендуют сходить к психотерапевту, а я и так к нему хожу. Поэтому я просто получаю рецепт и ухожу из ПНД. Я уверена в себе и доктор во мне не сомневается.
Горжусь собой!
За последние годы я точно узнала, чем отличаются психолог от психотерапевта, а психотерапевт от психиатра. На практике. И этому есть одна причина — я научилась заботиться о себе. Когда придет время и я найду технику, которая будет снимать мою ночную тревожность, я больше не вернусь за следующим рецептом к психиатру.
Но сейчас он мне необходим, не для того, чтобы выживать, как привыкли и научили нас наши родители и прародители. А для того, чтобы вести жизнь высокого качества.
...Я иду по Екатерининскому парку, улыбаясь солнцу, выглянувшему из-за туч; утятам, храбро следующим гуськом за своей мамой-уткой через дорожку к водоему; людям, которые боятся показаться ненормальными в глазах окружающих и этим-то и доводят себя до опасного предела; и людям, которые действительно счастливо гуляют по парку — сегодня я среди них.
А ты?