Кирилл непроизвольно подался вперёд, услышав этот голос. Он был такой родной, узнаваемый, тёплый. Его невозможно было не узнать: это был голос его мамы...
Она сидела среди злобных, окруживших и стороживших её демонов, надсмехающихся над её беспомощностью, ссутулившись, виновато втянув голову и растерянно перебирая пальцами подол платья, вид из себя представляя достаточно жалкий. Испуганного лица с глазами, полными ужаса и отчаяния, он не видел, но всё равно узнал бы её из миллионов других голосов и фигур. Кирилл в беспомощности с вопросом посмотрел на сопровождавшего его мертвеца. Тёмное раздутое от трупных газов лицо его таращило заинтересованные расширенные зрачки, плавающие в выпученных белках, как желтки в глазунье. Мертвец прищёлкнул языком и понимающе подмигнул попутчику:
-Мамка, да?
-Но как?... - недоумевал вслух Кирилл, - Как? Она же жива! Она была жива! Что случилось?
Его больше беспокоил и тот факт, что та женщина в замке со старухой, хоть и напоминала внешностью его мать, была с какой-то холодной и чёрствой душой. А здесь - она, его добрая, нежная, настоящая мама... Как??...
-Не умерла твоя мамка, - сплюнул себе под ноги мёртвый мужик, разъясняя Кириллу, - просто душу свою продала. Или в аренду сдала, как мы говорим. Вот и мучается, пока тело по земле ходит, здесь, на первых кругах ада.
-Ада? В аренду?... - в голове у Кирилла помутнело, он затряс ею, желая сбросить с себя муть оцепенения, - А там, там, кто же тогда? - указал он перстом наверх, над собой, подразумевая поверхность земли.
-Там - только её тело. Душа - страдает и мучается здесь до поры, до времени.
-Тело? А как же?... Как же она общалась, разговаривала?- пристал Кирилл к словоохотливому незнакомцу.
-Когда человек заключает сделку с дьяволом и продаёт ему душу - он, по сути, сдаёт ему в аренду своё тело. Душа же помещается и связывается в аду, ожидая своей посмертной участи. В тело человека вселяется грязный дух, и ходит этот человек по земле, и его после этого не узнать. Он становится гадким, подлым, циничным, отвратительным, мерзким. Но это - как бы не он. Управляет телом другой вселившийся дух. Человек же, душа его, поделать после этого ничего не в состоянии.
-То есть там, наверху - душа не моей мамы? - где-то даже обрадовано возгласил сын, тяжело переживавший, что мать разлюбила и желает ему зла.
-Ну да... - согласился мертвец.
-И что же можно сделать? Чтобы помочь. Есть выход?
Мертвец хитро и испытующе прищурился, наклонив голову, и сказал:
-А открою тебе - выполнишь мою просьбу?
Кирилл недоумённо осмотрел нового знакомого. Какая просьбы может быть у разложившегося трупа? Но мертвец продолжал испытующе смотреть, и парень понял: просьба у него есть, и она очень важна для того, кто решил торговаться.
-Постараюсь... - неуверенно произнёс Кирилл. Мертвец, несмотря на робкий тон молодого человека, удовлетворённо мотнул головой. Он потирал от удовольствия руки, предвкушая, что дело его выгорит.
-Вот я - умер. Попал в ад. Семья моя за меня не молится, неверующие мы все были люди. Жили как попало, но уж, вроде, и не разбойники. Ну так вот, когда я умирал и мучался тяжко, пришло мне на ум воззвать к нашей местной святой, Теодоре. Вот не знаю, с чего бы это, да только выкрикнул я:
-Теодора, помоги мне!
И явилась мне святая, вся в тяжелых ранах, одежда порвана, кровь. Я спрашиваю:
-Что это так? Кто ты? Неужто святые так выглядят?
А она:
-Страдаю я, воюю, ты чего хотел?
-Страшно мне, Теодора, умираю и не знаю, куда попаду на том свете. Может, подсобишь?
-Поможешь мне - я помогу тебе.
-А как же я тебе помогу?
-А вот сам увидишь.
-А ты мне как? Помолишься за меня? Ведь родные мои - неверующие, не станут молиться.
-Поможешь мне - найдётся человек, что помолится за тебя.
И исчезла... Тут хватили меня лукавые духи и ну вниз тянуть. Все грехи мои показали, всю жизнь вывернули наизнанку, визжат:
-В аду тебе место!
Я, конечно, плачу, переживаю...Но вот идёт неделя, как я захоронен, разрешено мне посещать родные места и близких до сорока дней, а я сижу в могиле рядом с гробом, где местный вампир днём отдыхает, и тужу, ничего мне не надо, никого не хочу видеть. Всё равно они мне не помогут, а я уж очень в ад не хочу. И вот прыгаешь ко мне в могилу ты - грязный, рваный, весь в крови. Я сразу Теодору почему-то вспомнил. И подумал: так вот кому надо помочь! И вот я тебя спрятал пока от вампиров, что душу твою ищут там наверху, уж очень они на тебя злые. Обманул ты их, не клеится у них там какое-то дело без тебя. Ну и подскажу, как матери твоей можно помочь, если выживешь. Но уж и ты меня не забудь. Зовут меня Петру, дядько Петру. Не забудь, помолись за меня, я ж... как-никак...православный... - проскулил мертвец, и из глаз его полились слёзы страха.
-Ладно, ладно, дядько Петру, не забуду, помолюсь, не бойся. Мне бы самому в живых остаться, да мать вызволить, если получится. Ей-то как помочь? Тоже молиться, небось?
-Ну да, - закивал головой Петру, - только так ты можешь хоть что-то сделать. Я не знаю, насколько это поможет и как, но по-другому тоже бесполезно. И учти: пока её тело с тем, кто занял её место в нём, живо - у неё есть шансы вернуться назад. Если тело умрёт - всё, сидеть она будет в аду, уж получится у тебя вымолить её отсюда - старайся, может и получится... - с надеждой произнёс Петру, больше имея в виду и себя.
Кирилл кивнул, снова услышал робкую мольбу матери выпустить её, снова сторожившие её нечистые духи засмеялись в ответ, и она притихла, вся сжавшись.
-Как же мне выбраться теперь, дядько Петру? - спросил Кирилл, не желая оставлять мать в беде одну и мечтая одновременно поскорее убраться из этого мрачного, жуткого и безотрадного места. Но он понимал, что там, наверху, скорее всего его сейчас вовсю ищут и ждут, и там ему будет ещё безотраднее...
