Почему это случилось именно со мной я знать не знаю. Жил себе не тужил. И вдруг — на тебе, как пыльным мешком по глове. Словно где-то выключатель перекинули. Щёлк — и свет потух. Ещё вчера мир был прекрасен и наполнен ароматами, а сегодня — пресен как хлеб диабетика.
Расстроился ли я? Спрашиваете! Поначалу. Всё как-то слишком внезапно, а неожиданное пугает. Все люди как люди, а я — как хрен на блюде.
Я даже к врачу пошёл. Тому, что с круглым зеркалом на голове...
Положил меня на кушетку и пшикнул в нос какой-то дрянью. Сразу защипало и захотелось чихнуть. Немного подождав, сунул в правую ноздрю тонкую блестящую палочку с крошечной глазком видеокамеры на кончике и принялся шуровать туда-сюда. Чему-то радуясь как ребёнок.
Закончив, потёр лапками словно огромная белая муха и повернул монитор экраном ко мне. И показал кино.
Даже не ожидал, что внутри меня живёт такое. Камера словно продиралась сквозь джунгли. Не хватало только диких бразильских обезьян. Затаив дыхание я ждал когда из-за ближайшего куста выскочит Тарзан.
Потом стало страшнее. Доктор принялся объяснять как и что он отрежет во время операции. Всё более оживляясь по мере развития сюжета.
Тыкал в экран пальцем и решительно отрубал ребром ладони что-то видимое только ему. Брезгливым жестом стряхивая обрубки в мусорное ведро.
Я отчётливо понял как любит он свою свою работу. Пугало, что явно слишком.
Он всё рубил и смахивал, рубил и смахивал, а я слушал и думал о своём. Вспоминая мужика, что вышел из кабинета передо мной.
Распухший нос и иссиня-чёрная полоса поперёк физиономии. С широкой зелёной полосой по краю. Словно панда.
— Доктор, скажите, это обязательно? — нерешительно прервал я его монолог.
Вздрогнув, как наскочивший на препятствие бизон, он некоторое время переводил дыхание не в силах поверить, что кто-то осмеливается прерывать. Чувствовалось, что ему нелегко, но взяв себя в руки, он поинтересовался,
— Что конкретно... ВАС... интересует?
— Ну, это... последствия. Этот мужчина передо мной... Опухшее лицо и синяя полоса поперёк? — я махнул рукой от уха до уха.
— Ах, вы об этом, — он рассмеялся, — Ерунда это всё. Побочный эффект и быстро проходит.
Он ещё что-то рассказывал, одновременно быстрым почерком чиркая по синему бланку. Закончив, протянул,
— Ну-с, когда вас ждать?
— Я пока не знаю. Дела, то да сё... Тут же есть ваш телефон? Я позвоню, — выдернув из его цепких пальцев бланк, я выскочил из кабинета, постаравшись не хлопать дверью. Думать ушёл...
Честно говоря, думать было особенно не о чем. Я всё решил ещё там, на кушетке. Но я вежливый, да к тому же много слышал, что с маньяками и сумасшедшими спорить нельзя. Ну, я и не стал. На всякий случай.
Поживу некоторое время так, понаблюдаю...
Это "некоторое время" тянется уже 25 лет. Как бы ни странно это звучало, никакого смертельного неудобства аносмия, так называется потеря обоняния, мне не доставляет. За годы я к ней привык так, как очкарик привыкает к очкам. И перестаёт замечать.
Из неудобств — не могу определять свежесть устриц и зову понюхать жену. Выглядит странно, но мне на это как-то плевать. Что мне до того, что странно?
Там, где народ морщит нос и кривится — я наслаждаюсь ощущением свежести. В общественном сортире — свежо. Правда глаза ест. Повсюду свежо
Иногда запахи пробиваются. Кажется это обонятельная галлюцинация. Фантомные боли давно отрезанной ноги. Клубника вдруг может запахнуть горящей резиной, а молоко — ацетоном.
Когда что-то пахнет очень сильно, я могу ощутить, но это такой особенный "безвкусный запах". Не могу объяснить как это, но вот такой особенный. Пахнет, но ничем.
Так и живу. Очень уже не хочется к доктору и чтобы лицо как у панды. В негативе...