Побег от запретов.
Солнце светило в окно и ярким пятном лежало на полу, почти посреди комнаты. Пашка встал, накинул махровый халат и пошёл в ванную умываться.
- Паша, ты тапки надел? А, халат?
- Ну, мам...
- Вот простынешь, опять на месяц загремишь в больницу...
Пашка не стал спорить с матерью, вернулся в комнату, надел тапки. В свои восемь лет он больше походил на ребёнка из детского сада, чем на ученика второго класса. Родился он болезненным, рос медленно. Часто попадал в больницу. Вера Ивановна, Пашкина мама, чуть что, тащила его по докторам. Анализы, процедуры, сидения в поликлинике, у Пашки вызывало всё уже самую настоящую ненависть. Как только он хотел этому воспротивиться, Вера Ивановна закатывала истерику его отцу. Тот строго смотрел на Пашку и Пашка смирялся.
Старшая сестра Люся, которая была на шесть лет старше, ещё до школы научила Пашку читать. В общем-то не то, что бы специально, а так получилось. Пашке было пять лет, когда ему подарили фильмоскоп. На каждом кадре была надпись и ему очень хотелось прочитать. И книжки, которые ему дарили, там конечно было иного красивых картинок, но их рассматривать не интересно, было много интересней то, что под ними написано. Выходя на улицу, Пашке запрещали играть в подвижные игры, а ему так хотелось. Он с завистью смотрел на ребят играющих в "пекаря" или "чижа".
Мальчишки смеялись над ним и называли его Моней.
- Моня вышел на прогулку, все скамейки отсидел, - насмехались они. Одна была радость, когда отец брал его с собой на рыбалку. Только Вера Ивановна старалась одеть его как на зимовку на Северном полюсе.
Пашка сопротивлялся, да и отец был против, но обоих останавливал запрет на поход. Правда выйдя из дома, и свернув за угол, отец позволял снять куртку и остаться в рубашке.
Как-то к ним приехала бабушка, папина мама. Она жила в посёлке, совсем не далеко от города. Всего шесть часов на поезде.
- Вера, ты бы его к нам отправила, у нас воздух чистый, молоко коровье, у соседки козье возьму, если надо. Лес, речка...
- Ох, только речки ему и не хватало, простынет, что опять делать будем... Он и так первый класс еле закончил, весь год проболел.
- У меня только одна четвёрка, и то по пению, - возмутился Пашка. – И по физкультуре прочерк...
- У тебя отвод по физкультуре, забыл?
Любовь Александровна вздохнула и махнула рукой. – Ладно, я всё поняла. Отправляй, у нас соседка врач, если вдруг что, всегда рядом. А я за ним уж посмотрю.
- Поедешь? – Спросил отец и загадочно улыбнулся.
- Поеду. Только книжек возьму.
- Там своих хватает, у деда библиотека, больше чем у вас в школе, - сказала бабушка.
В вагоне, как только поезд отошёл от перрона, Пашка тут же скинул ветровку и кофточку.
- Павлик, ты мокрый, как бы не продуло, - сказала бабушка. – Ты вон рубашку сними а вот маечку одень. Она протянула Пашке его футболку, которую вытащила из своей сумки.
- Бабушка, а откуда она у тебя?
- А я у Веры взяла, тебе одеть, что б ночью не мёрз, - улыбнулась бабушка. - Только ты давай сразу не харахорься, а то и правду простынешь.
Со станции до дома идти было минут сорок. Несколько раз их обгоняли то мотоциклы, то мопеды, на которых сидели ребята. Почти перед домом догнала девчонка на велосипеде, она ловко соскочила и пошла рядом.
- Здравствуйте, баба Люба. Ни как на откорм городского внука привезли?
- А тебе всё бы насмехаться, егоза. Вот вручу под твою опеку...
- Фи, - сказала девчонка, запрыгнула на велосипед и укатила.
- Ты не обижайся на неё, Павлик. Она хорошая, только с мальчишками водиться не любит. А так, ни чего, добрая.
Здоровый лохматый пёс, нехотя влез из будки, отряхнулся и подошёл к бабушке, косясь на Пашку. Он доставал Пашке головой почти до груди. Ткнул Пашку носом в живот и смотрел на него, открыв огромную пасть.
Бабушка потрепала его за загривок. – Чудо окаянное, как здороваться с гостями надо? Это ведь наш, то есть совсем свой...
Собака повернулась к Пашке и протянула лапу. Пашка сначала даже растерялся. Такая лапища...
- Не робей, Павлик, вам дружить надо, - сказала бабушка. Пашка пожал лапу собаке и положил руку на загривок. Собака лизнула ему руку и разлеглась в тени у домика.
Бабушка показала Пашке его комнату. - Вот здесь Дениска и вырос, - сказала она. – Потом из армии пришёл на твоей маме женился, она-то на соседней улице жила, тогда ещё в институте училась.
- Кто тут у нас пожаловал? – Раздался голос деда, вошедшего с огорода.
- Мать честная, Любушка, это ты чего на старости лет натворила-то. Ни как кабинет ботаники в школе ограбила, скелет в дом принесла...
Пашке уже надоело, что как только где появится, всяк его скелетом обзывает, девчонка эта вредная, на велосипеде, и дед туда же...
- Скелеты в кабинете ботаники не водятся, они в кабинетах биологии гнездятся, а я, не скелет, а твой внук Павел Денисович. И нечего меня скелетом обзывать...
- Дед с улыбкой посмотрел на внука. – Мать честная, как заговорил-то. Ан еже ли ты не скелет, то где твоё мясо?
- Собаки по дороге со станции обгрызли...
- Так они ж кости грызут...
- Так вот до них и добирались...
Егор Данилович подошёл к внуку, прижал его голову к себе. – Ты не обижайся, внучок. Я ведь не со зла, я по доброму. Кости будут – мясо нарастёт. Ладно, мать, время-то вечерить, а вы наверно и обед пропустили в поезде-то.
- Ой, Егорушка, я сейчас соберу на стол.
- Да, я уже к вашему приезду всё и наготовил.
- Ну так я сейчас к Марфе-то заскочу. Михалыч с пасеки приезжал?
- Был михалыч, и медку привёз.
Дед поставил на стол тарелки, достал из шкафчика ложки. Нарезал хлеба.
Бабушка от соседей принесла мёд и молоко.
- Вот теперь будешь утром и вечером пить по стакану молока. Две ложки мёда, хочешь так съедай, хочешь, в молоке размешивай. Только молоко, оно не ваше магазинное, а домашнее.
Молоко Пашке не понравилось. Вкус был совсем не правильный по его мнению. Он терпеливо выпил его, пропихивая мёдом. Мёд был душистый, чуть-чуть с горчинкой, но очень вкусный.
- Гречишный, полезный. А завтра специально липового у Михалыча возьму, - сказала бабушка.
- Возьми побольше, завтра как раз банька будет, вот его и полечим.
Пашка уже собирался идти спать, когда в дом зашла Варька-егоза.
- Баба Люба, я книжку принесла Вам вернуть.
- Проходи Варюха, молочка будешь?
- Не, баба Люба, спасибо. Я только от Таньки, там до ушей напоили...
- Ну, как хочешь. Прочитала-то всю или как?
- Всю конечно. Особенно "Васькина горка" понравилась. Надо с девчонками поговорить, у нас своя такая есть, глядишь, кого и присмотрим...
- Не рановато ли присматривать собралась?
- Не, дедушка Егор, Присматривать-то оно ни когда не рано, потом ещё воспитывать, что б покладистый был...
- Ух, и егоза же ты, Варька. И в кого такая уродилась...
- Да, не знаю. Такой родилась, аж сама удивилась... – И со смехом выскочила на крыльцо.
- Что за рассказ такой? – Думал Пашка. Ему стало интересно, и он решил утром посмотреть, что за книгу принесла Варька.
За окном всё окрасило в алый цвет. Деревья за окном из зелёных превратились в ало- золотое пламя, постепенно переливая золотой оттенок в чёрный. Птицы смолкли, попрятавшись в ветвях деревьев и кустарника. Огромная сосна, стоящая у калитки и светившаяся в закатных лучах позолоченной свечой, погасла. Небо усыпало звёздами, такими огромными и близкими, что Пашка застыл в изумлении у окна.
-Что, Павлик, такого в городе не увидишь? Так ты на крыльцо выйди, глянь. В окно-то всего не увидишь. – Дед взъерошил ему волос на голове.
- А можно?
- Так, нужно... Ты же не в доме сидеть приехал, а лечиться, вот иди и начинай...
Уже совсем стемнело, Луна, сверкнувшая тонким серпиком, скользнула за горизонт. Дальний лес казался чёрным пятном, и только сопка за посёлком выделялась на фоне звёздного неба. Пашка сел на ступеньку крыльца, ни кто не гнал его в постель и не говорил уйти с крыльца, на котором начинала собираться роса. Пёс лежал у самых его ног, положив голову на лапы. Казалось, что он тоже любуется звёздным небом.
- Павлик, тебе не холодно?
- Нет, бабушка.
А, мама сейчас начала бы причитать, что роса, сыро и холодно и он простынет, - подумал Пашка. – И чего она так...
Пашке ни кто не рассказал, что мама его переболела очень сильно в юности, и у её детей теперь проблемы со здоровьем. Ему ни кто не рассказал, что он должен был быть вторым...
В семье не принято было поднимать эту тему, да ни кто и не хотел.
Пашка поднялся, зевнул и пошёл спать.
- Ну, что, внучок, полюбовался?
- Да, деда, так красиво...
- Ну, вот, хороших тебе снов...
- И вам с бабушкой. Пашка подошёл, обнял деда. – Спасибо тебе дедушка.
- Это за что же?
- Что ты меня лечишь.
- Если человек сам не захочет, его ни кто и ни чем не вылечит...
Пашка лёг, накинул на себя вместо привычного одеяла – покрывало, и провалился в сон. В глубокий чёрный омут, где не было ни чего, кроме деревьев с позолоченными кронами и чёрного небосвода с огромными сияющими звёздами. И вредной усмехающейся девчонки на велосипеде, которая ехала, словно под огромным куполом и смеялась...
Маковка
Утром Пашка проснулся рано. Ветерок холодил его сквозь открытое окно. Шумела листвой слива, убелённая цветом. Слышно было гудение пчёл и пение птиц.
Бабушка хлопотала на кухне. Пашка мел на кровать, по привычке хотел сунуть ноги в тапочки и накинуть халат, что б пойти умываться, но тапочки были не на месте, а халата не было вообще. И ванна для утренних процедур предусмотрена не была.
- Встал, внучок? И то хорошо, умывайся, я в умывальник горяченькой подолью полотенце там, рядом. Пашка умылся, с непривычки расплескав немного воды на пол.
- Бабушка, а где тряпка, вытереть надо, я воду пролил.
Да, ничего, я сейчас, ты к столу иди. Завтрак там и молочка я поставила. Выпей обязательно.
- Хорошо, бабушка. А что мне поделать можно, что б помочь?
- Да ты позавтракай, потом разберёмся.
Бабушка к завтраку напекла пышек, а с мёдом они были такие вкусные, что Пашка съел всё, да же сам удивился. И молоко уже не казалось ему невкусным.
- Ну, вот молодец, как хорошо управился.
- Ой, бабушка, у тебя пышки такие вкусные, аж ешь и ещё хочется.
- Так, давай, ещё напеку.
- Ой, спасибо, бабушка, боюсь что лопну я.
- Ну и то ладно. Ты сегодня как, сразу за книжки возьмёшься или на солнышке посидишь позагораешь?
- Ой, бабушка, мне же и помогать-то тоже надо, как это я весь день сидеть буду? Мне и дома сидеть надоело.
- Так ты на маковку прогуляйся, если не тяжело.
- А где это?
- А вон, оно. На сопочке. Только ты возьми с собой что-нибудь накинуть. Тут-то жарко, а там место голое, ветер.
Пашка взял ветровку. Ему очень не хотелось нести её в руках. Он Завязал рукава на поясе. – Вот, если что, то можно и сесть будет, - решил он и отправился в дорогу.
- Ты Нафаню возьми с собой, он дорогу знает. Что разлёгся, иди, проводи Павлика, целый день лежишь. Жиром обрастёшь, как дом охранять будешь?
- Пойдём, - махнул собаке рукой Пашка.
Нафаня шёл чуть впереди, иногда оглядываясь, словно проверяя, идёт ли Пашка за ним. Пашка шёл. Когда подошли к горке, Пашка уже несколько взмок. Солнышко поднималось всё выше. Казалось, что оно на перегонки с Пашкой стремится достигнуть вершины. Пашка шёл по тропинке, поднимаясь всё выше и выше. Ноги начали каменеть. Он передвигал их с трудом. Собака подошла, посмотрела на него и сунула голову под руку. Под рукой у Пашки оказался толстый ошейник с кольцом. Как только Пашка сжал его в руке, собака двинулась вперёд. Шаг за шагом Пашка поднимался, держась за ошейник. На самой маковке Пашка свалился без сил. Ноги не хотели двигаться. Нафаня подошёл и улёгся рядом.
- Спасибо тебе. Я бы сам не забрался. – Он потрепал пса, тот лизнул ему руку и положил голову на лапы. Немного отдохнув, Пашка встал, обошёл маковку по кругу.
С обратной стороны тоже спускалась тропинка, которая уходила в чернеющий вдалеке лес. Между лесом и горкой текла речушка, на берегу которой, у небольшого заливчика, было несколько рыбаков. В сторону горки, по тропинке, кто-то ехал на велосипеде. Посмотрев по сторонам, Пашка начал спускаться по тропинке вниз. Нафаня подошёл к другой стороне горки, залаял и пошёл следом за Пашкой.
Домой Пашка вернулся только к обеду, уставший, еле стоящий на ногах. Пёс проводил его до крыльца и улёгся в будке. – Бабушка я пришёл, крикнул Пашка и рухнул на стул.
- Ох, дитятко, умаялось. На-ка вот, попей, - бабушка протянула ему стакан молока. Молоко было невероятно вкусным.
- На-ка, вот, отнеси Нафане, - протянула бабушка Пашке миску с молоком. Пашка хотел отказаться, сославшись на огромную усталость ног, но вспомнил, как Нафаня тянул его вверх на горку и ему стало стыдно.
- Ладно, сиди, отдыхай, сама отнесу.
- Нет, бабушка, я отнесу, а отдохну потом. Знаешь, как он меня на горку тащил...
- Да, неужто? – Улыбнулась бабушка. – Тогда, ладно, неси.
Пашка на негнущихся ногах дошёл до будки, где лежал Нафаня, погладил его по голове и поставил миску. Собака лизнула Пашку в знак благодарности и принялась лакать молоко.
- Ну что, путешественник, забрался на горку? – Донеслось от калитки. – Обратно-то шёл, аж пятки сверкали, а в горку горбатой черепахой полз, - рассмеялась Варька.
- Горбатых черепах не бывает. Бывают киты горбатые, неуч, - ответил ей Пашка.
- Ой, грамотный какой. Десять книжек прочитал, а потом всю жизнь икал... – Варька вскочила на велосипед и умчалась по тропинке, идущей между заборами.
- У, вредина, - сказал вдогонку Пашка и пошёл в дом.
- Бабушка, а где умыться можно?
- Так в рукомойнике, там есть вода, я налила.
- Не, бабушка, мне по пояс. Я вспотел, пока ходил. Жарко было.
- Так, сейчас я, курей докормлю. Ты посиди, как раз обедать будем.
Через некоторое время бабушка подошла с мокрым полотенцем, обтёрла Пашку по пояс. – А теперь вытрись сухим и обедать.
Стол был уже накрыт, дедушка был на своём любимом стуле.
Нарезанный хлеб пах так вкусно, что Пашка, только сев, сразу схватил кусок и начал его есть.
- Павлик, так ты бы борщечка дождался, я налью сейчас.
- Ба, он такой вкусный. Как будто только испекли.
- Так оно и есть. Варька перед твоим приходом из пекарни привезла целых две буханки, так что на ужин ещё и останется. А на завтрак я опять пышек напеку.
Борщ со сметаной, налитый бабушкой, кончился быстро.
- Спасибо. Я так объелся. – Пашка откинулся на спинку стула.
- Ты теперь отдохни, а вечером, перед ужином, мы с тобой в баньку сходим. Попарю тебя, что б не хворал.
- Хорошо, дедушка. А можно, я почитаю? Мама сказала, что у вас библиотека больше школьной.
- Так, вон она. Бери, читай. Если что-то конкретно нужно, подскажу.
- Можно, я сам выберу?
- Конечно, Павлик.
Пашка зашёл в большую комнату, где обычно бабушка с дедушкой смотрели телевизор. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами. Только одна стена была пустая. В ней была дверь ведущая в комнату бабушки с дедушкой, стоял комод с телевизором и журнальный столик с креслом. На журнальном столике лежала книга.
"БАЖОВ. Уральские сказы".
Пашка взял книгу в руки и развернул её. Она открылась на вложенном маленьком тетрадном листке.
"Васина гора", - прочитал Пашка название.
- Хорошая книга, - сказал вошедший дедушка. Ты Бажова читал?
- Только малахитовую шкатулку, - ответил Пашка.
- Вот и почитай, если шкатулка понравилась. Здесь и про хозяйку и много рассказов...
- Здорово, и "каменный цветок" есть, - обрадовался Пашка.
- Вот и читай. Можешь вон, на кресле. Денис любил здесь читать. Можешь в комнате, но там только стул, или ты лёжа привык?
Не, деда, я в кресле. Здесь удобней.
Первым делом, Пашка взялся за "Васину гору". Дочитав, он понял, про что говорила Варька.
Он ещё раз перечитал строки:
..." — ответы тоже на два конца. Те, кто идет дальше веселым, говорят:
— Ну как не поглядеть. Экую гору одолел — дальше и бояться нечего. Все одолею. Потому и весело мне. Другие опять стонут:
— Вон на какую гору взобрался, самая бы пора отдохнуть, а еще идти надо.
Эти вот и плетутся, как связанные, смотреть на них тошно.
Расскажет мальчонка про эти разговоры старику, а тот и объясняет:
— Вот видишь, гора-то на дороге силу людскую показывает. Иной по ровному месту, может, весь свой век пройдет, а так своей силы и не узнает. А как случится ему на гору подняться вроде нашей, с гребешком, да поглядит он назад, тогда и поймет, что он сделать может. От этого, глядишь, такому человеку в работе подмога и жить веселее. Ну, и слабого человека гора в полную меру показывает: трухляк, дескать, кислая кошма, на подметки не годится".
Пашка вспоминал свой подъём на маковку и слова мальчишки из рассказа про трухляка.
- А я, что, трухляк... Вон, даже девчонки смеются. А мама, сама на двадцать третье поздравляет. "Будущий защитник"... А какой из меня защитник, если даже собака меня сильней. Подумаешь, что она большая, а я, что ли маленький... Павлик одень тапки, Павлик не простудись, Павлик не замочи ноги... Надоело...
- Что надоело-то? – Спроси вошедший дед.
Пашка и сам не ожидал, что сказал вслух...
- Да, запреты все надоели. То – нельзя, это – нельзя. Так Нельзякой всю жизнь и проживёшь...
- Вон ты про что.
- Я он про горку сегодня прочитал. Так там специально смотрели, кто как поднялся и кто как пошёл дальше. А, я что? Меня на эту горку пёс затащил, сам бы и не поднялся. Кто бы посмотрел – со смеху помер.
- Ты хорошо горку одолел, если мне сейчас это выговариваешь. Другой бы в щель забился и помалкивал, а ты сообразил, что так не правильно. А, что там дальше-то было?
- Так он собрался каждый день туда забегать...
- А, ты?
- Ой, деда...
- Вот и подумай. Дело делать или плакать в три ручья. Денис-то забегал на неё. А перед армией бежал до дальнего леска и обратно.
- Папка, что ли?
- А кто же ещё...
- А мне, он не рассказывал.
- А зря... Ладно, внучок, отдыхай, сейчас баня протопится, пойдём.
- Деда, а ты на маковку ходил?
- Конечно. Мы там с Любашей и познакомились. Давно это было. Кто на маковке не был, тот так и ходил бобылём. Ни девчонки на таких не смотрели, ни парни на девчонок. Что с человека получится, если он простой горки одолеть не может...
- Вот, деда, а меня собака тащила...
- А ты, с другой стороны посмотри – друг помог. Значит надо сделать всё, что бы и ты смог помочь, когда другу понадобится...
Пашка сидел на полке весь голый и с вязанной шапкой на голове. В бане было жарко, но он стоически держался, когда дед поддавал пару, зачёрпывая ковшиком водички и плеская на раскалённые камни. Несколько раз он добавлял какой-то настойки из бутылочки в ковшик,и парная заполнялась ароматом трав.
- Дыши, Павлик, дыши. Это – здоровье твоё, – говорил дед.
Пашка вдыхал, насколько это получалось, но жар обжигал. Потом он ложился на полок, а дед поддав парку охаживал его веником. Веник был берёзовый, с тремя лапами из сосны, вставленных внутрь.
- Берёза – не зря так зовётся. Она русского человека бережёт, - приговаривал дед. – Весной поит, летом радует, осенью золотом осыпает, а зимой греет и круглый год – лечит.
Пашка прикрывал рот руками, что б не обжигаться при вздохе и терпел. Уж очень ему хотелось отстраниться от всех запретов.
После парной, дед окатывал его ледяной водой, но не так, как иногда видел Пашка в кино, не на голову, а начиная с ног и заканчивая плечами. Потом снова парная, снова добавки в пар, и так несколько кругов.
Измученный парной, Пашка вывалился в буквальном и переносном смысле и рухнул на завалинку.
- Любушка, кваску бы нам, крикнул Егор Данилович, севший рядом с Пашкой.
- Несу – несу, касатики...
Бабушка принесла целый графин кваса и стакан молока, но какого-то странного оттенка.
- Пей, Павлик, тебе сейчас как раз, с баньки-то.
Чуть тёплое молоко с мёдом, вкусно пахло, и Пашка чуть ли не залпом выпил его.
- Спасибо, бабушка. Я то думал дедушка из меня веником всю душу выколотит, еле выдержал.
- Это он её не выколачивал, это он её к телу прибивал, что б не убежала, - смеясь, ответила бабушка. – Это он хворь из тебя выколачивал. Дышишь-то вон как ровно, а то задыхался чуть что.
Пашка и правда, почувствовал, что дышится ему легко, тело, словно налилось силой, хоть и было сейчас каким-то ленивым.
- Вот и хорошо, - словно читая его мысли, сказала бабушка. – Чуток передохнёте сердцем-то, поужинать и в постельку.
- Я бы почитал перед сном, - отозвался Пашка.
Как же, конечно, давно в книгах дырки ни кто не делал, - сказал дед.
- Как, это? – Переспросил Пашка.
- Да ты и сейчас сидишь, клюёшь, а поужинаешь, так вообще, как дятел долбить начнёшь, а книга, вещь деликатная.
Пашка рассмеялся объяснению деда, хотя и сам уже почувствовал, что разливающаяся по телу истома, вряд ли даст ему почитать.
На этот раз Пашке не снилось ни чего, словно он провалился в огромную чёрную яму, без времени, без запахов и звуков...
Утром Пашка проснулся под шум дождя. Вдалеке громыхал гром. Изредка по стёклам пробегали отблески молний. В доме стояла тишина.
Пашка встал, одел шорты с рубашкой и зашёл в большую комнату, которую дедушка с бабушкой называли залом.
На одной из полок стояла книжка в мягком переплёте, несколько потрёпанная, но больше не от неаккуратного обращения а от частого пользования.
"Тайна железного Самсона" – прочитал Пашка. – Наверно про роботов, решил он, но рисунок на обложке говорил об обратном. На обложке с внутренней стороны была сделана надпись:
"Будь таким же крепким, Денис" МАМА.
– Ладно, решил он, - дочитаю Бажова, просмотрю эту.
Он поставил книгу на место, и сев в кресло взялся за "Каменный цветок". Рассказ на столько увлёк его, что он е заметил, как в дом вошла бабушка, а с ней кто-то ещё.
- Да ты сама пройди выбери, деда нет, он бы посоветовал, донёсся бабушкин голос.
- Здрасте, Вам...
На пороге стояла Варька. Она бросила взгляд на книгу в руках у Пашки.
- Детские книжки читаешь? – С ехидцей спросила она.
- Вот, отдыхаю от взрослой. Вчера как раз закончил вторую часть романа "Курочка ряба", хочешь дам почитать, или "колобок"? Как раз по тебе...
- То же мне, умник нашёлся...
- Так, вон, возьми взрослую - Над пропастью не ржи – Сэлинджера...
- Нет такой книжки...
- А вон, на второй полке, на корешке написано – Сэлинджер. Это вот как раз – она.
Варька глянула на полку, потом подошла к другой и выхватила первую попавшуюся... Драбкина – "Тайна железного Самсона"... Пашка хотел было подскочить и крикнуть "только не эту", но промолчал, понимая, что если он так поступит, то увидит книгу не скоро...
Новые "забавы"
Вечером приехал отец.
- Привет, сын. Как ты здесь, от тоски не умер?
- Да мне, пап, и тосковать некогда.
Денис внимательно посмотрел на сына. Что-то в нём изменилось, совсем чуть-чуть, не осязаемо, но это был не тот понурый мальчишка, которого он оставлял, а прошла всего неделя...
- Мама хотела узнать, как ты, вдруг заболел, если что, забрать тебя домой.
- Пап, ты маме скажи, что я под круглосуточной опекой бабушки и дедушки и под наблюдением местного врача, который каждое утро мне температуру меряет и горло смотрит, проверят давление, как там этим, махометром...
Денис разразился хохотом.
- Как я понял, ты домой под бдительное око мамы не хочешь?
- Пап, помнишь, что вы с мамой как-то говорили, что я ваше улучшенное и дополненное продолжение? А как я могу быть улучшенным и дополненным, когда на горку взбирался с помощью собаки, а ты туда забегал и до леса бежал, да ещё и обратно. Это же на сколько меня улучшили?
- Тебе дед и это рассказал...
Пашка кивнул головой.
- А книжку помнишь, какую тебе бабушка подписала? Только её Варька забрала, а я тоже хотел почитать.
Денис по привычке "не спорить с женой", хотел было сказать, что Пашке рано её читать, но смолчал.
- Пап, только не говори, что мне рано...
- Не буду, сын.
Денис прижал сына к себе. – Ты у меня - молодец. А маму я успокою и постараюсь, что б до школы ты остался у бабушки с дедушкой, если они не против.
- Мы не против, - сказал дед. - Мы только "ЗА".
- Но домой приедешь, тебе с мамой проблемы придётся решать самому. Я, конечно, поддержу тебя, но ты сам знаешь, во что это выльется.
- Я сам его привезу, за две недели до занятий. Две недели-то хватит на сборы? Форму купить новую и всё остальное?
И тут Денис сообразил, что Пашка-то подрос, почти на пол головы.
- Мам, вы его здесь чем кормите?
- Голодом морим и за уши тянем, а днём в чулане запираем с маленьким окошком, вот он и тянется к свету, как помидор на рассаде...
- Паш, ты б рассказал, чем, кроме книжек занят? – спросил отец.
- Маковку осваиваю, деду поливать помогаю, бабушке курей кормить, полоть, правда мало.
- Ну, пойдём, я тебе ещё одну забаву покажу, - сказал Денис.
Он заглянул в кладовку, что-то там взял и вышел во двор. В руках у него оказалась обыкновенная скакалка.
- Девчачьи забавы, сказал Пашка.
- Девчачьи, говоришь. Девчонки-то все умеют, а ты? Если мужчина не умеет того, что умеет делать женщина, то какой же он мужчина...
- Пап, ты мне раньше такого не говорил.
- А, ты бы услышал?
Денис взял скакалку в обе руки, и... Пашка смотрел с замиранием сердца. Такого он не видел ни у одной девчонки во дворе, да же Лидка с соседнего подъезда, которая у девчонок считалась чемпионкой, такого не делала. Скорость вращения скакалки всё увеличивалась. Скоро она превратилась чуть ли не в сплошную прозрачную сферу.
- Вот, как-то так, - сказал, остановившись, Денис и протянул Пашке скакалку. – А ты говоришь – девчачьи забавы...
Пашка каждый день уходил на маковку со скакалкой, что бы вездесущая Варька не ехидничала, когда он осваивал скакалку. Первый день было тяжело. Он взобрался на маковку уже без помощи сопровождающего его Нафани, но вот ещё и скакать, это было свыше его сил. Он отдохнул на ветровке, которую брал с собой, но всё равно, ноги и скакалка ни как не могли найти взаимопонимания. Это удалось только на четвёртый день, и то кое-как. Пашка поворачивался в сторону дальнего леса, вспоминал про отца бегавшего туда и обратно, скакалку в его руках, выписывающую кренделя и снова старался повторить хоть что-то. Потом он возвращался домой, где немного отдыхал и старался помочь бабушке или дедушке.
- Павлик, ты пока на маковку заберёшься, у тебя и сил на скакалку не остаётся, - говорила бабушка, кивая головой на скакалку, торчащую из кармана.
- Ничего, - говорил дедушка. – На маковке получится, а там завсегда легче будет во дворе прыгать.
Лето заканчивалось, Пашка уже без особых усилий забирался на маковку, иногда даже пускался на перегонки с Нафаней, кто вперёд. Скакалка в его руках стала уже послушней. В бане, он уже чаще сам "прибивал" свою душу к телу, хотя окончательную процедуру проводил дедушка.
- Ну, что, Павлик. Пора к родителям. В школу собираться, сказал дедушка. – А вот Варька вернула, ты почитать хотел, - протянул книгу дедушка.
- Так я уже и не успею.
- А ты с собой возьми, потом привезёшь. В гости-то приедешь ещё?
- Конечно, дедушка. Я ещё на маковку забегать не научился, так, заползаю...
- Видел как-то раз, как ты заползаешь на перегонки с Нафаней, ну-ну...
- Это не считается. Я же не всё время бегу. А вот буду как папа, до лесочка бегать и обратно...
Дед прижал внука к себе. – Расти, внучок, расти. Да не забывай, что душу к телу приколачивать надо. Можно не только в бане веником но и делами. Да что б не улетела куда-нибудь, что б пустым не остаться.
�H� (