Когда Евгений и Алла поженились, они поселились в квартире матери новобрачной. Мечтали, конечно, о собственном жилье. Но, чтобы накопить на него, лучше не тратить деньги на съёмное. Евгений это понимал. Алла же только радовалась, что пока остаётся рядом с мамой. Отец её умер от последствий неудачной операции, когда девочка была ещё маленькой. И с тех пор маму и дочку связывали особенно нежные отношения. Со стороны они напоминали двух подруг.
У Галины Фёдоровны здоровье тоже было слабое, и Алла трогательно заботилась о самом родном для себя человеке. Когда у мамы повышалось давление – водила её гулять, следила за режимом дня, бегала в аптеку за таблетками. Простужалась мать – дочка настаивала, чтобы та взяла больничный, и не изображала из себя героя, продолжая ходить на работу. Главное – с мамой можно было обо всём поговорить, вот уж действительно – родная душа.
Галина Фёдоровна понимала, что годы идут, Алла должна создать свою семью. Поэтому женщина не стала противиться, когда дочка привела в дом Евгения. Молодой человек с высшим образованием, у него хорошая работа с перспективой карьерного роста, высокая зарплата. Правда, что-то коробило тёщу. Галина Фёдоровна не сразу, но поняла – уж слишком с налёту Евгений судил обо всём на свете. Что с его точки зрения было хорошо, правильно, ценно – только то заслуживало внимания. О прочем же он отзывался презрительно. И первые ссоры молодых произошли из-за того, что Евгений хотел выбросить из дома всё «старье», сделать жильё современным.
— Кому нужны эти книги! — горячился он, — Сколько места занимают стеллажи! Пыль копится. Всю библиотеку можно закачать в одну электронную книгу. А эти вышивки в рамках! Что за музей народного творчества — гостей пригласить стыдно! Давай вызовем машину, сгрузим все эти тумбочки, кресла и прочий хлам прошлого века и вывезем на свалку.
— За этими книгами стояла в очереди ещё моя бабушка…
— Ааа… Ты б ещё крепостное право вспомнила! Приехали…
Алла говорила тихо, чтобы мать не услышала. Евгений же, наоборот, не трудился понижать голос. И Галина Фёдоровна узнала, что зять думал об обстановке в её доме. Сошлись на компромиссе. Молодые заняли самую большую комнату, туда можно было и гостей пригласить. Вещи Евгений оттуда вынес, но не выбросил. Галина Фёдоровна нашла для них место в квартире.
А потом хозяйка всерьёз заболела. Тут и почки, тут и позвоночник… Через несколько месяцев Галина Фёдоровна была уже прикована к постели. Алле пришлось стать настоящей сиделкой. Евгения очень раздражало то, что весь уклад в доме изменился. Теперь многое было подстроено под его тёщу. Утром Алла, вместо того, чтобы подать завтрак мужу, в первую очередь варила кашу матери, выкладывала на блюдечко лекарства, которые та должна была принять. Потом гигиенические процедуры. Если Алла успевала – то с виноватым видом торопилась пожарить Евгению яичницу или сделать бутерброды. Если нет – то лишь вздрагивала, когда хлопала дверь — муж уходил на работу.
Вечером причин для недовольства у супруга находилось не меньше. То жена просит убавить звук в телевизоре – мама задремала. То запрещает созвать компанию – отметить день рождения. Не до того, мама болеет. То тёщу ведут мыться в ванную. Даже добраться туда с ходунками — для неё большая проблема. Потом это купание с приоткрытой дверью… Закрывать нельзя, иначе тёще душно. Алла ревностно следила за чистотой в квартире, но Евгений всё-таки был слишком брезглив. Сам заливал ванну и унитаз хлоркой, выделил себе отдельную посуду. Его коробил запах лекарств, который воцарился в квартире. Наконец, он не выдержал и предложил:
— Подбери какой-нибудь пансионат и отвези мать туда. Там за ней и ухаживать будут профессиональные медсестры, и веселее ей станет жить в кругу ровесников. Ну и… нашу жизнь не будет заедать.
— Чью она жизнь заедает – твою? — не выдержала Алла, — Мою – так точно нет.
— Что ты мне тут ещё рассказывать будешь! — не выдержал Евгений, — Раньше мы с тобой куда-то сходить могли: в кино, погулять, по магазинам пошляться. С друзьями на шашлыки на дачу выбирались. А теперь к дому привязаны. Ты только до магазина и до аптеки позволяешь себе сбегать. Ну, до поликлиники ещё. Я тут весь уже этими лекарствами провонял. В холодильнике мышь повесилась. На плите кастрюлька с манной кашей – и ту тронуть нельзя, это для больной. Больные, моя дорогая, в больницах должны находиться. А если мы ребёнка решим завести, нам что, ногами перебирать, ждать, когда твоя мать умрёт? Потому что уход за старухой и за младенцем совмещать ты не сможешь. Так что приют, пансионат – что угодно, но давай-ка оформляй туда свою мамашу.
— Значит так, да? — тихо спросила Алла, — Из-за того, что тебе друзей стыдно пригласить, я маму из её собственной квартиры, которую она многолетним трудом заработала, должна фактически выбросить? Потому что приют – это приют. Нет уж, дорогой, хочешь своей семье хорошие условия создать – вперёд и с песней. Заработай, купи современное жильё по своему вкусу или дом построй – и забирай нас.
— Да ты ж не поедешь, — горько усмехнулся Евгений, — Я один буду в том жилье куковать. Ты тут останешься — матери памперсы менять.
— Неужели у тебя совсем нет совести?
Разругались они в тот раз капитально – как никогда раньше.
Начиная с этого дня, Евгений стал надолго уходить из дома. Алла не всегда замечала это – слишком много у неё было хлопот по уходу за больной. Когда же супруги оставались вместе. Алла смутно чувствовала свою вину перед мужем. Он же не обязан был любить её мать, тёща ему – чужой человек. Она старалась приготовить обед повкуснее, позаботиться об одежде Евгения. Но всё это — урывками, мать для неё оставалась на первом месте.
Настало время, и Галину Фёдоровну пришлось поместить в больницу. Дома Алла помочь ей уже не могла. С тех пор женщина практически не уходила из стационара. Сначала она рассчитывала на помощь мужа. Пусть минимальную, но всё же… Он мог бы привозить ей чистое бельё, продукты по списку. Но Евгению то было некогда, то он всё путал — вещи приносил не те, о продуктах забывал. Алла махнула рукой и обратилась с той же просьбой к подруге. С тех пор она могла быть спокойна. Подружка не ленилась приготовить всё свежее, вкусное – ещё тёплую еду привозила в контейнерах, подсказывала какие-то мелочи для облегчения ухода за больной.
…Скончалась Галина Фёдоровна внезапно. Гипертонический криз на фоне больных почек и сахарного диабета стал смертельным. Даже до реанимации довезти женщину не успели. В первые часы после ухода матери Алла вела себя как помешанная. Тело отвезли в морг, но дочь в это не верила. Она отказывалась уходить из палаты, убеждала всех, что реаниматологи вернут её маму к жизни. Алле сделали успокоительный укол и отправили домой.
Все обряды, связанные с похоронами и поминками рассчитаны на то, чтобы не оставлять горюющего человека один на один с собой. Всё время нужно что-то делать, держать в памяти тысячи мелочей, касающихся отпевания, погребения, поминок. Но сегодня специальные агентства взяли на себя все заботы. Как цинично сказала другая подруга Аллы:
— Если заплатишь, они и поплачут за тебя.
Поэтому молодой женщине только и оставалось, что лежать, отвернувшись лицом к стене. Подруга принесла антидепрессанты. Они помогли, по крайней мере, не пришлось захлёбываться от рыданий. И на похоронах Алла – по общему мнению,— вела себя прилично.
В душе она думала, что уже никогда не станет прежней, однако, время шло, лекарства делали своё дело. И постепенно Алла вернулась к былой жизни. Правда, за это время она отвыкла от Евгения. Рядом с ней в первые месяцы после смерти матери находилась то одна подруга, то другая, а вот мужа она видела редко. По его словам, он часто работал сверхурочно. Для Аллы это было не слишком важно. Евгений не понимал и не разделял того, что мучило её, поэтому он не смог бы стать ей утешением.
Но когда Алла начала понемногу оживать, снова взялась за хозяйство, Евгений стал чаще возвращаться домой вовремя. Чувствовалось, насколько ему хотелось жить, как ни в чём не бывало.
— Пошли к Крутиковым в выходные, — предлагал он, — У Серёги именины.
— Ты что, не понимаешь, что у меня траур? — возражала Алла, — Я ещё только включаюсь в быт, а уж праздновать ….
— И долго это будет продолжаться? — не выдерживал муж.
Они снова ссорились. Тяжёлым бременем для Аллы было и вступление в наследство. Она начинала читать документ, видела внизу такую знакомую подпись матери, и слёзы снова катились из глаз...
СЛЕДУЮЩАЯ, ВТОРАЯ ГЛАВА