Ссылка на все части
Ява, Джакарта, ночь с 17-го на 18-е февраля 1995-го года
Имран приехал домой в два часа ночи.
Ихатра успел позвонить его старшей сестре, Мадине, и сообщить последнее новости. Поэтому она не спала в ожидании возвращения брата, а сидела на скамейке на веранде и чистила корни синкона.
- Ты почему не спишь? – Спросил Имран, садясь рядом с ней.
- Не могу уснуть. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, голова только кружится немного.
- Опять давление?
- Видимо, да.
- Давай помогу тебе снять ботинки. – Мадина отложила в сторону нож и принялась развязывать шнурки на обуви брата. - Может, проводить тебя в спальню?
- Нет, дойду как-нибудь. Ты тоже иди спать.
- Сейчас, немного осталось. Дочищу уж.
- Ты обо мне слишком беспокоишься, а я уже большой мальчик.
- Не забывай, что моя старшая дочь моложе тебя всего на два года, так что для меня ты всё равно что ещё один ребёнок.
- Я знаю.
Это на самом деле было так. Их отец погиб за два месяца до рождения Имрана в результате бандитских разборок с полицией, а мать – Нисса - умерла от пеpeдозирoвки кoкaинa, когда Имрану не было ещё и года, но Мадина со своим мужем Джоко взяли его к себе сразу же после рождения. На тот момент своих детей у них ещё не было, и младший брат буквально стал для сестры её первым ребёнком.
Единственное, о чём Мадина жалела до сих пор, что рядом с матерью во время родов оказалась не она, а её тётя Карлина, такая же безответственная, как Нисса, хотя уже не молодая на тот момент женщина, злоупотреблявшая алкoголeм. Именно тётю Карлину Мадина небезосновательно считала виновной в том, что Имран не мог нормально ходить. Роды у Ниссы начались преждевременно, положение плода было неудобным – он шёл ножками вперёд. Карлине казалось, что всё происходит очень медленно, и она слишком резко сжала ножки младенца и потянула. Результатом этого действия стало то, что Имран почти не чувствовал левую ногу ниже колена, которое не могло нормально сгибаться.
- Пойдём, я тебя, всё же, провожу, - Мадина кинула последний кусок синкона в кастрюлю с водой и, встав со скамьи, подала брату руку.
Ява, Джакарта, 18-е февраля 1995-го года, полицейское управление
Суромульо и Хардията привезли Хартоно в полицейское управление Джакарты, возле которого их уже ждал его отец – Ирсад Вакийя, начальник следственного отдела.
- Он был там один? – Спросил Ирсад у своих подчинённых, понимая, что от сына сейчас ответа не добьётся.
- Обе его девушки успели уйти до пожара, – Ответил Хардията.
– По крайней мере, есть свидетели, которые видели, что одна из них уехала сразу же, как в дом вошла вторая. – Добавил Суромульо. – Но во время пожара Тоно был в доме один.
- Ладно. В понедельник будем разбираться. Спасибо.
Ирсад довольно грубо схватил сына за локоть и потащил к своей машине.
Суромульо с напарником проводили взглядом автомобиль начальника и вошли в здание полицейского управления.
- У меня первый раз такое беспокойное дежурство, - признался Хардията, улёгшись на диван в дежурной комнате.
- Привыкай, бывает и хуже, - ответил сержант, раскрывая на столе папку с записями, сделанными во время опроса свидетелей.
- Не надо хуже. Разбудишь меня на сахур?
- Ладно.
- Спасибо.
Хардията уснул, а Суромульо взял в руки лист, на котором Имран написал свой рабочий адрес. Название строительной фирмы - "Батавия" - показалось сержанту знакомым, и он вспомнил, что его сестра Алина вчера была в этой фирме на собеседовании, и в понедельник выходит туда на работу. Совпадение показалось ему интересным. Он улыбнулся, вспомнив ответ Имрана на вопрос Харди, что он делал дома у Тиары. Суромульо за всё время работы в полиции впервые сталкивался с такой откровенной прямолинейностью при опросе свидетеля. У сержанта была способность видеть, когда человек говорит правду, а когда пытается обмануть. Всё, что он услышал от Имрана, было правдой, и Суромульо не сомневался, что ему можно полностью доверять и в других вопросах. А вот что касается Хартоно, то в разговоре с ним сложно было рассчитывать на откровенность, если правда не была ему выгодной.
Сержанту казалось, что и с Тиарой не всё так просто, но прояснить ситуацию сейчас не представлялось возможным. Оставалось надеяться, что в понедельник Тоно соизволит что-нибудь рассказать, или Тиара объявится. А, может, её сестра знает, о чём та собиралась поговорить со своим бывшим парнем.
Из ближайшей мечети послышался призыв “Саур, саур” – наступал очередной день месяца Рамадан, и надо было успеть позавтракать до рассветного азана. Суромульо закрыл папку и разбудил Харди.
- Я бегал за ужином, так что теперь ты иди за завтраком, - сказал он, на диван, с которого только что поднялся его напарник.
- Ладно. Жёлтый рис?
- Давай.
Продолжение следует