Первого «Каху», который «Крутой и еще крутее», кинокритики, насколько мне известно, проигнорировали. А отзывы зрителей вот:
«в 2020 году выходила такая картина под названием Непосредственно Каха? А ведь он вышел в период COVID-ограничений, и не смотря на это собрал 8 млн. долларов. Помните да? Многие из вас наверняка предпочтут забыть этот ужас, как страшный сон.»
Подробнее на Отзовик: https://otzovik.com/review_14772033.html
«Ни в коем случае, не ходите на фильм с семьей, или с девушкой. Да ни с кем не ходите. Настолько это глупость что просто страшно. Весь сюжет тоже какой-то странный, в общем фильм даже фильмом не назовешь …»
Подробнее на Отзовик: https://otzovik.com/review_14800374.html
«Непосредственно Каха», в принципе, куда интереснее рассматривать как феномен, чем как собственно кино. Любые серьёзные претензии здесь отбиваются банальнейшим вопросом: «А чего ты вообще ждал?» Действительно, а чего? Очевидно, что это кино, которое застряло где-то в начале десятых со своими карикатурными акцентами и набором кавээновских миниатюр, которые неловко складываются в относительно цельный сюжет».
В общем, понятно: примитив, который непонятно почему собрал большое количество зрителей. Не как «Чебурашка», но все же.
Давайте присмотримся, так ли уж прост «Каха» первый.
Есть такое понятие – референсы или, говоря по-русски, мотивы, сюжеты, которые всплывают в зрительской памяти во время просмотра. Главный «движок» сюжета – любительские автомобильные гонки. Здесь столько картин, преимущественно голливудских, что не перечесть. Чаще всего, богатый, но плохой автовладелец выступает (во всех смыслах) против бедного, но достойного и благородного умельца. Естественно, «хороший парень» вопреки обстоятельствам и реальности побеждает.
Вторая линия сюжета (референс) – гениальные «Огни большого города» Чаплина. Уже неплохо для фильма, который «феномен, а не кино».
И есть еще тема, которая чуть ли не ставит «Каху» в ряд с шедеврами, – это фильм про то, как снимают кино. От «8 с половиной» и «Американской ночи» до сильно недооцененного «Трюкача». Плюс совсем уже отчаянные киноманы вспомнят первые фильмы П.П. Пазолини про итальянских босяков и отморозков.
При этом предпосылка, что мы видим, как снимают фильм про Каху, позволяет объединить линии действия в некоторое целое, создает условность сюжета и героев, кинематографическое поле восприятия. В смысле, это же киношка, а не правда, это условность.
Почему же, спросите вы, эту определенную изысканность формы никто не заметил? Зрителей настолько поразили «герои» истории, что разбираться в том, как сплетены кружева из той субстанции, из какой ничего хорошего никогда не плетется, никто не стал.
Каха – ничтожество и «понтярщик». Он бравирует тем, что живет по понятиям, он трус и предатель, он никогда не работал и горд этим, он родную маму заставляет кормить-поить себя и многочисленных друзей. При этом, в отличие от того же Пазолини, живет наш персонаж не в пример лучше, чем итальянская шпана, а проблесков человечности в нем гораздо меньше. Да, такого героя никогда не было в нашем кино. И быть не могло. И слава Богу, что не было.
Его друг Серго, слабый, по-собачьи преданный Кахе, без рассуждений принимающий все выбрыки своего кумира. Почему? Такой он человек. Хотите, считайте тупым. Или святым, вслед за Федором Михайловичем. Авторы тактично разводят главные сюжетные линии: брутально мужественная история гонок Кахе, мелодраматично-любовная Серго. И насыщают действие сочными и оригинальными типажами второго плана, какими может похвастаться редкая картина. И приключениями, совершенно бредовыми с точки зрения правдоподобия, но легко вписывающимися в художественную ткань этого фильма.
Место действия «Кахи» - Сочи, не самая глухая провинция России. Но того Сочи, который все знают, кто-то по туристическому опыту, а большинство по телевизионным и прочим картинкам, в фильме нет. Это какие- задворки, какая-то изнанка главного курорта России. Из официальной власти тут только чины ГИБДД. Они никак не реагируют на роскошную автомобильную аварию, с которой начинается «Каха», зато быстро смотаются из кадра, услышав, что привезли роскошную «дурь».
Сочи представляют бандюки и «реальные пацаны» типа Кахи со товарищами. Они общаются на странном, с неопределенным кавказским акцентом, наречии. Когда Серго вдруг заговорит на нормальном русском языке, режиссер того фильма, который «снимают» внутри «Кахи», спросит: «Почему ты обычно говоришь не так?» И услышит тоскливый ответ: «Попробуй тут выжить, если заговоришь не как все».
«Крутой и еще крутее» - показывает жизнь глазами человека, который живет в Сочи исключительно «на районе», а в Розе-хуторе, Красной Поляне или на Историческом бульваре никогда не бывал. Даже не слышал о таких.
Узкий мирок и соответствующее понимание жизни законченным маргиналом, а это и есть «Каха» со всеми его удачами и пороками, стали причиной отвращения от фильма многих зрителей. Все-таки, в кино люди ищут достойные примеры. Хотя в стране, где миллионы подписывались на Даню Милохина, нашлись и такие, кто принял и Каху и его мирок.
Приведу еще одно мнение зрителя: «это, пожалуй, один из любопытнейших фильмов о мироощущении российской провинции — уж точно куда более искренний, чем работы тех бесконечных выпускников московских киношкол, что берутся открыть всем глаза на замкадную хтонь.» Суждение с которым я согласен. Сочи «Кахи» именно замкадная хтонь.
Думаю, свести всю российскую провинцию к Кахе, это перебор. Но проблема, как говорится, имеет место.
Сегодня «Каха», как первый, так и второй фильмы, стали уже историей, и можно определить место «Ках» в отечественном кинопроцессе. С феномена Якутского кино началось производства фильмов в регионах. Выяснилось, что ленты, снятые про себя и про друзей, пусть неумелые и корявые, люди смотрят и воспринимают как правду. Это не глянцево-лощеные персонажи сериалов и прочей столичной продукции. Когда-то Никита Михалков сказал: «Мы, столичные, сидим в своей песочнице и часто не представляем, что делается в стране». Вот провинция и начала рассказывать о себе, принесла правду, не скажу жизни, но правду быта безусловно. Грубо говоря, вместо персонажей, которые передвигаются на «Мерсах» и «Фольксвагенах», появились герои, которые считают медяки на маршрутку. Они понятнее и интереснее большинству людей, собравшихся перед экраном.
И все же первые ласточки регионального кино оказались даже не воронами, а какими-то птеродактилями. Местная продукция при непрофессионализме исполнения показывала, насколько сознание провинциального россиянина отформатировано десятилетиями голливудского владычества. Не случайно Сокуров под страхом отчисления запретил своим студентам смотреть Тарантино. Чтобы очистить мозги от чужих штампов. Большое кино отнеслось к местным поделкам брезгливо. Критики принципиально их не смотрели
Сейчас региональное кино переболело «Реальными пацанами против зомби». Стало понятно, что маргиналы на героев нашего времени не тянут. Здесь показателен провал второго «Кахи», фильм по-своему любопытен, но только для критика.
Но профессиональные кинематографисты под воздействием определенного успеха Якутии, «Реальных пацанов» и опосредованно «Кахи» оценили потенциал общероссийского феномена: масса людей стала снимать кино их друзья, соседи, окружение на это кино пошли. Теперь нужно поднять уровень региональных лент до требуемого и на потерять найденных новых героев и искренность интонации рассказа о них.
Те, кто прочитал мои восторженные отзывы об «Испытании аулом», поймут, что дело не только в том, что фильм хороший. Он еще показывает путь для местного кино, которое получило шанс стать всероссийским.
Сейчас, когда я пишу эти слова, в Калиниграде идет Форум регионального кино «Новый вектор». На высшем уровне обсуждается будущее местного кинопроизводства. Это дает надежду на обновление отечественного кинематографа.