Показательна работа С.М. Ахинжанова, в которой он высказывал мнение о появлении в начале XI в. среди Кыпчаков взамен правящей «местной» династии из племени Ильбари / Олберли (Алпарлы / Олбурлик) новой, «монгольской» по происхождению, династии из племени Байаут, когда около 1130-х годов произошло разделение ранее единой Кыпчакской конфедерации на две части – на тех, кто был сосредоточен к северу от Аральского моря (включая низовья Сырдарьи), летом кочуя до Уральских гор, и на тех, кто пребывал в так называемой области «Андар аз-Кифчак», обозначающем Сыгнакское владение с центром в г. Сыгнаке (летние кочевки – до Иртыша).
При этом осталось не вполне понятным, куда подевалась после закрепления среди восточных Кыпчаков династии из Байаутов, «прежняя» династия из клана Олберли / Ильбари. Судя по С.М. Ахинжанову, она сохранилась, продолжая править «в Туркестане, к северу о Аральского моря».
Но в итоге этот исследователь вошел в противоречие с прежними трактовками (П. Пелльо, П. Голдена) относительно клана Ильбари / Олберли / Алпарлы, а также с содержащимися в некоторых источниках (например, у ан-Насави), трактовками о принадлежности клана Байаут к Йемекам. К тому же утверждение С.М. Ахинжанова о первоначальной «монгольской» этнической аффиляции Байаутов все же противоречит их принадлежности к Йемекам, а также присутствию одноименного клана в составе Огузов не позже XI в. В то же время нельзя забывать и о фиксации у Рашид ад-Дина клана Баяут среди Монголов как клана, входившего в состав тех тринадцати монгольских куреней, которые воевали на стороне Чингисхана уже на начальном этапе становления Монгольской империи.
Этот клан, согласно данному исследователю, относился к Монголам-Дарлекинам, ведшим свой род от монгольских племен Нукуз и Кият, то есть он являлся «подлинным» монгольским кланом*. Но не будем забывать, что Рашид ад-Дин, из сочинения которого мы и извлекаем приведенную выше информацию, сведения о племени Баяут и о других «монгольских» кланах, помещает под шапкой «Упоминание о тюркских племенах, прозванием которых в давнее время было монголы…» .
Ведя речь о клане Кай/Уран, парным племенем которого у Огузов, как было уже отмечено, являлась группа Байаут, названный нюанс определений Рашид ад-Дина не следует упускать из виду, в том числе допуская возможность монголизации на определенном этапе его истории части тюркского клана Байаут, оставшегося в Центральной Азии после ухода другой части этой группы на запад. Тем более, что в литературе существуют достаточно убедительные реконструкции, свидетельствующие о связи этнонимов Бай / Байат / Байаут с клановыми наименованиями Байандур (у Огузов) и Байирку (орхонские надписи).
Несмотря на то, что отмеченные у Гардизи сведения об этническом составе Кимакского каганата относятся скорее всего к VIII–IX вв., невозможно не обратить внимания на фиксацию им «татарского» происхождения правящего «дома» Кимаков. Не случайно отдельные исследователи указывали на «ключевую роль в формировании Кимакского союза» клана Татар.
А так как Кыпчаки выделились из состава населения Кимакского каганата, «татарское» этническое наследие было, надо думать, характерно и для них. Именно этот момент констатировал в свое время один из известных отечественных тюркологов-филологов советского периода Э.Н. Наджип, написавший: «Прибывшие в Египет во время правления Бейбарса татарские эмиры (дело происходило около 1262 г. – Д.И.) являлись коренными жителями кыпчакских степей. Племена, называвшиеся татарскими, жили в Дешт-и Кыпчак и до прихода монголов (выделено нами – Д.И.) на эту территорию».
Этот же исследователь при анализе языковой ситуации в тюркском мире по Махмуду Кашгари предлагал понимать слова этого средневекового филолога о том, что такие кланы, как Кай, Ябаку (Йабаку), Татар, Басмыл «между собой разговаривали на своих племенных языках, но довольно хорошо понимали общетюркский язык», таким образом: эти группы (он перечислял далее конкретно и кланы Ягма, Ябаку, Йемек, Кай, Тохсы), которые «были в значительной степени смешаны с основным населением», то есть, с преобладавшими тогда огузскими племенами, говорили на языке этого и соседнего им иного тюркского населения (это Кыпчаки, Чигили, Аргу, Карлуки), ибо их племенные говоры во времена Махмуда Кашгари уже почти «слились» с диалектами этого большинства.
То, что «татарское» этническое составное присутствовало среди Кыпчаков, видно и из высказывания Ибн Халдуна (ум. в 1405 г.), отмеченного в связи с легендарным конфликтом, случившемся между двумя знатными Кыпчаками (Мангушем сыном Котяна и Аккубулом; точное имя последнего, как полагаем, было «Ак Кубек» – Д.И.), бывшими из кланов Дурут и Токсоба. У этого автора по этому поводу есть такой пассаж: «племя Дурут из Кыпчаков, а племя Токсоба из Татар».
Казахстанские исследователи это сообщение прокомментировали таким образом, что относительно «татарского» происхождения клана Токсоба мы имеем дело всего лишь с «логической догадкой» арабского летописца.
Но тут видимо все же речь идет о существовании даже внутри западных Кыпчаков (клан Токсоба был связан с правящим племенем Подонской группы половцев) татарской этногенетической линии. А на востоке Дешт-и Кыпчака, принимая во внимание неоднородность этнического состава Кыпчаков XII–XIII вв., «татарскую» этническую идентичность, в особенности, у Кимаков (Йемеков) и близких к ним этнически других групп (например, у Канглы), следует ожидать в большей мере.
В целом же при решении проблемы этнической принадлежности клана Кай / Уран (включая и «парный» ему клан Байаут) вопрос об этнической аффиляции Татар имеет ключевое значение. Вопрос об этнической принадлежности ранних Татар, как и их потомков XII–XIII вв., сильно запутан, главным образом из-за специфики китайских источников, склонных считать «Татарами» и Монголов («Черные Татары», «Су Монгалы» / Водяные татары, возможно, «Дикие Татары»).
Кроме того, исследователи допускают возможность смешения выходцев из состава объединений «Токуз Татар» и «Отуз Татар», известных с древнетюркского времени и явно бывших тюрками, на определенном этапе своей истории переселившимися с запада Центральной Азии на восток, с монголо (парамонголо)язычными кланами где-то в районе о. Буир-Нур.
В этом новом конгломерате племен, как полагает Р.П. Храпачевский, говорившем на «монгольском койнэ на базе киданьских диалектов», его население получило у китайцев общее наименование «Татары», но у чиновников государств Ляо и Цзин, однако, именовавшееся Цзубу (от тибетского Сонгпо-Чжумо-Чжубугу-Цзубу).
Традицию именования определенных групп (первоначально – тюркских) кочевников Центральной Азии «Татарами» в расширенном смысле, сохранили китайцы из государства Сун, не пожелавшие присоединиться к этнонимическим системам киданей и чжурчжэней в государствах Ляо и Цзинь, считавшимися у них «варварами». Эти и другие особенности китайских источников, выявляемые применительно к термину «Татары», приходится постоянно иметь в виду при обращении к теме об этническом содержании данного понятия.
Имея в виду дискуссионность проблемы этнической принадлежности этой группы, перейдем сейчас к ней с тем, чтобы получить более однозначный вывод об этнической аффиляции Татар в прошлом. Так как ранее этот вопрос нами уже обсуждался в нескольких работах, тут приведем лишь итоговые данные, подтверждающие тюркское происхождение бывших весьма многочисленными, Татар.
Анализ следует начать с обзора труда Махмуда Кашгари, жившего во владениях Караханидов, то есть достаточно близко к Уйгурам и тесно с ними связанным западным группам Татар .
К тому же трудно сомневаться в лингвистических знаниях этого выдающегося средневекового филолога, особенно из-за возможности у него личных наблюдений относительно Татар. Так вот, Махмуд Кашгари не только прямо называет Татар «одним из тюркских племен», поместив их среди 20 «основных» тюркских кланов, но и приводит отдельные слова, которые бытовали не только у Татар, но и у Йемеков, Кыпчаков и клана Кай.
Некоторые другие аргументы относительно тюркоязычности Татар можно найти у Ю.А. Зуева. В частности, благодаря его публикации можно расшифровать этническую принадлежность известной еще с древнетюркской эпохи группы Бомо (перевод названия – «Пегие лошади»), по тюркски именовавшейся «Хэла», то есть «Ала ат». Она в документах Танского времени называется и «Элочжи / Гэлочжи». Данный исследователь пришел к выводу, что клан Бомо – это племя Алачи (Алач / Алчи), в составе Половцев известное как Улаш / Алаш (Улашевичи).
Полагаем, что этот клан следует отождествить с хорошо известным среди восточных групп Татар кланом Алчи (Алчын). Еще один клан – Терат, также обнаруживается среди Кыпчаков как племя «Дурут» (Ибн Халдун). Это наименование, как думается, звучало ближе к «Терт» (отсюда половецкие «Тертер-оба», «Тертъробичи). На размышления наталкивает и присутствующее у Рашид ад-Дина название клана Куин. Применительно к нему следует отметить, что этноним Куйан / Хуйан был известен ещё у Гуннов, что повышает вероятность его тюркской аффиляции, хотя возможно не изначальную.
Наконец, в этнониме Баркуй, по всей видимости, можно видеть отражение кланового наименования Бургу(т) / Баргут, то есть, Буркыт, бывшего тюркским племенным образованием. Заметим, что в ходе западных походов монгольских войск, под 1237–1238 гг. содержится сообщение о захвате ими при преследовании Кыпчаков на Кавказе, трех предводителей клана «Бекрути», в названии которого скорее всего можно видеть ту же группу Баргут / Буркыт, ибо, например, этноним Меркит, мог у Монголов звучать и как Мекрит.
Приведенные данные не только свидетельствуют о тюркской принадлежности Татар, но и об их значительном участии в формировании Кыпчаков, в первую очередь, восточных, но не только. В свете этих сведений и надо рассматривать информацию из «Худуд ал-‘Алам» (982–983) о том, что Татары являлись племенем в составе Тогуз-Огузов, то есть, ранних Уйгур. На этот факт уже обращалось внимание некоторыми исследователями. Да и присутствие Уйгуров и Татар рядом в Кимакском каганате говорит о том же.
В ряду этих же данных надо рассматривать и сведения Джуджани, а также Ибн ал-Асира, о Найманском ханстве, правящим кланом в котором, как уже отмечалось, по мнению О.Прицака на раннем этапе было племя Кай. В частности, Джуджани о Кучлуке (Кушлуке), ставшем предводителем Найманов, пишет: «… неожиданно Кучлу-хан Татарский, пришедший из Туркестана, атаковал гур-хана» (под последним подразумевается глава Кара-Китаев – Д.И.). В другом месте этого сочинения Кучлук опять определяется как «Татар».
Такую же картину мы видим и у Ибн ал-Асира при описании событий, предшествовавших тем, о которых сообщает Джуджани. Он отмечает: «… большое племя Татар (речь идет о Найманах – Д.И.) в древности вышло из своей страны у границ ас-Сина и поселилось позади Туркестана. Между ними и Китаями (Кара-Китаями – Д.И.) была вражда и шла война [и они воевали во главе] со своим царем Кушлу-ханом» . Далее этот автор указывает, что после поражения Кара-Китаев «хорезмшах [Мухаммед II] послал [предложение о союзе] к Кушлу-хану, царю Татар».
Вот эта принадлежность главы Найманов и в целом самого клана Найман к «Татарам», требует объяснения. Наиболее простым являлось бы утверждение, что у этих авторов под «Татарами» подразумеваются Монголы. Но для Найманов, бесспорно бывших тюрками, такое объяснение не подходит. К тому же Джуджани, живший достаточно близко (в области Гур) к территории владения Кара-Китаев, прекрасно отделял тюрок от Монголов.
Хотя применительно к Ибн ал-Асиру того же сказать нельзя: для него Монголы – это Татары. Однако, для нас в данном случае важнее высказывания Джуджани. Применительно к нему, правда, можно заподозрить расширительное применение понятия «Татары» в смысле термина, обозначающего тюрок вообще*. Тем не менее, можно предложить и другое объяснение данного явления – существование старых этнических связей между Найманами, Меркитами, Татарами, Уйгурами, Киреитами, Йемеками, а также Канглы, при особой роли Татар, аффилированных с ранних времен и с Уйгурами, как «царственного» клана, допускает возможность функционирования и у Найманов «татарской» идентичности.
На основе достигнутых результатов следует ещё раз вернуться к начавшемуся под давлением Киданей в XI в. грандиозному переселению тюрок из Центральной Азии на запад. Так как этот процесс достаточно хорошо изучен и нами уже приводились историографические материалы относительно указанной миграции, далее мы остановимся лишь на некоторых ее нюансах, помогающих чётче представить место и роль клана Кай в данном процессе.
После подъема монголоязычных кочевников-Киданей и основания ими в начале Х в. государства Ляо, вскоре включившего в свой состав и территорию Северного Китая (Син / Чин), оно начало вести активные военные действия в западном направлении – против Уйгур Ганьчжоу (1010), населения северо-западной части Джетысу (1014), затем – Баласагуна (1017), причем при активном участии восточно-тюркских племен. Ибн ал-Асир отмечает, что в наступлении на Баласагун участвовали до 300 тыс. кибиток «из тюркских родов» . В других источниках сообщается о нахождении там до 100 тыс. кибиток . Называется даже цифра в 700 тыс. чел. В любом случае, это движение на запад подразумевает переселения огромных масс кочевников, преимущественно из тюрок.
В целом названную миграцию хорошо описывает Шараф ал-Марвази (род.1046), в чьем труде зоологического характера «Таба′и ал-хайван» есть глава о тюрках, где говорится: «Среди них (тюрок – Д.И.) есть группа [людей], которые называются «Кун», они прибыли из земли Китай, боясь Китайского хана (т.е. Киданей – Д.И.). Они христиане несторианского толка… Из их [числа] Ахинджи ибн Качугар Хорезм–Шах (он был убит в 1097 г. – Д.И.). Их преследовал народ, который назывался Кай. Они многочисленнее и сильнее их. Они прогнали их с тех пастбищ. [Тогда Куны] переселились на землю Шаров, а Шары ушли в землю Туркменов. Туркмены переселились на восточные [земли] Гузов, а Гузы переселились в землю Печенегов, поблизости от Армянского моря».
У Матфея Эдесского под 1050/1051 г. есть похожее сообщение, но там перечень начинается с народа «отц» (народ «змей»), который разбил народ «хардеш» (рыже/светловолосых), а последний «двинулся вперед и победил Узов и Печенегов».
Так как Торки (Гузы / Огузы), преследуемые Половцами / Кыпчаками, дошли до южнорусских степей к 1054 г., а в 1064 г. их разбитые группы уже переправились через Дунай и оказались на территории Византии, начало массового движения кочевников надо скорее всего датировать 1030–1040-ми годами . А само движение выглядело так: Каи ®Куны ®Шары ®Туркмены (это исламизированные Гузы / Огузы или Торки русских источников) ®Печенеги. Похоже, как уже говорилось, Каи были самым отдаленным восточным кланом из числа перечисленных выше тюркских племен.
Ахинжанов, обобщивший работы своих предшественников, предложил видеть в Кунах – Киданей, в Каях – Кимаков, в Шарах – Кыпчаков (вторая часть перечня ясна и не требует комментариев). Еще раньше С.Г. Агаджанов в «народе хардеш» (рыже/светловолосых) предлагал видеть Кыпчаков / Половцев, то есть группу Шары (Сары). В последнем случае надо отметить и аналогичную позицию О. Прицака.
Однако, тогда под вопросом оказывается стремление этого последнего исследователя видеть в Кунах Кыпчаков (Куман / Коман), ибо они в таком случае «раздваиваются» .
А группу Кай он считал, как уже было сказано, протомонгольским этническим образованием. При таком положении дел заслуживают внимания трактовки П. Голдена. По представлениям этого исследователя, под Кунами (=Куманами) надо видеть восточную ветвь Половцев / Кыпчаков, близких к Канглы, имевших в свое время этнополитические связи с Тогуз-Огузской (Уйгурской) конфедерацией.
В клане Кай он видел (как и в Кимаках в целом), монгологоворящее (язык – парамонгольский, близкий к киданьскому), но ассимилируемое тюрками, племенное образование.
Однако показательно, что он приводит рассказ суннского посла Ванг Ен-ти (Х в.), который в ходе путешествия к Уйгурам где-то на их границе с Киданями застал «племя Великого Змея», то есть конкретную группу, не смешиваемую с Киданями. Насчет клана Шары П. Голден высказал мнение о том, что это были, возможно, «желтые» Уйгуры. При этом он исходил из того, что по Марвази Шары возглавлялись «Басмылом».
Таким образом, несмотря на некоторые противоречия в трактовках, группа Кай / Кайи первоначально оказывается где-то на пути к Уйгурам, но по соседству с Киданями, с не слишком ясной этнической аффиляцией (тюрки или монголо / кидане-язычные?), не исключено, связанной с Кимаками (Йемеками), этнические истоки которых тоже остаются дискуссионными. Несмотря на то, что позиции ряда писавших до нас авторов относительно схемы движения племен по Марвази можно принять, как и предложенные до нас этнические характеристики вовлеченных в это движение кланов, часть сделанных заключений требует пересмотра.
1. Так, общее направление размышлений П. Голдена о клане Кун, как думается, правильное, но более точным будет вывод о том, что под этим племенем надо подразумевать поздних Гуннов, постоянно фигурирующих в китайских источниках под наименованием Hun, в том числе в составе Уйгурского союза племен («Токуз Огуз» / Цзюсинь Хуэйху). Р.П. Храпачевский также отмечает, что клан Кун был вначале частью конфедерации Тэлэ – безусловных тюрок, а затем находился в составе западных Сюнну (Хуннов). Следует иметь в виду, что он выделял две группы Кунов – западных и восточных, впрочем, без четкой их локализации.
Поэтому предпочтительнее считать, что Куны, исповедавшие христианство несторианского толка, скорее всего этнически были близки к Канглы (см. выше анализ китайских источников А.Ш. Кадырбаева), проживая где-то рядом с Киреитами или даже являясь их частью – восточной ветвью Канглы. Важно также подчеркнуть, что несторианцами были и некоторые лидеры Онгутов / Белых Татар, например, сын лидера этого клана Алахуш-тегина Хури, живший в период правления Чингисхана. Если принять к сведению, что Онгуты были потомками тюрок Шато, а последние происходили от «западных тюрок (туцзюэ) рода чуюэ», то есть чигилей, на самом деле можно утверждать, что Куны, может быть, их западная ветвь, действительно обитали первоначально в указанной зоне распространения христианства несторианского толка на северо-западе Центральной Азии.
А Каи, которые их «преследовали», должны были выдвинуться с территорий, находившихся между владениями Киданей и Уйгуров, что скорее всего предполагает Восточный Туркестан или юг Западной Сибири, т.е. территории, занятые к ХI в. Кимаками. Так как клан Баяут в «Синь Юань ши» фиксируется среди Канглы, то и клан Кай надо искать где-то поблизости, более вероятно – среди Кимаков. Это подтверждается существованием родственных связей между Канглы, Каями, Найманами и Татарами*. К тому же, еще раз напомним, О.Прицак, как мы уже видели, допускает, что народ «змей» (Каи) правил вначале Найманами.
Итак, во всех этих случаях речь идет о тюркских этнических образованиях, ошибочно относимых рядом исследователей в некоторых случаях (Кимаки, Татары) к монголоязычным этническим образованиям. Клан Кай, связь которого с племенами «Великого Змея» весьма вероятна, может быть причислен к тюркским группам, близким к кругу племен, входившим в свое время в Уйгурский и Кимакский каганаты, особенно, к группам с восточно-кыпчакской аффиляцией при сильной уйгурско-татарской примеси, точнее, при руководящей роли групп, имевших со времен Кимакского каганата татарскую идентичность.
Как же нам увязать этих восточных Каев с теми группами с близкими наименованиями (Кайы / Кайиг), оказавшимися среди Огузов, затем и ставшими этнической основой личного клана Османа, основателя Османского государства?
Для начала необходимо констатировать нахождение группы Кайи (Кайиг) не позже Х в. в Средней Азии и прилегающих более южных территориях в составе объединения Огузов. Об этом, например, свидетельствует принадлежность Газневидов к данному клану. Очевидно, это было знатное племя, занимавшее лидирующее положение в составе правого крыла (Бузук) объединения Огузов.
А вот тот клан Кай, который Махмудом Кашгари и Бируни в XI в. ещё фиксируется далеко на востоке, вблизи «Сина / Чина», то есть Северного Китая, это, скорее всего, оставшаяся среди восточных тюрок часть названного же клана. Данная группа, не исключено, бывшая в одно время во главе Найманского объединения, на запад ушла позже – в 1030–1040-х годах, в ходе миграционного движения больших групп тюрок Центральной Азии и прилегающих зон. Речь идет о составных частях Кыпчаков (Куны, Шары, Канглы, Кимаки, и, естественно, среди последних – Кайи).
Указанная Кыпчакская конфедерация достигла степей Восточной Европы уже к середине XI в., в том числе по ходу движения заняв серьезные позиции к северу от территорий государства хорезмшахов, войдя с его правящей элитой в тесные контакты. Более того, фактически последняя династия Ануштегинидов по женской линии состояла из представителей клана Уран, другим названием которого, похоже, было наименование Кай.
В целом группа восточных Кыпчаков, элитные кланы которых составляли племена Олбыр / Алпарлы и Уран / Кай, в предмонгольское время занимали ключевые позиции в военно-административной структуре государства хорезмшахов. В сущности, учитывая историю Огузов и восточных Кыпчаков (Кимаки, Канглы, Каи, Шары / Уйгуры и др.), между ранними Кайами (Кайи / Кайиг) и более поздними Каями в этническом отношении особой разницы не было – кыпчакские группы фиксируются как среди «народа» легендарного «уйгурского кагана» Огуза, так и восточных тюрок, из среды которых и вышли Кайи второй волны.
В обоих случаях мы имеем дело с наследниками древних тюрок, имевшими обширные этнические связи между собой (в этом конгломерате взаимодействовали Уйгуры, Найманы, Канглы, Кимаки / Йемеки, Татары и т.д.). Поэтому, те Каи (Каепечи, Коуи), которые в конце концов оказались в южнорусских степях, могут считаться как Торками (Огузами), так и Кыпчаками (возможно, имея смешанное происхождение). Во всяком случае, вряд ли этих «кыпчакских» Каев можно считать монголоязычной группой, вне всякого сомнения, это были тюрки, хотя возможно и испытавшие в ходе усиления Киданей воздействие монгологоворящих групп.
В таком случае клан Кай / Кайи, из состава которого в XIIIв. выделились основатели династий Османов, может в равной степени считаться как поздними Огузами (тогда уже – Сельджуками), так и восточными тюрками (восточными Кыпчаками, не исключено, сложного, Огузо-Кыпчакского происхождения), оказавшимися в XI–XII вв. в степях Восточной Европы.
Судя по легендарным данным, сохранившимся у Эвлия Челеби, указывающим на выход предков Османов из «Мавреннахра» и «страны Махаи», а также отмечающем уход части клана Кайи в Крым, мы в лице этой группы все-таки имеем дело с кланом Кай, входившем в состав конфедерации Кыпчаков. Кроме прочего об этом могут свидетельствовать и смутные данные о том, что группа во главе с предками Османа первоначально была язычниками. Связь с Крымом, где в домонгольский период имелось кыпчакское население, являвшееся частью Половцев южнорусских степей, бывших в большинстве также язычниками (тенгрианцами), усиливает этот вывод.
Правда, приходится учитывать и существование исторических данных о двухкратном появлении в XIII в. сельджукских групп (в 1220-х и 1260-х гг.) в Крыму. Особенно надо иметь ввиду переселение в Крым группы сельджукских тюрок во главе с султаном Из-ад-дином Кейкаусом. Но она уже наверняка полностью состояла из мусульман, что для клана Кайи, если учесть приведенные выше данные, не подходит.
При такой недостаточно ясной ситуации, для решения вопроса об этнической принадлежности личного клана Османа особое значение приобретают сведения о племенных атрибутах – тамге и онгоне («птице») клана Кайи, о которых уже было сказано. Но у этого вопроса есть нюансы.
Для начала надо подчеркнуть, что у Рашид ад-Дина тамга и онгон огузских кланов слиты, точнее, тамга клана Кайи в использованной им версии «Огуз-наме» отсутствует. Не исключено, что в ранний период изображение онгона выполняло и функцию тамги. Такое положение, например, мы обнаруживаем у «Алтын Урука» Чингисидов, происходивших из племени Кыйат.
Однако, как уже отмечалось, у Абул-Гази Бахадур-хана эти атрибуты разведены, и тамга имеет конкретное изображение (см. выше), а онгон носил название «ак шонкар». Несмотря на различия в рисунках этой тамги в разных версиях сочинения «Шеджереи теракиме» Абул-Гази Бахадур-хана, какое-то из них, по-видимому, имело «змеиный» облик, что сопрягается с этнонимом Кай (Уран). Следовательно, вне зависимости от того, из состава каких Каев – западных или восточных, были выходцами соплеменники Османа, на самом деле мы имеем дело все с тем же народом «Великого дракона» / «Змеиным» народом. Это подтверждается нахождением парного для племени Кайи клана Байаут в ранний период в объединении Канглы (сведения «Синь Юань ши), являвшегося не только частью объединения Киреит, но и имевшего по линии знати родственные связи с Найманами.
Для дальнейших наших рассуждений существенное значение имеет «птица» (онгон) кланов Кайи и Байаут (Баят), то есть, «ак шонкар». Действительно, поразительно совпадение этого онгона с «птицей» личного клана Чиннисхана – племени Кыйат. В древности, как показывает анализ «Сокровенного сказания» и «Алтан Тобчи», онгон клана Кыйат также именовался «шонхором», будучи белого цвета. Цветовая гамма окраса этой «птицы» восстанавливается из «Сокровенного сказания» и «Алтан Тобчи».
Не свидетельствует ли такая необычная общность одного из значимых клановых атрибутов двух находившихся среди Огузов и, скорее всего, близкородственных, племен – Кайи и Байаута (Баята), и знатного монгольского клана Кыйат, об их общих этнических истоках? Тем более, что название монгольского этнонима Кыйат может быть разложено на его корень – Кый+формант мн. числа – ат, что дает близкую к этнониму Кай / Кайи, форму. Кроме того, как было ранее показано, этноним огузского клана Кайи / Кайы имеет и такие написания, как Кайгат / Кыйгат / Кыйат, то есть формы, совпадающие с наименованием личного племени Чингисхана.
Возникает вопрос: не делал ли Эвлия Челеби свой вывод относительно родства Османов и «дома» Чингисхана и в целом с «Татарами», из такого рода совпадений? Не исключено, тем более что ко времени его жизни «народ» Чингисидов и они сами уже окончательно стали «Татарами». Но тогда не получается ли так, что изначальные Каи (а также Байяты / Байаты) являлись монгологоворящими племенами? Не обязательно и вот почему.
Несмотря на то, что принадлежность клана Кыйат – Борджигин (так звучало полное название этого подразделения племени Кыйат), то есть личного племени Чингисхана и его предков, к «Монголам» вряд ли может быть поставлена под сомнение, у этой проблемы имеются трудные аспекты. Речь идет о том, что легендарные данные о предках Чингисхана могут привести к их связям с древними тюрками. Для древнейшего периода это проистекает из анализа имен первопредков рода Чингисхана-праотца Борте-Чино и праматери Гоа-Марала.
У Борте-Чино вторая часть имени через его обозначение не только как волка (хотя и это важно), но и возможного родства с термином «Ашина» (а род Ашина также был связан с волчицей), выходит к древним тюркам. Имя же Гоа (Куа / Куjа) – Марала в первой части может иметь отношение к такому гуннскому этнониму, как Куйан / Хуйан, который, в свою очередь, как уже говорилось, в корневой части близок к интересующему нас этнониму Кай / Кайи / Кайиг.
Да и многие «монгольские» племена XII–XIIIвв., как это очень хорошо показал Рашид ад-Дин, на самом деле являлись тюрками, в ряде случаев (но далеко не всегда) ассимилируемыми монголоязычными кланами. Одним словом, этот «народ» Чингисхана, особенно та его часть, которая оказалась у Джучи, была «Монголо-Татарами», в последнем случае – в Улусе Джучи – весьма быстро превратившись в «татар», в том числе, главным образом, за счет кыпчакских формирований, сыгравших решающую роль в складывании золотоордынских татар.
Теперь возможно сделать общее заключение относительно клана Кай / Кайи – личного племени Османов.
Имеются достаточно оснований для поддержки тех исследователей, которые утверждали, что предки Османа и их личный клан принадлежали к «беженцам, которых вытесняли на запад… монгольские орды».
Действительно, достаточно уверенно можно говорить об этом клане как части знатного восточного племени Кай (Уран), давшего начало также огузскому клану Кайи (Кайиг), занимавшему высокое положение в объединение Огузов уже в Х в. В дальнейшем однако вышедший из Центральной Азии в XI в. клан Кай оказался в составе восточных Кыпчаков (Кимаков прежде всего), затем переселившись в общем половецком (кыпчакском) потоке вплоть до восточноевропейских степей, заняв в основном степные ареалы к северу от государства хорезмшахов и войдя в состав элиты этого государства.
Именно в ходе последовательного завоевания монгольскими войсками территории государства хорезмшахов и прилегающих ареалов Дешт-и Кыпчака и более западных государств (Волжская Булгария, русские княжества, западно-половецкие объединения) в 1220–1230-х гг. сородичи предков Османа и могли уйти вглубь сельджукских территорий, поступив в Конийский султанат на службу (ещё будучи язычниками) к сельджукскому султану Ала-ад-Дину (1220–1237), отправившему эту вновь прибывшую группу в качестве пограничных стражников, защищающих свои зоны влияния от византийских греков.
С точки зрения сельджукских тюрок клан Кайи, если учитывать его историю, конечно являлся «татарским» племенем. Тем более, что знатное племя Кыйат, из которого в свое время выделились и предки Чингисхана и в котором можно заподозрить родственный Каям клан, продолжало существовать в Золотой Орде как самостоятельное племенное образование (из него, напомним, был знаменитый темник Мамай, контролировавший Крымский тумен).
Учитывая исторические данные, приходится согласиться с мнением Эвлия Челеби относительно «татарского» происхождения династии Османов, в данном случае означающем её «татаро-монгольскую», точнее, восточно-кыпчакскую (с существенной татарской примесью) этническую аффиляцию. А это позволяет говорить о том, что Османское государство по династийному признаку может быть отнесено к одному из многочисленных средневековых татарских политий.
На самом деле «татарский» компонент, по нашему мнению, существовал в этом государстве более широко и был также представлен среди «народа» Турок-Османов в лице кыпчакских включений, но этот вопрос требует самостоятельного исследования.