Под вечер на небольшом поле за дачами жадно и деловито гудят шмели. Красивое это слово — «разнотравье», простое и точное, нравится оно мне…
Повторяя его, будто пробуя на вкус, бреду по полю по колено в траве, рассматривая удивительный мир вокруг и под ногами. Вот розовые облака липких смолевок, прямые, несгибаемые, как бойцы, тысячелистники, звездочки калгана, внизу — ковер золотого вербейника и россыпь мелких белых цветочков-крестиков на кудрявых невысоких кустиках — опять забыла название... А это зацвели ежа и лисохвост, и облетает уже моя любимая дикая геранька...
— Ну что ты там забыла, иди к нам, орхидей тут все равно не найдешь! Соседка, выгуливающая пса, — мой милый «тролль», она вечно потешается над моей страстью к «листочкам-корешочкам». Но насчет орхидей это она не права. Найду! О том, что у нас есть подмосковные орхидеи, знают далеко не все.
А жаль. Потому как одна из них, например, источает такой аромат, что закачаешься! Зовут ее, правда, не по-королевски, а на деревенский манер — любкой двулистной. А вторую, ту, что цветет розово-сиреневыми цветками, называют как раз претенциозно — дактилоризой. Рассматривать каждую можно подолгу: у любки цветы — точно белые звезды, упавшие в траву.
Глянешь мельком — ну цветок. Вглядишься — невольно улыбнешься: природа — великий шутник, это же и не цветочек, а фигурка ангела в белой пелеринке. У другой же орхидеи, розовой, рисунок на цветках так прихотлив и изыскан, что диву даешься!
Рассказ о том, что на поле, и правда, есть орхидеи, Нину несколько печалит. Это не вписывается в модель ее представления о мире, в котором у нас нет ничего, разве только дырка от бублика. Но, склонившись над любкой, и она замирает и ахает: какая же красота! А аромат! — Ой, а розовая-то как расписана, ты смотри! По лепесткам будто кисточкой прошлись. Ну надо же! Шестьдесят лет прожила, а и не подозревала...
Вообще, кроме подорожника, ничего и не знаю толком, — вздыхает Нина. — Хотя нет. Крапиву еще знаю и лопухи. Сумерки набегают быстро, но над полем все гудят и гудят шмели, время цветущего разнотравья — счастливый момент их жизни. Сколько на поле этом чудес… Шмель целует высокую ромашку и исчезает — пора. А завтра уже июль. Как быстро летит это лето…
Эксклюзивы "Вечерней Москвы"
Болезнь цивилизации: что такое варикоз, почему возникает и можно ли уберечься
Синоптик Ильин рассказал, когда воздух в Москве прогреется до 29 градусов