Уже второй год пошел с момента, как землепроходцы продолжили свой путь по этой холодной реке, продолжая великое вхождение на неизвестные досель территории, оставляя при том на пути своего следования небольшие остроги, которые в будущем должны были стать сёлами и городками вдоль новых торговых маршрутов. Одним из таких острогов был и наш, водворённый на островке в месте слияния двух широких северных рек. Было нас десять изначально, но холодную зиму не пережили двое наших братьев во Христе, Андрей и Демид, так и сгинувшие от неведомой хвори.
Труд это был, мягко говоря, несносный. Благо природа матушка не обделила эти края ни древесиной, ни рыбой и зверьём различным, так что впроголодь мы не жили. Сразу же построили частокол вокруг лагеря и принялись устраивать жильё, ведь зимы здесь были суровыми, в чем мы успели убедиться ещё в составе землепроходческой экспедиции. Но даже законченные в срок бараки не сберегли нас от промерзания, что стоило здоровья двоим смелым мужам, почившим у нас на руках в страшных муках. Так мы познали суровую науку и утеплили своё жильё основательнее, сложили большую печь, построили дровник побольше и запаслись древесиной на грядущую зиму. Погоде здесь доверять было нельзя - казалось бы, недавно было лето, жаркое и удушливое, а сегодня уже поздняя осень и леса вмиг пожелтели, а над водой стали появляться непроглядные туманы, порой полностью заволакивающие наш остров.
Было страшно, но не убоится тот, с кем Бог! И зная это, мы соорудили часовню, установив там образа, взятые с собой из дома перед дальним путешествием. Короткое лето всё же позволило нам вдоволь запастись всем необходимым - рыбой, мясом, шкурами, даже солью из обнаруженного недалеко источника. В том числе среди запасов появился, и воск, добытый, хоть и не без труда из диких ульев. Ох и накусали тогда Миколу, бедняга сидеть не мог дня три! Зато свечей наделали с запасом и для молитв и для быта. Словом, к наступавшим холодам мы были готовы! Да и острог наш теперь больше походил на маленькую крепость, с высоким бревенчатым частоколом, отгонявшим дикое зверьё, дозорной вышкой и ладными воротами, способными выдержать довольно продолжительный напор. Благо, что врагов в этих землях мы не встретили и местные племена помогали нам с большим удовольствием, выменивая информацию на разные безделушки. Да и про остров этот они нам рассказали, указав картографам дальнейший путь в более обильные земли!
Вот только была одна неприятность. Такое наваждение от лукавого, явно пытавшегося нас искушать всякими помыслами и грехами! Туманы эти больно уж на ум давили, рождая невольные страхи и сомнения. То и дело дозорному чудилось какое-то движение в закручивающихся клубах тумана, плывущего над водой и сушей. Странные и причудливые тени рождались в этом мраке, невольно сковывая страхом наблюдателей. Сам там был, врать не буду, чуть не околел от ужаса! А помимо образов до слуха доносились и звуки, столь неестественные и непонятные, что кровь в жилах стыла! Только лишь святые молитвы помогали справиться с этими видениями! А спать и вовсе стало страшно - только туман ложился на остров, сразу же сны дурные навещали, кошмары неописуемые, отчего мы просыпались в холодном поту. Это всё естественным образом накладывалось на общее состояние и люд стал злым, вспыльчивым и дёрганым. Начались скандалы, доходило даже и до драк! Пока наш командир не велел каждый день совершать молебны, а по ночам, помимо дежурства на дозорной вышке, читать псалтырь. Это немного облегчило наши ночные мучения и сон снова вернулся к измотанным казакам.
Словом, не любил я эти ночные дежурства. Мало того, на вышке этой прозябать приходилось, вздрагивая от причудливых видений, так ещё и после дозора псалтирь читать, борясь с усталостью и сном. Но поделать нечего, таков наш крест и уповая на бога мы смирялись, превозмогая все невзгоды! Сегодня была моя очередь заступать с полуночи и я полез наверх, читая шепотом Царю Небесный и Трисвятое. Ночи становились темнее, чем ближе было дыхание зимы и оттого ночные дежурства стали более тягостными. Не видно было ни зги, да ещё этот треклятый туманище! Сегодня, правда, день был волнительный - Микола с Зенькой не вернулись с охоты. Так бывало - задержишься порой в лесу, то за зверьком каким долго гоняешься, то на поляну грибную набредёшь или наоборот, отсиживаешься, пока хищный зверь мимо не пройдет. Но всегда к полуночи возвращались! Ночевать в этих лесах было страшновато и мы всегда стремились вернуться к очагу да под защиту стен. Да и часовенка душу грела и лечила! Там всегда можно было унять тревоги и беспокойство, помолившись у образов за себя да за ближних!
Я что есть мочи вглядывался в тёмно-серый мрак, аж глаза слезились, но ничего не мог разглядеть. Факела горели ярко, давая ориентир уходящим из острога, но играли злую шутку с тем, кто был в дозоре! Вот и сейчас я вздрагивал от пляшущих теней, складывающихся в силуэты, кривляющиеся в неистовой и дикой пляске. И среди этих силуэтов я не сразу опознал своих братов, вынырнувших, словно из пучины морской и медленно бредущих к воротам. Зенька почти что на себе тащил припадающего на одну ногу Миколу, обхватившего товарища за шею, а туман, будто не желал их отпускать, следуя клубами за фигурами охотников как прилипший мокрый снег за тулупом. Я вздрогнул от неожиданности, чуть не присев в страхе и неистово начал креститься, успокаивая чувства.
- Фёдор, Иван! - закричал я предательски дрогнувшим голосом. - К воротам! Там Микола с Зеней воротилися!
Я позвал ещё раз, продолжая всматриваться за спины товарищей в непроглядную муть и приготовив стрелы, крепко сжимая лук во вспотевших ладонях. Слава Богу, ждать долго не пришлось и Федор с Ваней быстро пришли на мой зов, как и остальные, видимо совсем потерявшие сон из-за волнения о товарищах. Ворота отворили и казаки буквально внесли на руках измотанных путников, проводя их в барак. Впрочем, на этом суета и окончилась, а я больше не мог видеть, что происходило внутри. Моим уделом было следить за окрестностями и маяться от любопытства, теперь сжимающего меня больше чем страх, навеянный мрачным туманом.
Своё время я отстоял и отправился в часовню, продолжая чтение псалтыри, изнывая от любопытства и желания скорее узнать, что приключилось с моими друзьями, но когда я добрался до барака, все уже спали, да и у меня сил не оставалось никаких. Я мгновенно провалился в сон, как только коснулся своего жёсткого ложа. А вот пробуждение меня ждало скорое и неприятное. Хотя на улице уже и рассвело, я чувствовал, что поспал совсем нет ничего и с трудом разлепил веки, пытаясь понять причину своей побудки. Впрочем, долго гадать не пришлось, ведь я услышал леденящий кровь крик, полный дикого отчаяния и безумства! Как ужаленный я подскочил со своего лежбища, озираясь на источник звука и замер в оцепенении - трое крепких казаков пытались удержать беснующегося Миколу, вырывающегося из их цепких рук подобного дикому зверю! При том звуки он издавал не человеческие, похожие на рык и рёв одновременно. Я перекрестился и бросился к друзьям на выручку:
- Что случилось? Чем помочь, браты!
- Стёпка, помоги Петру Иванычу! Он за отваром пошёл, да сослепу наверное найти не может! Жар у Мыколы, бредит он, глянь какой припадок! - ответил, оборачиваясь, Федор.
Я выскочил из барака, быстро найдя в сарайчике Петра Ивановича, самого старого из нашего отряда и помог ему найти необходимую лекарственную настойку, не раз выручавшую нас в моменты недуга. Также бегом я вернулся в барак, где казаки держали рвущегося из их оков товарища, царапающего и оставляющего синяки и ссадины на их руках. Мы силком залили отвар сквозь стиснутые зубы Миколы и ещё долго ждали, когда он подействует, удерживая все слабее и слабее трепыхающегося казака, горячего как печная топка. Наконец он обмяк и мерно засопел погрузившись в сон, после чего мы переложили друга на постель и облегчённо выдохнули. Измотал он нас изрядно, отчего все взмокли как от тяжёлой работы.
- И как это понимать? - спросил Петр Иванович.
- Бог его знает. - пожал плечами Фёдор.
- Зенька что-то путано объяснял, но это тоже сродни бреду. Вчера он был напуган не по детски, всю ночь в часовне просидел! - сказал Иван. - Наверное, самое время спросить его самого!
- Верно. - Кивнул Василий, назначенный нашим командиром. - Только вот Миколу свяжем для начала!
- Как-то это не по христиански! Да и не по товарищески! - слабо и неубедительно воспротивился Фёдор.
- Нет, так его нельзя оставлять! Вон как брыкался, не дай Бог, себе навредит, да нас покалечит! Я тоже за то, чтобы путы на него надеть! - поддержал командира Пётр Иванович.
На том и порешали. Связав крепко-накрепко Миколу и убрав все опасные предметы от греха подальше, мы направились в часовню, где почти с самого прихода прятался Зиновий.
- Михайло! Мишка! - позвал Василий дозорного, когда мы вышли из барака.
- Агась! - отозвался часовой. - Тута я!
- Зеня не выходил?
- Неа! Так там и торчит!
- За забором тихо?
- Тихо! Туман проклятый, с ума уже сводит, окаянный!
- Ладно, дежурь пока!
Иван дёрнул дверь часовенки, когда мы подошли, но та не отворилась. Он повторил движение, приложив усилие, но тоже безрезультатно. Тогда мы стали колотить в деревянную створку и на все лады звать Зеньку и требовать открыть дверь.
- Да что за чертовщина! - ругнулся Пётр.
- Прости Господи! - Федор перекрестился и со всего маху врубился плечом в дверку, с диким треском влетая внутрь часовни.
Мы вломились следом, остановившись как вкопанные, созерцая белого, словно камень, Зиновия, в ужасе забившегося под аналой и отчаянно крестящегося одной рукой, а во второй держа распятие и направляя его в нас.
- Тихо, Зенька! Ты чего ! - заговорил Василий, поднимая ладони вверх. - Что тебя так напугало? Что с вами произошло?
- Изба! - прошептал еле слышно Зиновий.
- Какая изба?
- В лесу! Изба, вот те крест! Я не брежу, братья! Богом клянусь, изба там была! Большая, старая, заросшая вся! Мы раньше не видели, но она видимо всегда там была!
- Спокойно, Зенька! Расскажи по порядку! Где эта изба, куда вы забрели? Мы почти всё здесь обошли, никаких строений тут небыло отродясь!
- Верь, не верь, была там изба! Бог свидетель! Мы с Миколой сами удивились и сначала подумали, что то туман опять злую шутку играет! Но туман осел уже, местами только в ложбинах сохранился , а изба на холмике была! Да лес вокруг не тронут, словно вырос вокруг, а изба и до него там была!
- Тихо, тихо! - успокоил товарища Петр Иванович, присаживаясь рядом. - Верим мы, верим! Ты не волнуйся, всё уже позади! Мы здесь, Господь с тобою, святые наши тоже! Всё хорошо!
Он говорил мягко, по отечески успокаивая разволновавшегося товарища. Зиновий перевел дух и покорно выбрался из под аналоя, присаживаясь на скамью и выпуская из онемевших рук резное распятие.
- В общем, набрели мы на неё вскоре, как вышли с нашей всегдашней тропы! Столько раз там ходили, а ничего подобного не видели! Ей богу, лес там, как-будто не наш! Темнее и словно мёртвый! Старый, кривой и мрачный! И изба эта! Мы сразу почти на неё вышли, как с тропы сошли! Так что чудно! Словно был там кто! Манила она к себе, хоть и с виду пустая была! Вот вам крест! Словно тянуло нас туда!
Зиновий выпучил глаза, вспоминая пережитое и принялся с новой силой креститься, одними губами шепча молитву. Мы, следуя некому внутреннему позыву, тоже перекрестились и, подождав немного, снова растормошили Зеньку, ожидая продолжения.
- Да! Струсил я! Врать не буду! Чутьё у меня, понимаете? Я и Миколу отговаривал туда идти, а он заладил, мол там может местные живут, может что полезное у них поменяем или узнаем! Чай рядом живём, не враги друг другу! Ну и пошёл внутрь, а я в лесу остался! Да так жутко мне стало, хоть вой! И туман сгущаться начал, хоть по времени день только зачинался! А потом голоса эти ... - мы невольно перекрестились, упоённо слушая жуткий пересказ товарища. - Я так труханул, что и словами не передать! И тени вокруг, словно ожили! Они становились реальными, вот вам крест! Окружали меня и тянули свои кривые руки ко мне, а я, скованный страхом, даже шевельнуться не смел! Потом Микола как заорёт! Его из избы этой словно вытолкнули наружу! На нем лица небыло, всё бледное и перекошенное от ужаса! И ртом воздух хватал, как из под воды только всплыл! Ей богу, так и лежал, со стеклянными глазами и как рыба ртом хлопал! И рана на всё плечо! Жуткая такая, глубокая! Я подхватил и поволок его, да только далеко бы я его унёс? Он в два раза больше меня! Да и брыкался он, упирался неистово! Простите, Христа ради, простите, братья!
Зенька снова кинулся на пол, встав на колени и принявшись осенять себя крёстным знамением, трясясь от рыданий и вздрагивая, как лихорадочный.
- Зенька! Зеня! Что ты хочешь сказать? За что простить? - но уговоры не принесли результата, тогда Василий звонко залепил товарищу оплеуху, приводя того в чувство. - А ну, соберись! Казак ты, или баба?
- А! - вскрикнул Зиновий, обретая ясность ума и оглядел нас полными отчаяния глазами, держась за пунцовую от шлепка щёку. - Бросил я его, братцы! Бросил!
Зиновий упал на пол ничком и зарыдал, причитая:
- Бросил, как трус последний! Простите меня! Христом Богом прошу, простите! Испужался я! Там эти были! Окружили нас, пройти не давали! Страшные, без лиц! Я убежал!
- Тихо, сынок, тихо! - успокаивал его Петр Иванович. - Хорошо всё, спас ты Мыколу, вдвоем вы пришли!
Зенька вдруг замолк и обвел нас опухшим глазами.
- Я быстро бежал, ей богу! Мы там нет ничего пробыли! А когда в туман попал, заблудился! Но я недолго тропу искал! А когда нашел, там Микола был, лежал без сознания! Я его разбудил и мы почти сразу к воротам вышли! Только было заполночь уже, а по ощущениям полудень! Вот вам крест, быстро всё сделалось!
- Выйдем, братцы! - охрипшим голосом позвал командир и мы поспешили на улицу, оставляя обезумевшего друга в часовне. - Чертовщина какая-то! Может надышались чем-то на болотах?
- Нет там болот! - отрубил Федор. - Здесь вообще болот нет, пару озёр только, но ничего необычного!
- Что-то их явно напугало! - решил я взять голос. - Что один беснуется, что второй околесицу несёт какую-то!
- И то правда. Не на ровном месте это случилось. Ну-ка, пойдем со мной! - Василий призывно махнул рукой и пошел в барак быстрым шагом.
Мы вошли внутрь и командир остановился возле мирно спящего связанного Миколы и, словно что-то ища, Василий начал озираться, а потом наклонился и разорвал на казаке рубаху, оголив его грудь и плечи.
- Хм. - командир почесал бороду, осматривая своего связанного товарища. - Странно.
- Что там? - заглядывая из-за плеча урядника, спросил Ванька.
- Зиновий говорил про жуткую рану. Показалось? Или зажила?
- Верно! Бред какой-то! - хмыкнул Пётр Иванович.
- Да, дела! Иван, помоги бате с Зиновием! Пётр Иванович, дайте ему что-нибудь успокаивающее и по возможности спать уложите! Степан, Федька, готовьтесь, пойдем в лес, поищем что их так напугало!
Мы разбрелись выполнять указания и скоро я с Федором уже ждали командира у ворот, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Идти не очень то хотелось, особенно после услышанного от Зеньки. Какой-то суеверный страх закрался в нашм души и всё естество противилась предстоящей вылазке. Вскоре появился и командир. Он остановился, придирчиво оглядывая нас с ног до головы и, видимо удовлетворившись, кивнул.
- Мишко! Ну не обижайся, придется немного постоять ещё! Иван сменит тебя чуть позже! - крикнул Василий, поднимая голову к дозорному.
- Ну, коли надо... - развёл руками Михаил. - Вы то кудой?
- Кое с чем разобраться! Надеюсь не надолго!
Нужное место мы нашли сразу, хоть и долго пришлось топать по проторенной нами же тропе. Понять, что это именно здесь, не составило труда, так как вокруг было всё взъерошено, трава примята, ветви сломаны и перемазаны кровью. Конечно, это могла быть кровь подстреленной дичи, но мы уже сами в этом сомневались, да и найденная неподалеку сабля и казацкая шапка, подтвердили наши опасения. Мы сошли с тропы и стали углубляться в чащу. Как и говорил Зенька, здесь было жутко. Хотя, нет. Это мягко сказано - здесь было до какого- то первобытного ужаса мрачно. Деревья выглядели уныло и болезненно, трава пожухла и всё в целом было каким-то серым и безжизненным.
- Тсс! - остановил нас командир, призывая замереть на месте. - Там!
Мы проследили за его жестом и обмерли от ужаса. По крайней мере я точно чуть не остыл и почувствовал, как на голове зашевелились волосы, поднимая шапку. В помятой траве лежало тело и по знакомой одежде мы сразу догадались, кому оно принадлежит. Не сговариваясь мы втроём бросились вперёд и опустились на колени возле лежащего на спине казака. Его лицо было перекошено от немого ужаса, а грудь разворочена ужасной рваной раной.
- Господи! - прошептал Фёдор.
- Что за зверь мог так порвать? - недоумевал Василий, снимая с головы шапку и глядя в бледное лицо Миколы.
- Братцы! Меня больше интересует, кто у нас в остроге! - выдавил я из себя вопрос, повисший в воздухе.
- Господи... - снова вымолвил командир, осознавая весь ужас ситуации.
- Браты! Гляньте... - Федор дёрнул меня за рукав и указал куда то в сторону.
Я медленно повернулся и закричал от ужаса. Вернее, попытался закричать, но крик застыл в горле, так и не родившись. Я осел на землю, взирая на десяток окутанных туманом бесформенных фигур. Они смотрели на нас пустотой из под рваных балахонов, находящейся там, где должны были быть лица. А чуть левее, опоясываемая медленно ползущим туманом вырисовывалась стена бревенчатой избы с пустыми глазницами окон. Её стены были черны от плесени и мертвого мха, крыша свисала рваными лоскутами а изнутри исходила какая-то энергия. Меня словно бросило вперёд, притянуло неведомой силой и я понёсся навстречу этому жуткому домику, однако тело мое оставалось на месте. Мой разум словно отделился бросившись вперёд с немыслимой скоростью, сжался в точку и, отброшенный назад, вернулся в тело, опрокидывая меня тугой волной на несколько шагов и больно прикладывая о ствол дерева. Свет вспыхнул в глазах, но тут же погас, окутав липкой пеленой моё сознание.
-------------------------------------------------------------------
Очнулся я от хлёстких ударов по щекам и открыл слезящиеся глаза. Голова плыла и всё вокруг кружилось. Темнота так и не отступила, но потом я понял, что вокруг уже непроглядная ночь.
- Слава богу! Я уж думал ты не очнешься! - это был Василий, нависающий надо мной и улыбающийся из-под окладистой бороды.
- Что это было?- прохрипел я.
- Ты о чем?
- Там, в лесу. Дом, силуэты?
- Ну, братец! И ты туда же! - хмыкнул Василий.
- Что? Там Микола! Изба эта проклятая! Ты же видел! - чуть не закричал я.
- Тихо, тихо! Ты с тропы ушёл! Посмотреть, что там было, помнишь? Когда шашку мы нашли.
- И шапку?
- И шапку. Вот видишь! Похоже сильно ты головой приложился!
- О чем ты?
- Я тебя у дерева нашел. Уж не знаю, что тебя напугало, но ты видимо попятился и головой о ствол приложился!
- А-а. Наверное! - я потер затылок, отозвавшийся резкой болью. - Мне там почудилось всякое... Слава Богу, что это был бред! А где Федя?
- А вот это плохая новость! Я пока за тобой ходил, Федора и след простыл!
- Странно всё это! Мы же втроём пошли! Ты точно ничего не путаешь? Ты не видел ничего странного?
- Ты меня пугаешь, Степан! Наверное сильно ударился! - улыбка сошла с лица командира.
- А где моя шашка? - недоверчиво спросил я, отчего то сам смущаясь и ища оружие на поясе.
- Э-э, нет, братец! Давай-ка она у меня пока побудет! Что-то пугаешь ты меня, не хочу чтобы ты меня в спину ударил! Вот вернёмся в острог, там и разберемся!
Мне не очень понравился взгляд урядника и его тон, но я решил не накалять обстановку, да и самому хотелось поскорее вернуться назад. Но странное поведение командира и ужасное видение насторожили меня. Я хоть и не улавливал, но чувствовал некую связь между всеми этими событиями, но делиться со своим спутником не торопился. Мы без особого труда нашли охотничью тропу и двинулись к лагерю, однако уже на подходе меня начал настораживать сильный запах гари. Нет, он всегда присутствовал из-за горевших в остроге очагов и факелов, но сейчас это было более явно и воздух был просто насыщен дымом. Я бросился вперёд, не обращая внимания на недовольный возглас Василия и вынырнув из тумана почти у самого частокола, замер, глядя на языки трескучего пламени, вздымающегося выше стен.
- Эй, открывай! - я забарабанил в ворота и потянув за створку, обнаружил, что они не заперты.
Юркнув внутрь, я замер в нерешительности, не зная, за что хвататься. Возле дозорной вышки сидел Петр Иванович в обнимку с образом Спасителя, у казармы стояли с деревянными вёдрами Михаил и Иван, обречённо взирающие на догорающую часовню. Причем последний был явно ранен и прижимал окровавленную руку к груди. Я побрел к ним и замер в нерешительности - между полыхающим остовом церквушки и бараком лежало чье-то тело.
- Что произошло? - спросил я не своим голосом.
- А? - словно не видевший моего появления переспросил Иван.
- Что случилось? - повторил я свой вопрос.
- Микола...
- Микола? Мы же связали его!
- Связали! Потом развязали. - продолжил за друга Михаил. - Когда Зенька его убил!
- Чего? - ужаснулся я.
- Того. Зенька убил Миколу. Заколол шашкой! Кричал, что это уже не Микола, а бес!
- Бред какой то! - я тряхнул головой.
- Не-е. Бред начался потом! Когда через какое то время Микола встал, как ни в чём не бывало. Разломал дверь и вышел на улицу.
- Как это возможно?
- Не знаю. Может вы нам расскажете? - Иван повернулся ко мне и стоящему за спиной немой тенью Василия. Я даже не заметил, как он вошёл вслед за мной. - Федор пришёл один. Бледный, испуганный. Зуб на зуб не попадал от страха. Всё причитал, да рассказывал, как вы тело Миколы нашли, а потом он в себя пришёл уже на опушке, неподалеку от острога!
- Я тоже видел! - прошептал я.
- А потом Микола вышел на улицу! Вот тут уж мы все чуть с ума не сошли! Мы все видели его мёртвым. А он, живее всех живых, на Федьку набросился. Отбить пытались, да он нас как тряпичных кукол раскидал. Федька так и остался потом лежать, а Микола, или кто это в его облике, в часовню пошёл! Так и вошёл внутрь, ни крест его не остановил, ни образа! Там то он и с Зенькой сцепился. А потом...
- А потом часовня как спичка вспыхнула! - продолжил за друга Михаил.
- Да. И вы тут как тут!
- Так, всем отдохнуть нужно! - подал наконец голос Василий. - Пётр, дай ребятам что-нибудь успокаивающее. Часовню уже не спасти, догорит, построим новую! Миша, на вышку! Ваня, пусть отец займётся твоей рукой! А ты, не обижайся, поспишь связанный. Уж больно не доверяю я твоим видениям!
- Изволь, ведь это ты отрицаешь то, что мы видели. Федя же тоже...
- Федор погиб, царство небесное ему! А твои слова вызывают подозрения! После того, что тут произошло - ты единственный, кто представляет опасность!
- Но ты же тоже там был! - моему возмущению небыло предела.
- Не заставляй меня применять силу! - урядник грозно придвинулся по мне, кладя ладонь на рукоять сабли.
Я молча покорился дав командиру себя связать и отвести в кладовую. Из своей импровизированной тюрьмы я не мог видеть, что происходит в остроге, кроме того, что пламя пожарища погасло. Сон не шел. Стоило только сомкнуть веки, как взору представали страшные образы из мрачного леса. Да и подозрительное поведение урядника не давало покоя - он ведь так и не наложил на себя крестное знамение, что было странно для очень набожного казака!
Туман постепенно проник в острог и я видел, как снаружи клубятся волны серой массы, рождая мечущиеся тени, одна из которых проникла в мою каморку, заставив меня вжаться от ужаса в сырую бревенчатую стену.
- Т-с-с! - зашипел наклонившийся ко мне человек. Это был Иван с лежащей в перевязи рукой.
Он ловким движением порезал мои путы и жестом позвал за собой. Я поднялся, разминая затёкшие мышцы и потирая запястья. Мы крадучись вышли из сарая и вдоль казармы добрались до остывающего пепелища часовни. Иван приказал затаиться, приложив палец к губам и кивком указал на вышку. Я проследил за его взглядом и вздрогнул - по лесенке спустилась фигура и дёрганым движениями направилась к воротам. Приглядевшись я понял, что это Василий и сжал кулаки. В руках урядника была оголённая шашка и нетрудно было догадаться, что он делал наверху. Бедный Михаил...
Урядник снял тяжёлый засов и отворил тяжёлые створки. От того, что я увидел, снова зашевелились волосы, а по спине пробежал холодок: в ворота медленно проникали странные фигуры без лиц, с длинными когтистыми конечностями. Раздавшийся позади шорох заставил вздрогнуть и мы резко обернулись. Ваня, громко вскрикнув, взмахнул шашкой, рубанув по стоявшей сзади фигуре. Я же в который раз онемел от страха - возле нас стояли с белыми, как снег лицами, мертвые казаки. Пётр Иванович, чьё горло было перерезано, а грудь залита кровью, тянул свои руки к нам. Федя, с разбитым до неузнаваемости лицом и разорванным животом пытался замахнуться саблей, но его опередил Ваня, срубая тяжёлым ударом пол головы мертвецу и окончательно обездвиживая невесть каким образом ожившего казака.
А труп Петра, с нечеловеческой грацией и ловкостью прыгнул на своего сына, разрывая его на части цепкими пальцами и впиваясь зубами в его шею. Сплетённые тела упали навзничь рядом со мной и я поймал наполненный ужаса взгляд Ивана и беззвучно шевелящиеся губы, пытающиеся мне что-то сказать. Я вскочил и попятился, озираясь на окружающих меня чудовищ из тумана. Сзади что-то сильно ударило и я покатился по утоптанной земле, сдирая в кровь ладони. Быстро собравшись я оглянулся, готовясь к схватке. Там, где я только что стоял, пытался подняться на переломанные ноги Михаил. Ну или то, что раньше им было. В груди казака зияла тонкая рана с пропитанной кровью одеждой. Издав полный отчаяния крик я бросился на мертвеца, толкая его всем весом и отбрасывая в сторону. Что-то противно хрустнуло, когда голова Михаила встретилась с опорой дозорной вышки и он затих, обмякнув в неестественной позе.
А серые фигуры всё сужали круг и я бросился наутёк, уворачиваясь от размашистого удара шашкой. Василий попытался меня остановить, но его тело не принадлежало тому, кто управлял его разумом. Я увидел это в глазах бывшего командира и в его ломаных движениях. Он сделал пару шагов вслед за мной, после чего замер, опустился на колени, неестественно изгибаясь и выворачиваясь. Рука Василия разжалась, выпуская шашку и он поднял на меня черные глаза, в которых на мгновение мелькнул знакомый взгляд.
- Уходи... - одними губами промолвил урядник. Я не услышал, увидел, прочел по губам.
Казак поднялся с колен, тяжело, словно это стоило ему нечеловеческих усилий и подошёл к створке ворот, закрывая её за мной, давая небольшую фору. Долго уговаривать меня не стоило и я бросился наутёк в сторону берега. Сквозь туман было тяжело пробираться, словно он в один миг обрёл плотность и превратился в вязкую массу, пытающуюся меня удержать. Но я пробился, на полном ходу влетая в ледяную воду.
Я плыл, выбиваясь из сил, подхваченный течением, борясь с судорогами в конечностях и захлёбываясь, но каждый раз, оборачиваясь на берег и видя одну и ту же картину, я призывал Господа и греб с новой силой. А дом, возникающий то тут, то там на берегах, куда падал мой взгляд, пытался поймать моё сознание в свои сети, притянуть его, растворить в себе, поработить, превратив в покорного монстра навеки обреченного скитаться в тумане таёжных лесов в поисках свежих душ и новых тел для извечного нечто, архаичного зла из глубин мрака и ужаса, невесть как нашедшего выход на поверхность в этих безлюдных местах ...
