Кажется, что особенного в том, что девушка бредит мечтами о мужском идеале? Что ненормального в полном растворении собственной личности в личности более волевой и содержательной? Есть фанаты в спорте, в кино, в литературе, в работе. Почему бы не быть фанатом в духовности? Тут кроется важная деталь - не сотвори себе кумира. Высечено на каменных скрижалях Божественной Рукой не для проформы. Сегодня особенно заметна деградация критического разума. В растерянности люди готовы принять любую правду, сказанную авторитетом.
Константин Аксаков писал: "В деле веры нет авторитета, его нет для свободы духа. Сам Христос для меня не авторитет, потому что Он для меня Истина".
Пожалуй, это наивысшая формула критического разума.
Почему я говорю о вере? Потому что Ирина подпала под влияние авторитета в духовной жизни. Три года она не просто общалась с иеромонахом К., она растворила в нем свою личность. Полное послушание мирянки своему, как она считала, духовному отцу. Это потом, спустя годы, выяснилось, что иеромонах К. был воплощением лже-старчества. Он не советовал, а приказывал. Благословлял так, что у людей отнималась возможность совершить что-то против благословения.
Людская молва быстро сделала из него провидца и чудотворца. Иеромонах К. пользовался простыми приемами, известными любому психологу. Он говорил всегда как "власть имеющий связывать на земле то, что потом свяжется на небе". Речь его была уверенная, голос сильный, вид внушительный. Черная борода, густые брови, огненный взгляд, монашеское одеяние. Перед ним раболепствовали.
Ирина впервые приехала к нему после попытки суицида, когда ее оставил любимый человек, в котором она успела растворить свое "я" безоговорочно и "навсегда" - такое у нее и ее родни по женской линии было психическое устроение. Они боготворили тех мужчин, которые были рядом. Прабабушка ее, слепая Анастасия из глухой деревни, была поругана хозяйским сыном (она работала в доме зажиточного крестьянина), родила дочь (бабушку Елизавету), а потом всю жизнь защищала насильника и терпела сплетни, а под конец жизни открыто молилась за душу Николая, который подверг ее такому страшному унижению. Что это? Стокгольмский синдром? Или что-то более глубокое и... русское? Бабушка Елизавета терпела мужа-алкоголика и сносила его побои. И после его смерти рассказывала всем, какой он был хороший человек. В таком же "настое" варилась и мама Ирины - Надежда. Тоже терпела похождения мужа на стороне, обвиняла себя и детей в том, что они виноваты в неумении дать счастливую жизнь откровенному эгоисту-мужу. То ли мужчин было мало в тех краях, то ли наследственность пробивалась в поколениях женщин так ядовито, но они растворялись в объектах своего обожания (или обожения) - мужчинах.
Когда Ирину оставил ее мужчина, она купила зимой бутылку водки, вышла вечером за околицу в темноту, выпила, сколько могла, и легла в снег умирать. Посчитала, что заснет легко и не проснется. Помог организм, отнюдь не заточенный под водку. Стошнило. И не раз. Вывернуло наизнанку. Ее принесли домой, поднялась температура. Вызвали Скорую. Оказалось воспаление легких. Уже в больнице, узнав детали происшедшего, пригласили участкового психиатра - для беседы.
Когда поправилась, Ирина неожиданно стала крайне набожной - до фанатизма: запаковала себя в длинные одежды, до пола, носила платки, не красилась совсем, потускнела, а в глазах появился огонь лишь тогда, когда впервые приехала к отцу К. за духовной помощью. С того момента началось новое растворение ее личности в авторитете-мужчины. Бог и К. стали для нее едины. Прикажи он ей отречься от родных, отречется без сомнений.
Странные видения и сны стали приходить к ней на третий год безоговорочного послушания "старцу". Грезилось, что она растворяется в любимом учителе. Сливается с ним в духовном веселье. Явления эти были настолько сильными, что Ирина стала в обычной жизни вести себя очень странно. Родственники (ее родные сестры), боясь повторения суицида, пришли за помощью в ПНД. Говорили с тем самым участковым психиатром. Узнав детали ее странностей, доктор посоветовал сестрам обратиться к местному священнику (бывшему патологоанатому) отцу Петру. Так они и поступили. Как сложилась судьба Ирины дальше, неизвестно. Одно точно - в психиатрическую больницу она не попадала. Возможно, священнику удалось ее образумить. Примерно в то же время иеромонаха К. отстранили от канонического служения и извергли из сана. В отношении него возбудили уголовное дело по мошенничеству.