Ритм жизни не остановить. Детство, отрочество, юность, зрелость, старость... День, ночь, день, ночь… Весна, лето, осень, зима… Одно время года и суток сменяется другим, затем всё повторяется вновь и вновь. Казалось, совсем недавно Ева родилась, а вот уже малышка пошла в детский сад. По своей натуре она была общительной, быстро подружилась с ребятами, поэтому в садик ходила с удовольствием. Она, как все дети, росла любопытным ребёнком. Как настоящий исследователь шла своим путём, изучая мир.
Дома на подоконнике стояли горшки с цветами. Один из них - герань. Ева была абсолютно уверена, что это тот самый цветок, что съела коза в сказке Маршака "Кошкин дом". Девочка была считала, что герань вкусная, как капуста, поэтому с озабоченностью каждый день проверяла выросла ли она. А ещё, несмотря на свою непривлекательность и колючки, ей нравился столетник.
- Бабушка, а почему он так называется?
- Потому что он полезный. Если его есть, то проживёшь сто лет, - ответила внучке Елизавета Степановна.
- Фу, какой горький! - ответила Ева, попробовав его, но тут же нашлась и сказала: - Бабуля, ты должна его съесть, чтобы жить долго-долго... Бабушка, а мама в детстве какой была? Капризничала? Безобразничала? Что любила кушать? Ей дарили много игрушек? - засыпала вопросами девочка. Едва Елизавета Степановна успевала рассказать историю из жизни мамы Евы, как она уже поменяла тему.
- А мне бабушка Ида обещала ещё купить одежду для Барби... А другая бабушка...
Ева немного осеклась, пытаясь выговорить сложное для детского произношения имя, и по итогу ловко вышла из положения, назвав её "другой бабушкой".
- А другая бабушка сказала, что купит для Барби друга, чтобы ей не было скучно...
Елизавета Степановна грустно улыбнулась. Их семейный бюджет не позволял покупать Еве такие дорогие игрушки. Небольшой зарплаты Ирины и её пенсии, едва хватало, чтобы заплатить за квартиру с садиком и оставалось немного на продукты. Она всегда чувствовала себя некомфортно, когда те бабушки покупали такие подарки, а у неё не было возможности побаловать внучку. Зато компенсировать их, удавалось безмерной любовью и заботой. Ева росла нежным, можно даже сказать, что очень ранимым ребёнком. Сказка на ночь и колыбельная для дочки - были обязательным условием перед сном.
Иногда ночью Ева видела страшный сон и начинала плакать.
- Мамочка, мне страшно! Спой песенку!
Ирина ложилась рядом, обнимала свою малышку и пела... Сладкий голос, спокойная мелодия быстро успокаивали дочку и она засыпала...
Ещё у Евы была такая особенность. Когда она ела, то сначала съедала гарнир, а котлету, курочку или тефтельки оставляла на потом.
- Ева, ты не можешь есть, и то, и другое одновременно? - спрашивала её мама.
- Нет, самое вкусное я съем после... - уверенно заявляла она и неторопясь съедала сначала тушёную капусту, а лишь потом бралась за мясное...
***
Слякотную осень сменила холодная зима. Был выходной день. Огромные лужи, образовавшиеся в результате затяжных дождей, после ночного похолодания превратили проезжую часть и тротуары в сплошной ледяной каток. Ни машинам проехать, ни пешеходам пройти. Дворники только начали посыпать лёд песком. В эту недобрую пору тётя Клава отправилась в магазин за продуктами. Едва она успела выйти из подъезда, как упала и не смогла встать. Случился сложный перелом ноги с последующей госпитализацией. Жизнь поставила Ирину перед выбором, выручив лишь тем, что несчастный случай произошел в школьные каникулы. Было несколько дней на принятие решения.
Елизавета Степановна в тот день капризничала. Сначала её кусали воображаемые комары, потом, когда Ирина её кормила, всё время пыталась сбросить тарелку со стола. В последнее время Елизавета Степановна заметно похудела, большую часть дня лежала и совсем перестала реагировать на свое имя. Давно возникли сложности с личной гигиеной, поэтому приходилось пользоваться памперсами. Ирина хорошо понимала, что без специализированной помощи уже не обойтись. Всю ночь она проревела, сидя на маминой кровати. Любимая мамочка спала ангельским сном. Её умиротворённое лицо и улыбка, отображали состояние души. Где-то в далёком-далёком мире, она была счастлива. Ирине казалось, что передать маму в пансионат, значит предать. Словами очень трудно передать это ощущение...
На следующий день пришлось вызвать врача. С утра состояние Елизаветы Степановны ухудшилось. Она перестала садиться, а вместо слов издавала какую-то абракадабру. Дежурный врач произнёс сакраментальную фразу:
- Вам нужно принять решение... Вы сможете жить на коротком поводке, не отходя от кровати? Есть на что жить, если не будете работать?
- Как же я буду маме смотреть в глаза? - заплакала Ирина.
- Вы для неё давно не дочь, а чужая тётка и поверьте, ей без разницы, кто находится рядом. В таком случае давно требуется квалифицированная сиделка, а вы сможете навещать маму, хоть каждый день...
Обливаясь слезами, Ирина дала согласие. Остаток дня дочь провела рядом с ней. Она держала её за руку и тихонько напевала колыбельную, которая, как не странно, успокаивала её.
Теперь каждый день после работы Ирина спешила в пансионат. Мама лежала чистенькая, но совершенно отрешённая. Оказалось, что у неё ещё целый букет неприятных сопутствующих заболеваний, в числе которых особое место занимал рак почек.
В один из дней сиделка, которая ухаживала за Ирининой мамой, спросила:
- Кто такая Ева? Есть такая в окружении? Сегодня весь день что-то бессвязное говорила, но вот это имя, она произносила отчётливо.
- Ева - это моя дочка. Она пропала несколько лет назад...
- Как пропала?
- Утром отвела дочку в садик, а в обед позвонила заведующая и сообщила, что Ева с прогулки не вернулась. Воспитательница не видела в какой момент это произошло...
- Вот так и доверяй им детей... - возмутилась женщина. - Ребёнок же не котёнок... Сложно не заметить...
- А что милиция? Вы простите меня за назойливость! Я вот всегда ругаюсь с нашей воспитательницей. Как не приду за сыном в садик, дети играют, а воспитки лясы точат... В прошлом году, пока они болтали, ему качелью голову пробили. Зашивать пришлось...
- Не знаю, как это вышло. Правду же никто не скажет... А следователь два раза вызывал меня в морг на опознание, но, слава Богу, это не моя девочка была. Потом в лесу нашли обгоревший труп ребёнка с нательным крестиком моей Евы, - голос у Ирины задрожал, но она собралась с силами и продолжила: - Крестик этот особенный был. Достался от прапрапрабабушки. Провели экспертизу, сказали, что это Ева и дело закрыли... Бабушка со стороны мужа со своими связями пыталась провести собственное расследование, но всё впустую... Подтвердили, что моя девочка погибла... Умом понимаю, что такой крестик мог быть только у моего ребёнка, а сердце никак не соглашается...
- А к экстрасенсам обращаться не пробовали? Говорят, что помогают потерявшихся людей найти...
- Ходила, да что толку. Одна ведьма сказала, что девочку задушили, другой колдун уверен, что её украли на органы... Не верю я им! Они больше из меня информацию выпытывали. В какую сторону я поведу, в ту они поворачивают свой рассказ. Им только деньги плати...
- Беда то, какая! Как много пришлось вам пережить... Да ещё с мамой такая напасть... По всей видимости, болела у неё душа за внучку... Может поэтому и заболела. Не выдержал организм такого горя. Как не крути, но все болячки от нервов...
Елизавета Степановна прожила в пансионате ещё два месяца. Уходила она на глазах дочери, уходила в беспамятстве, не чувствуя боли. Слушая её предсмертные хрипы, Ирина молилась о том, чтобы маме не было больно, и чтобы душа её не заблудилась в незнакомом ей духовном мире...
