Глава 13.
Такси мчало молодую чету Гюльматовых по просторным улицам столицы Таджикистана. Зина не уставала восхищаться, все ей нравилось: и вечнозелёные растения, и звонкие фонтаны, и новые здания, и чистота и порядок вокруг. Когда современные кварталы закончились и такси въехало в старые районы Душанбе, стало ещё интереснее. Зине казалось, что она попала в восточную сказку: вот сейчас на ослике из-за глинобитного домика с дувалом выедет Ходжа Насреддин и хитро улыбнется.
Встречать молодых высыпала половина улицы: и стар и млад. Вот идёт, улыбаясь из под седых усов, отец Гафур, а вот, раскинув руки, спешит заключить в материнские объятия сына с невесткой Асия. Сестры Амина и Аниса стоят у дверей с напряженными улыбочками. Васим обнял родителей, поклонился им, а потом подвёл к ним Зиночку, скромно стоящую у входа во двор.
- Вот моя жена, называйте ее Зиночка.
Васим решил, что так будет лучше, поскольку имя Зина по-мусульмански было созвучно со словом зинА, что означало 'прелюбодняние". Зине говорить этого не стал, пусть все ее ласково называют Зиночка.
- Проходите, Зиначка! Усаживай, Васим, свою жену, - суетилась мать.
- Имя непривычное у вас. Давайте, мы вас по нашему будем звать - Зинат, - предложил отец, - Зинат, значит, прекрасная, драгоценная.
Так нашу героиню переименовали в Зинат. Васим и Зина подарили родителям красивый жостовский поднос, матери Асие павловопосадский платок, сестрам по шелковому шарфу, отцу домашние мягкие валенки (у него болели и мерзли ноги).
Зина с удивлением разглядывала убранство дома, где почти не было мебели. Невысокий стол-дастархан ломился от угощений. Так положено в Средней Азии встречать гостей, которым вместо стульев предлагали курпачи, специальные матрасики или подушки для сиденья.
В центре восседал отец семейства, по правую руку любимый сын, зять Мансур и его жена Айгюль, слева его жена Асия, Зина, Аниса и Амина.
Перед приездом молодых Аниса с Аминой, воспользовавшись суматохой, успели пообщаться с соседской Зульфией. Все трое были обиженными, мечтали отомстить русской невесте, да так, чтобы никто их ни в чем не заподозрил. Зульфия принесла в пакетике сушёной травы, которой ее мать Хатыря лечится от запора. Траву надо было заварить и ухитриться подлить в чай невесте. Траву заварили, поставили настаиваться под полотенцем на подоконнике.
Тем временем, выпив для начала по мусульманской традиции чая, гости и хозяева завели разговор.
- Мне очень жалко, что мы с Асией не смогли приехать к вам, Зиночка! Не с познакомились с твоими родителями, не договорились о вашей свадьбе. Уверен, что и без нас ваше бракосочетание прошло хорошо. Но, Васим мусульманин, он обязан оформить ваш брак по нашим законам, совершить НИКАХ.
- Для этого мы и прилетели, отец. Надеюсь, что для обряда не будет препятствием, что Зиночка православная христианка. Я узнавал, что Коран разрешает никах с христианками и иудейками. Не разрешает с язычницами и атеистками.
- Да, это правда. Даже поощряет тех, кто переходит в нашу веру. Но, если ты, Зиночка, не готова стать сейчас мусульманкой, мы все равно совершим никах с надеждой, что ты когда-нибудь примешь веру любимого мужа.
Зина больше всего боялась, что ее начнут принуждать сменить веру. От души отлегло. Всё, через два дня они с Васимом будут и по обычаям его родины мужем и женой.
После столь серьезного разговора трапеза продолжилась. В доме стало жарко от дыхания обедающих и от горячих блюд на столе. Здесь дымились шашлыки из молодого барашка, манту из говядины, курдючного сала и тыквы, насыщенное шурбо из разных сортов мяса и овощей, и король таджикской кухни плов на огромном блюде.
- Айгюль, пить хочу до невозможности, а в чайнике пусто уже - пожаловался жене Мансур.
- Сейчас, мой дорогой! - Айгюль повернулась, на окне заметила бокал, накрытый полотенцем.
- Вот, напиток! Мама заварила какую-то душистую травку - она подала бокал мужу
Тот залпом опрокинул его в рот. Сестрички-заговорщицы только рты разинули, не успев ничего предпринять. Стакан с соком для Мансура застыл в руке у Анисы.
Принесли сладкое. Зина с удивлением смотрела на то, как без какого-либо спиртного, люди весело общаются, пьют чай с разными сластями. Все, что было на столе, трудно запомнить, хоть Васим потихоньку ей рассказывал, что к чему. Вдруг среди тихой беседы раздался звук: в чьем-то животе началась война. Следующий звук поверг всех в смущение, не оставляя сомнений, откуда он исходил. Зять Мансур вскочил, как ужаленный, и бросился к выходу, а его жена Айгюль покраснела, как маков цвет. Ей стало плохо, она ждала ребенка. Волнения, даже по такому нелепому поводу, ей были противопоказаны. Старшая сестра выскочила из-за стола вслед за оконфузившимся мужем. Долго потом слышался пулеметный треск в домике для уединения. Гафур смеялся после этого обеда, говорил что опасался, мол от стараний зятя крыша у туалета поднимется и улетит в арык. Асия переживала, что ещё у кого-то из гостей желудок расстроится, сомневалась в качестве угощений. Но никто больше не пострадал от непонятной напасти. Только Амина с Анисой были в курсе всего, что происходило по их вине, и тряслись, что их козни раскроются. И ведь раскрылись бы, если бы Амина не схватила бокал и не вымыла его, пока Айгюль бегала с кунганом, нося воду для омовения мужу, и не поинтересовалась ещё, чем это она мужа напоила.
Продолжение следует
Начало: