Давно хотелось в поход, на Ильмень, поставить палатку, разжечь костёр, так чтобы вдвоём, чтоб никого больше, чтоб глаза в глаза, а губы в губы. А тут такой подарок. Долго думать не пришлось, собрались быстро, маршрут составили наспех. Рюкзаки за плечи и в путь. Так как мечталось — потеряться географически. Во времени, в пространстве. Оказаться там, где давно хотелось побывать, пропахнуть костром, напиться разговорами, наслушаться легенд, соблазниться кладоискательством, надышаться лесостепью.
Вышли с утречка, солнце только — только встало, над землёй полосой растянулся туман. Идёшь, глотаешь тяжёлый от влажности воздух, как будто пешком по облакам. Лоб, нос, щёки, всё покрывается мелкими капельками, которые переливаются, словно хрусталики Сваровски. Красиво и приятно.
Часа три шли через лес. Потом привал: передохнули, немного поели и долго целовались, прижимаясь к разбухшей коре дерева. Так бы и целовались до ночи, если бы не муравей, пробравшийся сквозь штормовку и свитер.
Ближе к полудню вышли на озеро. Красота. Белые облака, купаясь в прохладе, нежно касаются водной глади поволокой туманной дымки. Кажется, время замерло, боясь вспугнуть, помешать нежным лобзаниям.
На луговом загривке поставили палатку, разложили вещи, обустроились и пошли к озеру.
— Красиво. Хоть картину пиши. — Наташа набрала как можно больше воздуха в лёгкие. Захотелось вдохнуть этот сгусток чего-то непонятного так, чтобы он заполнил тебя, делая всё, что находится внутри: мысли, желания, мечты — неясными. Задержала и осторожно, глоточками выдохнула. — Кортасар считал, что туман — это сгусток лет.
— Зачем рисовать, когда можно сфотографировать, — Андрей вынул из кармана телефон и навёл на подругу. — Становись вот здесь, над обрывом, классный кадр получится. Будет, чем похвастаться в "вКонтакте".
— В "вКонтакте"… — недовольно передразнила Наташа. — В "вКонтакте" себя показывают. Вот я какой красивый! А то, что сзади, это так, фон, который выгодно подчёркивает их якобы красоту. Ярмарка тщеславия.
— Мольберта у меня нет, да и рисовать я не умею, — пристыжено пробормотал Андрей, убирая телефон в карман.
— Увы, я тоже. Хотя всегда мечтала. Я только вижу мир, как художник, а передать его на полотне не умею. Обидно. Посмотри, как туман вуалью навис над перламутрово-серой водой. Как будто любуется на себя в отражении, не желая рассеиваться. Люблю туман. Даже в городе. В нём пейзажи выглядят абсурдными — бледные, холодно-серые очертания крыш домов, а верхушки деревьев словно плывут, совершенно несвязанные с землёй.
— Как красиво ты говоришь. — Андрей перевёл взгляд с девушки на озеро, по-новому всматриваясь вдаль. — Я так не умею.
Туман уползал медленно, как улитка из японского сада. Постепенно растворялись облака, обнажая солнце цвета старых книжных страниц. Вот оно — ярило, ежедневное восхождение которого заводит пружину реального мира.
— Нет. Всё-таки упускать такой случай нельзя. Становись, становись. Я сделаю фото для себя.
Наташа подошла к обрыву и заглянула вниз. Из насыпи торчал кусок корневища. Уродливо изогнутый, он смотрелся необычайно живописно. Под ним уступ — небольшой островок земли, ступенькой выпирающий из вертикальной стены обрыва.
— Если уж делать снимок, то вот где. Глянь, какая коряга.
Андрей приблизился к обрыву. Да, снимок может получиться редкий, если стать на уступ и облокотится на змеевидный изгиб корневища.
— Но тут крутой склон. Рискованно. Давай, я сначала проверю.
Он сунул телефон в карман и, держась рукой за кустарник, спустил ногу. Резиновая подошва кеда заскользила по отвесному склону, утягивая тело вниз. Андрей дёрнулся, хватаясь свободной рукой за корневище. Успел, зацепился за самый кончик, потянул на себя.
— Осторожно, Андрей! — вскрикнула испуганно Наташа.
Осталось перекинуть ногу на уступ, но оголённая влажная древесина выскользнула из ладони, и парень стремительно покатился вниз. Он летел, разбивая в кровь лицо, на ходу пытаясь зацепиться пальцами за выступы, но вертикальный отвес не оставлял шансов. От каждого удара его подбрасывало. Телефон выскочил из кармана и полетел вниз. Ударившись о булыжник, плавно сполз с камня в воду, навсегда похоронив себя в ней.
Сквозь влетающий в уши песок пробивался отчаянный крик: «Андрей!». Собственное имя гулким и протяжным эхом, тянулось откуда-то из-под земли. Если бы скорость падения была хоть немного меньше, возможно всё бы обошлось, но ему не повезло — он слетел к самой кромке озера, на заваленную камнями насыпь, неудачно подвернув ногу. Внутри что-то хрустнуло, и он почувствовал пронзающую боль в правой ступне.
— Андрей! — неслось теперь уже с неба.
Он поднял голову, посмотрел наверх — перекошенное от ужаса лицо подруги напугало его. Хотел крикнуть «всё в порядке», но губы, облепленные смесью песка и крови, не слушались, шлёпали какую-то абракадабру. Он провёл по ним рукой, сплюнул кровавую слюну и, пытаясь крикнуть, прокряхтел:
— Всё в порядке.
— Ты встать можешь?
Андрей опёрся разбитыми ладонями о холодные камни и приподнялся на четвереньки, попробовал встать, но острая, прорезающая ступню боль не позволила выполнить задуманное. Дёрнулся ещё раз, но от боли чуть не потерял сознание.
— Нет.
— Что? Я не слышу.
— Я, кажется, ногу сломал, — зло крикнул вверх, высвобождая этим накопившуюся боль и досаду на себя.
— Ногу? — Наташа присела и испугано вытаращила глаза.
Наталья Ковтань была девушкой не из робкого десятка, и хотя в такой переплёт попала впервые, паники не поддалась. Вытащить взрослого парня из пропасти дело непростое. Она огляделась в поисках чего-нибудь подходящего.
Нужно что-то такое, за что он мог бы схватиться, а она потянуть. Палка? Нет. Такой длины палку не найдёшь, нужна верёвка. Но откуда? Верёвку они не догадались взять с собой. А может?..
— Андрей, ты главное, не волнуйся. Я тебя вытащу. Подожди, — крикнула вниз, встала и направилась к палатке.
Из вывернутых рюкзаков посыпались вещи. Ничего подходящего. Даже обычного ремня для брюк.
Небо как-то сразу заволокло тучами, стало холодно и неуютно. В октябре день короткий, а сумерки подступают быстро, ещё немного и совсем стемнеет. Надо поторапливаться.
— Держи! — Наталья отпустила один конец самодельной верёвки, но он завис, не долетев до Андрея несколько метров. Совсем немного, но подходящих вещей в палатке больше не осталось, она даже курточку с себя сняла и теперь дрожала, обдуваемая ветром в одной футболке.
Бесполезно! Даже если Андрей и дотянется, если схватится за верёвку, она всё равно не сможет его вытащить. Не хватит сил.
Хотелось расплакаться. Наташа прикусила губу.
Чёртова коряга! Зачем только она ей на глаза попалась. Вырубить бы её! Вырубить…
Наташа сжала зубами конец верёвки и, держась обеими руками за кустарник, опустила одну ногу вниз. Осторожно нащупала твёрдую плоскость уступа, опустила вторую ногу. Поочередно перебирая руками береговую растительность, продвинулась к корневищу, вынула изо рта конец верёвки, обвила ею волнообразную загогулину, со всей силы затянула, посмотрела вниз. Второй конец верёвки теперь свисал ниже.
— Попробуй дотянуться.
Андрей посмотрел вверх, попытался стать на колено левой ноги, потянулся и почти поймал конец.
— Давай ещё раз. Только не торопись.
Вторая попытка оказалась удачной. Андрей, уцепившись за верёвку, потянулся и привстал. Наташа крепко держала второй конец со стороны узла, завязанного на корневище. То, что их чуть не погубило, теперь им помогало. Андрей был спортсменом, а по канату лазил, как обезьяна. До корневища, несмотря на боль в ноге, он добрался за минуту. Сильные мускулистые руки вытянули тело. Потом оттолкнувшись одной ногой от твёрдой поверхности уступа и, упираясь руками в край обрыва, подтянулся, перекинул тело и пополз. Добравшись до палатки, рухнул на расстеленный спальник лицом вниз и застонал. Не от боли, от изнеможения.
Наташа, дрожа от холода, вцепившись в узел зубами, пыталась отвязать, в первую очередь, полотенце. Узел, затянутый под весом Андрея, не поддавался, срывался, сдирая с зубов эмаль, взамен оставляя во рту ворсинки ткани. Только когда узел развязался, девушка, прижимая полотенце к лицу, расплакалась.
Вы прочли отрывок из детектива Елены Касаткиной "Невольницы ада". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон. https://ridero.ru/books/nevolnicy_ada/edit/#edit
