На неодобрительный взгляд отца из большой комнаты она ответила, раздеваясь в коридоре:
- Не шуми, мы с Андреем в кино ходили. Он меня до двери проводил. Всё в порядке!
Она не стала рассказывать о его непристойном предложении, просто взглянула на довольного отца, поцеловала его в щёчку и пошла в свою комнату, больше ничего не объясняя. Наташа всё ещё чувствовала себя виноватой, в чём конкретно, понять уже не могла, мысли спутались, за сегодняшний день произошло слишком много событий по работе и эта суточная усталость накопилась, а теперь не хотела отпускать.
Уснуть в эту ночь было трудно, перед глазами ещё стояли картины сегодняшнего дня и лица, лица людей, которых опрашивали они с Игорем и Александром. Так, кто же, всё-таки, завтра поедет в Приморско-Ахтарск?
Наташа лишь под утро забылась коротким и беспокойным сном в котором она снова оказалась на набережной рядом с Андреем. Они стояли там на фоне заходящего солнца, а потом всё пропало вокруг и перед глазами возник пустой номер неизвестной гостиницы. Жигулин тащил Наташу через комнату к огромной разобранной постели. Он целовал её в шею, заламывал руки назад, а потом опрокинул на кровать и...тут в её теле снова возникла та, невыносимая боль, а ноги свело тяжелейшей судорогой. Последнее, что она видела в том кошмарном сне, была тёмная арка на фоне ярких уличных фонарей, а на границе света и тени, стоявшая фигура Фролова с пистолетом в вытянутой руке. Он снова целился в неё, ещё не было выстрела, а в теле уже была эта нестерпимая боль, от которой Наташа и пробудилась. Она открыла глаза и села на подушку. По лицу струились капельки пота, а ноги были деревянные и неживые, Наташа попыталась растереть их рукой, наклонилась к коленям и вскрикнула от боли. "Только бы никого не разбудить, - неслось в голове. - Тихо, Наташка, тихо - ты в комнате одна, никого нет, ни Фролова, ни Жигулина." И она снова наклонилась вперёд, чтобы потереть немые колени и икры ног.
Потихоньку судорога в ногах стала отступать и боль в теле успокоилась. Егорова с трудом слезла с кушетки и встала на ноги, попыталась пройтись к окну, но зашаталась и схватилась руками за письменный стол. Так она и простояла в этой позе у стола, согнувшись вперёд, несколько минут, пока боль в теле не утихла окончательно. Что это? Опять тоже самое, как и тогда в кабинете, когда Андрей прижимал её к стене и пытался поцеловать. Но вчера вечером он её не тискал, не трогал, что тогда? Неужели же ей были так неприятны даже мыли о близости с ним? Нет, она не испытывала к нему неприязни, даже его непристойное предложение накануне не вызывало в ней никаких отрицательных эмоций, она очень хорошо его понимала и принимала, как друга, таким, какой он есть.
- Ладно, это всё потом, - шептала она про себя, пытаясь прогнать телесную скованность и тяжесть в ногах. - Потом буду в себе разбираться. Только бы всё прошло к началу работы. Как же я, такая, поеду на следствие?
Она неуверенно, шатаясь, вошла в кабинет. За столом рядом с Терещенко сидел её отец, который вышел сегодня намного раньше из дома и не стал её дожидаться. Они что-то горячо обсуждали и поприветствовали её кивком головы. То, что Егорова находится с утра в разобранном виде, первым заметил Александр, когда она села напротив и положила на стол папку с протоколами дрожащими руками. Он остановил на ней взгляд.
- Алексей Михайлович, что сегодня с вашей дочерью? - спросил он у полковника, а Наташа в этот момент готова была разрыдаться и спрятала под опущенными густыми ресницами свои красные глаза.
- Не выспалась может, а, Натуль? - и Егоров своей широкой ладонью убрал со лба её пушистую чёлку.
Она повернулась к отцу и головой припала к его плечу.
- Судорога опять...под утро, - тихо произнесла она.
Егоров отстранил её от себя и внимательно вгляделся в лицо дочери.
- Ты бледная совсем. Что, тебе было плохо? - он развернулся к ней на стуле.
- Я не знаю, - пошептала она и снова уткнулась отцу в плечо.
- Так у нас бывает иногда, - пояснил Егоров и посмотрел на удивлённого Александра. - Стали проявляться последствия болевого шока... Ну, после того ранения, помнишь?
Терещенко кивнул головой и протянул руку к графину с водой, что стоял на подоконнике.
- Нет, не нужно, - замотала головой Наташа, увидев его жест, - я в порядке, могу работать. Просто ещё тупая боль в груди не отпустила. Это потом пройдёт.
Она всхлипнула и достала из камана носовой платочек, вытерла им взмокший лоб и почувствовала некоторое облегчение под их участливыми взглядами. Главное - не осуждают её временные слабости. Главное - отец выкрутился и не рассказал всё до конца.
Её оставили сегодня поработать в кабинете без лишних нагрузок и съездить на опрос неких Рыбаковых, которые проходили по делу Реброва свидетелями. В ходе вчерашних рейдов удалось установить круг близких знакомых убитого соседа Игоря. Как выяснилось, чаще всего он встречался именно с Рыбаковыми в последнее время, был вхож в их дом и с главой семейства, Иваном Рыбаковым часто просиживал в пивном баре и за шахматной доской в местной библиотеке. А в Приморско-Ахтарск Терещенко поехал сам вместе с Игорем, отец же оформлял последние показания по делу Одинцова.
Иван Рыбаков был дома этим субботним днём, когда в его квартиру на Морской,12 позвонила Наташа Егорова. Он, узнав с порога зачем его побеспокоили, пропустил молодую следовательшу в комнату. Жена возилась в кухне, дети гуляли во дворе.
- Я сам сижу перед телевизором всё утро, - весело произнёс хозяин дома.- Присаживайтесь на диван, я выключу этот громкоговоритель.
Он щёлкнул кнопкой и телевизор погас.
- О Реброве хотелось бы узнать у вас побольше, - попросила его Наташа и раскрыла блокнот.
- Колька-то, хороший был мужик, добрый, неконфликтный. Даже не знаю, кто так мог с ним расправиться, и главное, за что?
Рыбаков недоумённо жал плечами.
- В его размеренной жизни в последнее время были особенности, на которые нужно обратить внимание? - спросила Егорова.
Рыбаков задумался и отрицательно покачал головой:
- Всё, как обычно. Он ведь дома всегда, не выездной. С такой ногой-то, не очень куда отправишься путешествовать. А дома - всё одно и тоже, без особенностей...
Его прервала жена, вышедшая из кухни. Она, вытирая руки о свой цветастый фартук, громко произнесла:
- А на дачу к Соломатиным он ведь раньше ездил, пока она три года назад не сгорела.
- Ну, так это когда было то? - Рыбаков почесал при этом затылок.
- Кто такие Соломатины? - поинтересовалась Наташа.
- Это дальние родственники Ивана Тимофеевича Ильина, его соседа. Он их и познакомил, - ответил Рыбаков.
Наташа, быстро собравшись, поблагодарила хозяев квартиры и вышла из дома №12. Она сейчас старалась перебороть оставшееся в теле напряжение и скованность, а потому двигалась как можно быстрее. Наташа твёрдыми шагами направилась в сторону дома Игоря, чтобы ещё раз опросить Ильина, но там на месте её ждало разочарование. Ильин попал в больницу с гипертоническим кризом, его увезли сегодня под утро. Соседи Шаболины вызывали "Скорую".
- На нервной почве, - пояснила Зинаида Шаболина, - из-за жены переживает. Почитай с Матрёной всю жизнь прожили, на войне познакомились.
Ничего не оставалось делать, как отправиться ещё по двум нужным в деле адресам в районе библиотеки, и Егорова поехала туда.
Ближе к вечеру в кабинете Султанова она попыталась всё уложить в единую цепочку.
- Давай по порядку, - помогал ей в этом разборе Евгений Петрович. - Реброва убили, возможно из его квартиры был похищен неизвестный нам предмет, который и был целью убийцы, как предполагаете - это был некий музыкальный инструмент. Но потом утром преступник, или тот, кого он нанял, пробрался в 43-ю квартиру на первом этаже через окно, и подменил лекарства. Причём знал, что его на ночь принимали Ильины. В результате умерла женщина - соседка Реброва, которая могла что-то интересное для следствия рассказать, но не рассказала же. Значит, не подозревала о том, что обладает ценной и нужной информацией. Остался один Ильин, он теперь в больнице и тоже, по ходу дела, не знает, что может дать ценные показания о Реброве. Потому что, именно на нём всё и замыкается. Дальше, сегодня ты выяснила, что единственное место, куда мог выезжать Николай Ребров - это дача Соломатиных, сгоревшая три года назад в Тамаровке. А Саломатины - родственники Ильина. Это уже зацепка, Наташа, и крепкая. Надо выяснить, где они живут теперь и ехать к ним. Ильин знает, но он в больнице, тебе точно откажут с ним во встрече. А вот мне, полковнику, нет! Поеду туда сейчас же, - Султанов быстро поднялся из-за стола.
- Я с вами поеду, можно? - поднялась в след за ним и Егорова.
- Можно, сейчас вызову машину, - и Евгений Петрович поднял трубку телефона.
Когда в начале шестого вечера из Приморско-Ахтарска приехали уставшие но довольные Терещенко и Коломийцев, УВД опустело. Султанов подгонял остальных:
- Ну, ребятки, давайте по-домам переодеваться, и к военным на праздник. Потанцуете там, контакты наладите. Очень нужно сегодня с ними "сразиться"! Ремонт нам обещали и ещё много всякого, что нас связывает. Давайте, помогайте родному УВД!
Последние сотрудники вылетали из центрального входа, а Султанов заглянул к Терещенко в кабинет:
- Ну, как съездили? - с улыбкой спросил он. - Быстрее давайте, шевелитесь, нас в училище ждут!
- Мы, пока останемся, некогда, - ответил от стола Александр.
- Наташа, а ты? - ища глазами Егорову, спросил Евгений Петрович.
- Я тоже остаюсь, надо подбить сегодняшние итоги, - ответила она, стоя рядом с Игорем.
- Ну и шут с вами, сидите, а я убежал! - Султанов обвёл всех троих весёлым взглядом и вышел в коридор. - И всё же, мы вас ждём! - крикнул он уже от двери.
- Наконец-то, хоть спокойно поработать дадут, - произнёс Терещенко и уселся за стол. - Что там у тебя по опросам? - он посмотрел на Наташу.
- Вот, - выложила она нас стол листы с протоколами, - интересная картина получается...
На первом этаже военно-инженерного училища в большом актовом зале центрального учебного корпуса, соединённого стеклянным коридором со спорт-залом, сияли разноцветные огни под потолком и гремела музыка местного духового оркестра, настраивавшего публику на предстоящие танцы. Солдатики устанавливали аппаратуру на сцене для прокручивания современных танцевальных ритмов на записях катушечного магнитофона, втаскивали огромные динамики, высокие, как чёрные пирамиды, хохотали, суетились, шутили. Одним словом, царила оживлённая и праздничная атмосфера. Истомин встал в стороне у буфета рядом со своей Мариной, тут же возле них находились сотрудники из второго отдела с жёнами и сёстрами. Султанов и Егоров остановились у окна, держа в руках по порции эскимо.
- Хорошо всё организовали, ребятки! - Султанов окинул взглядом весь этот светящийся и наполненный народом зал. - Как думаешь, Наташка заедет домой переодеться?
Егоров в ответ пожал плечами.
- Нет у неё настроения для танцев на сегодняшний вечер, - произнёс Алексей Михайлович. - А где наш приморский "Казанова"?
- Ты про Сашку, что ли? Я ж тебе говорю, остался со своими ребятами в кабинете, поездку обсуждать. Все в работе прямо... Но, обещали быть, - Султанов взглянул на часы.
Ровно в семь, убрав из зала последние сидячие места и лишние атрибуты предыдущей торжественной части, солдатики убежали, а на сцену вышел конферансье, приглашённый военными из местного ДК, и объявил танцевальный вечер. Вся публика сдвинулась ближе к центру зала. Военные разбились на парочки со своими пришедшими дамами, но и сотрудники УВД оказались нарасхват. Мимо Егорова проплыли в медленном танце Истомин со своей Маринкой, потом его же недавний обидчик Суханов с женой Тамарой, работницей архива, и почти весь второй отдел. Ребята танцевали со своими новыми подругами - дочками и сёстрами военных инженеров.
- А вы, что тут стоите? - спросил весёлый Лазарев, сверкнув очками с толстыми стёклами, остановившись рядом с Султановым и Егоровым. - Что, дамочек не досталось, расхватали всех?
- Приветствую тебя, Николай Павлович! - Султанов крепко пожал руку генералу. - Стоим, веселимся!
- Молодцы, что пришли! В дружественной обстановке проще наладить контакты, а нам вместе с военными в область подавать скоро отчёты о комиссии по совместной работе за год. Так-то, давайте, налаживайте связи, - и он обернувшись, подозвал к окну, где они все втроём стояли, декана строительного факультета для общего разговора.
Истомин, танцуя рядом со своим недругом, заметил, что жена Суханова вся извертелась, так и стреляла своими огромными глазищами с накладными ресницами по сторонам. Муж дёргал её за руку и что-то шептал на ухо, она в ответ весело улыбалась, и уже в конце танца до Славки долетели его слова:
- Что, его ищешь? Не ищи, не пришёл ещё. А придёт, так потанцуете. Что я зверь какой? Из меня танцор, не очень-то... Опять тебе на ногу наступил? Прости, - и Суханов смущённо взглянул на свою Тамару.
Когда танец закончился, Василий посмотрел на Истомина и его Марину, с ехидством в голосе спросил:
- Где этот ваш деятель, следователь ваш?.. Беда с нашими жёнами, - и он кивнул на Тамару. - Хотят танцевать, а не с кем.
Славка усмехнулся: - Вон военных сколько! Уступи одному из них, только без мордобоя! - припомнил он историю в кабинете у начальства.
- Ей вот, не интересно с военными. Ей Терещенко подавай!.. Где он?
- Откуда я знаю. Когда я поехал за Мариной, они с Игорем не вернулись ещё, - Истомин подхватил свою возлюбленную в ответ на заигравшую музыку.
- Чур, я первая! - воскликнула она.
- Что, первая? - не понял Славка.
- Первая буду с вашим майором танцевать, как только он приедет, а то вы все неловкие, как медведи, ужас!.. - отчеканила она и посмотрела на кокетливую Тамару.
- В очередь, дамы, в очередь! - сквозь смех шутливым тоном произнёс оперативник Зайцев, услышав их разговор. - Сестра моя тоже, между прочим, его ждёт. Так что - это он сегодня выбирать будет, как и с кем ему танцевать. А потом, не забывайте, мы у военных в гостях, а у них куча своих дамочек, - и Зайцев от души рассмеялся.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
