Вышло мое интервью в "Московском литераторе". Нет, не мое - наше - на троих с Мариной Анатольевной Замотиной и Ангелиной Станиславовной Бржевской @Ангелина Бржевская . Спасибо огромное моим друзьям-соратникам! И Александр Сергеевич с нами))
***
Будур Наталия Валентиновна – писатель, историк, переводчик cо скандинавских и английского языков. С 1995 по 2022 г. - главный редактор агентства «Скандинавский культурный центр «НОРД». С 2003 по 2009 годы - член исполкома Совета по детской книге России (RBBY). С 2007 года – член правления (бюро) секции детских писателей Московской писательской организации СП РФ. В 2009 году была координатором Года Гамсуна в России со стороны Посольства королевства Норвегия в РФ. В 2011 году - координатором Года Нансена в России со стороны Посольства королевства Норвегия в РФ. Автор книг о норвежской и русской культуре и литературе (в том числе «Нансен. Человек и миф», «Гамсун, Мистерия жизни» (серия ЖЗЛ), «Викинги», «Повседневная жизнь инквизиции», «Эти странные норвежцы», «Руническая магия», «Повседневная жизнь колдунов и знахарей»), научных статей по истории, литературоведению и культурологии, изданных в России и за рубежом, участник многих международных научных конференций (в МГУ, РГГУ). Выступала с лекциями в Норвегию по приглашению норвежских издательств и газет. Лауреат ряда литературных премий.
- Почему вы стали писателем?
- У каждого человека есть Дар свыше с большой буквы. Кто-то умеет хорошо шить, кто-то – рисовать картины, кто-то – печь булки. Даже двор можно мести так, что королева остановится и залюбуется.
Главное тут – понять, какой у тебя Дар, и не испугаться его принять. Потому что часто путь твой совсем нелегок.
То касается писательства, я совершенно убеждена, что научить хорошо писать нельзя – можно выучить правильному построению фраз и грамматике с орфографией, но души у книги не будет. А это главное. Говорю об этом так открыто не потому, что это я такая талантливая, а потому, что у каждого свой Дар. И большой вопрос – так ли я сама хорошо пишу книги (смеется).
- Вы окончили МГУ с красным дипломом, скажите честно, хотите ли Вы вернутся в студенческие годы и что-то изменить?
- Честно – нет, не хочу, это было настоящим счастьем – поступить на филфак МГУ, но учиться там - адский труд. Изменить в прошлом тоже ничего не хотела бы, но иногда я жалею, что не училась на журфаке.
- Вы – ученик классика детской литературы И.П.Токмаковой. Какой главный был ее урок для вас?
- Никогда и ни о ком не говорить плохо в общественном пространстве. Стараться не давать волю эмоциям, даже когда тебя оскорбили. Не в личной жизни – тут все сложнее, а именно в ходе дискуссии или провокационного интервью – такое тоже случается. Кто первым сорвался – тот проиграл.
- Какой заповеди Токмаковой вы придерживаетесь до сих пор?
- У Ирины Петровны был прекрасный девиз – «Мужаемся и шествуем вперед» - перефразированный из Салтыкова-Щедрина. Она вообще была великим киногочеем и помнила самые удивительные цитаты. Так вот, этот девиз стал и моим.
И еще я запомнила навсегда, когда Ирина Петровна в тяжелую минуту звонила и говорила: «Я гусь, я тут, я звоню просто так». Я стараюсь быть таким же гусем рядом с теми, кто мне дорог. От нас требуется просто сопереживание, а мы часто об этом забываем.
- Вы – член союза писателей, скажем так, какие плюсы и "ништяки" это дает авторам?
- Никаких, в отличие от советского времени. Меня заставила поступить в СП Ирина Петровна, причем не разрешила вступать через абсолютно законный семинар молодых писателей. А заставила пройти все ступени классической приемной комиссии со всеми собеседованиями и предоставлениями вживую своих книг. Зато я могу гордиться, что у меня рекомендации в СП от двух подруг-классиков – Ирины Токмаковой и Софьи Прокофьевой. Это стоило всех треволнений.
- Еще немного о Токмаковой и ее знаменитых пирожках, в чем был секрет их успеха и когда вы их впервые попробовали?
- Ирина Петровна была гостеприимна невероятно, она чтила традиции своей армянской семьи со стороны отца. Я, к сожалению, не застала советских застолий издательства «Детская литература», о которых ходят легенды – Ирина Петровна пекла для них свои знаменитые кулебяки и накрывала скатерти-самобранки.
Пирожки же были с капустой, очень вкусные, небольшие и мгновенно съедались. Часто Ирина Петровна специально оставляла сверточки на кухне с пирожками и давала их гостям с собой, и это было невероятно приятно.
- С кем из детских классиков вам еще удалось поработать?
- Софья Леонидовна Прокофьева и Юрий Иосифович Коваль. Софья Леонидовна – классик и мой хороший друг, а вот с Юрием Ковалем в соавторстве у меня есть одна из первых моих работ – пересказ норвежской сказки, которая была опубликована в «Мурзилке». К сожалению, у меня нет того номера журнала, зато на память о совместной работе остался подарок Юрия Иосифовича – икона «Поцелуй Иуды» его авторства. Коваль был не только очень хорошим писателем, но и прекрасным художником. И уже в конце жизни писал стилизованные иконы – эмалями, которые потом сам же и обжигал в печи на заводе. Икону с «тяжелым» сюжетом он выбрал не случайно. Он считал, что я смотрю на жизнь через розовые очки и решил подарить мне предостережение, о котором я всегда помню – достаточно посмотреть на стену, где картина висит. К сожалению, в жизни тебя иногда предают не просто знакомые, но и близкие.
- Какой сюжет для книги для детей вы придумали бы?
- Столько хороших и просто гениальных книг написано до меня! И сюжетов, как известно литературоведам, совсем не так много, как кажется.
Я бы, пожалуй, написала фэнтези на викингскую тему – у меня даже сюжет есть, но раскрывать его не буду, потому что основная идея принадлежит соавтору,
Если же говорить о богах, то я бы хотела написать о хитроумном Локи, который всегда умел выходить сухим из воды. Он, конечно, совсем не положительный герой, но настолько многогранен и интересен, как виртуозно придумчив и негодяйски обольстителен, что наверняка писать о нем – одно удовольствие. Тем более, на мой взгляд, он – сосредоточение всех пороков и одновременно многих положительных сторон человека.
- Вспомните смешную историю, связанную с изданием книги?
- Одна, скорее, трагическая. Во времена бума книгоиздания макет отправлялся очень быстро в печать – и вот однажды пришла книга. В которой по ошибке сохранилась вся техническая размера – например, на обороте титула аккуратно было в углу напечатано – оборот титула.
Вторая - мой незабываемый визит в технический отдел «ТЕРРы». Первое, что я услышала, был громкий крик «Посмотри на ее задницу! Ну как ты мог там такое нарисовать!» Я замерла на месте, а завредакцией и главный художник, которые бурно обсуждали чью-то «пятую» точку, увидев меня, спокойно сказали: «Отомри, задница – это профессиональный жаргон полиграфистов, это задняя сторонка обложки». Так всё и было – я ничего не придумала. ТЕРРА многому меня научила, там работали настоящие профессионалы своего дела.
- Если бы вас пригласили на филфак читать лекции, какая бы это была дисциплина?
- Почему только на филфак (смеется). Я люблю читать лекции по культурологи, правда, у меня есть одна проблема – я не умею НЕ отдавать энергию аудитории, и в результате лежу тряпочкой на следующий день после лекции. Наверное, я бы больше всего хотела прочитать курс лекций по норвежским сказкам или устроить спецсеминар по Кнуту Гамсуну.
Ну и, конечно, я всегда с удовольствием читаю лекции по истории украшений – я коллекционер винтажа. Мне было очень приятно, что на лекции, посвященную коллекционному пластику эпохи ар-деко, в Театральной библиотеке не было свободных мест, а зал не просто слушал, а легко шел на контакт – я всегда за интерактив.
- Насколько сильно ваша работа заставляет вас сидеть дома и не отрываться от рукописи?
- Если работа заставляет что-то – с ней надо заканчивать и менять профессию. Мне нравится писать – но тут важен момент вхождения в книгу. Иногда это очень сложно. А уж если «вошел» и поймал волну, то тогда пиши пропало – близким до тебя сложно достучаться.
- Поделитесь секретом, как начинается подготовка к написанию первого черновика рукописи?
- Не знаю. Честно. Я же говорю – это Дар. Только основанный на трудолюбии и усидчивости, потому что, порхая по городу из кафе в кафе, книгу не напишешь. Моя подруга, тоже писатель, как-то очень смешно и точно сказала, что писательский труд требует не только таланта, но еще и свинца все в той же пятой точке.
У меня все пишется само – и переписывается помногу раз, а когда начинается – вообще непонятно. Очень часть вступление я пишу в самом конце. И когда книга выходит, я иногда не верю сама себе – что это я ее написала, потому что местами не помню собственный текст.
- Где вы работаете плодотворнее – в городе или за ним?
- Работа фрилансера хороша тем, что он может работать где угодно – хоть на Луне или в Арктике.
Мне нужен интернет для связи, а остальное не имеет значения.
Давным–давно норвежцы научили меня, что расстояний между города и хуторами не существует – сел и приехал. Было бы желание.
- Кроме книг, вы пишете статьи, как сильно отличается требование каждого журнала к тексту?
- Отличается по степени научности подхода. Детский журнал- это более легкая подача материала, а научная статья для альманаха – совсем другое дело.
Для меня, кстати, самое сложное не писать научную статью, а правильно оформлять все библиографические сноски и саму библиографию. Потому что там имеют значения положения и расстановка точек и запятых. А у меня хроническая невнимательность.
И я тоже могу переписывать статью несколько раз, как случилось в апреле со статьей «Образ тролля в фольклоре и литературе», которая выйдет этим летом в научном альманахе «Сказка и миф».
Еще сложнее писать научную статью для энциклопедического проекта, а сейчас я работаю с «Российской Советской энциклопедией» и ее электронным проектом «Знания». Там надо соблюдать определенный стиль, давать все научные ссылки и уложиться в определенный объем, не скатываясь в рассуждения, а придерживаясь проверенных фактов.
- Чем отличается общение с читателем вживую и когда он Вам, например, пишет комментарий или письмо?
- «Живьем» все-таки люди держатся в рамках приличий, а вот виртуальная реальность стирает границы и открывает путь к фамильярности.
Меня всегда учили ценить и уважать своего читателя, поэтому я радуюсь вниманию к своим книгам в любой форме, тем более что даже хейтеры достигают прямо противоположной цели и рекламируют то, что хотели «утопить». Так что да здравствуют комментарии и самые разнообразные реакции.
- Поговорим о Вашей последней вышедшей книге. О чем она?
- Она о викингах, их приключениях и открытиях, достижениях и непростой судьбе, о мифах и даже немножко о викингах сегодня. Так и называется «Викинги». Я медиевист по образованию, поэтому мне была интересна поставленная редакцией «ОГИЗ АСТ» задача – написать легко и манко. Не мне судить, как это получилось, но я очень старалась. И еще в работе писателя важно «заполучить» настоящего редактора. Мне повезло – у меня редактором была Наталия Соломадина, которая подметила все мои «очепятки» и нестыковки, задала очень корректные вопросы и отловила целую «орду блох».
- Расскажите о викингах что-то, о чем Вы не успели написать в книге.
- Этот вопрос дает возможность собой погордиться, а если серьезно – такие вещи оставляют для книг или статей, чтобы «застолбить» за собой право написать первым об интересном факте.
В новой книге есть такие «бантики», как я их называю, и найти их не так уж и просто. Но все равно что-то проходит мимо тебя. В этом году я с превеликим удивлением узнала из опубликованных Музеем кораблей викингов в Осло фотографий и сообщений, что знаменитая Усебергская ладья при раскопках кургана была обнаружена стоящей на приколе – к ее носу на веревке был привязан громадный камень. Ученые долгие годы не могли дать объяснения этому факту. Сейчас главенствующей является теория, что одна из погребенных в драккаре женщин была королевой и одновременно шаманкой. И даже после смерти могла отправиться в путешествие по Иным мирам. Чтобы вернуться в свое бренное тело, шаманке необходима была точная «локация» корабля – и, чтобы он не уплыл из кургана в загробный мир, его поставили на прикол.
И в этом самом Музее кораблей викингов, который сейчас закрыт на реконструкцию до 2025 года, хранятся не только предметы эпохи викингов, но и - тадаммм! – обычная лопата, которой в 1834 году был выкопан самый известный норманнский «золотой клад» в Телемарке.
И еще – никак не хочу обидеть современных российских реконструкторов, но им проще думать, что доски в обшивке драккаров скреплялись железными гвоздями и скобами. Однако для настоящих громадных боевых судов использовались все-таки дубовые «заклепки». Дуб, как известно, обладает способностью становиться «мореным» и еще более крепким от пребывания в воде, а вот железо быстро ржавеет.
Обо всех этих фактах я не встречала упоминаний в русскоязычной сети. Считаю это своими маленькими открытиями в результате книжных раскопок.
- Как Вы пришли к тому, чтобы писать именно о викингах?
- Мне всегда был интересен менталитет других эпох, культура, и романтизированная эпоха викингов для студентки филфака казалась очень привлекательной. Если бы я только знала, через что придется пройти! (смеется) Изучение древнеисландского и готского - вот лишь два «рифа», которые мне ждали. Но у меня был лучший научный руководитель в мире – профессор Смирницкая. Именно Ольга Александровна дала мне (смею надеяться, что это так) ту научную школу, которая помогла в работе над самыми разными темами и книгами впоследствии. Один раз она дала мне список литературы, который был обязателен для изучения к курсовой. Там были книги на французском, которого я не знаю, и я робко сказала об этом своему научному руководителю. В ответ я услышала: «А я разве спрашивала вас, читаете ли Вы на французском? Вы просто должны прочитать эти статьи и все». Это настоящий университетский научный подход – студень или аспирант должен уметь выполнять сложные задачи – и тогда все у него получится.
- О чем Вам так же интересно писать, как о викингах?
- О сказках и ковке. Неожиданно? Но это факт. Мне нравится все время узнавать новое. И ковка – мое последнее увлечение. «Кузнечная тема» интересна неожиданными поворотами – это и магия металла, и роль коваля как демиурга, фактически одного из верховных богов, и фантастические легенды о закалке клинка, который всадник держал поднятым вверх на мчащемся в бешеном галопе скакуне, и даже пиар-придумки кузнецов начала прошлого века, когда была выкована из целого рельса пальма – как реклама одного из металлургических заводов.
Интересна тема купечества. Сейчас в «Детской Роман-газете» идет серия статей, написанных в соавторстве с Зелимханом Евлоевым, про Елец, который полтора века назад был не только богатейшим городом России, но и центром благотворительности. Именно туда рвалась Нина Заречная в «Чайке», потому что елецкий городской театр славился тем, что приглашенным на гастроли артистам всегда выплачивался гонорар. Купцы жертвовали громадные суммы на развитие города – и на строительство храмов, и пожарного депо, и даже за мостовыми перед своими домами не просто ухаживали, а еще и мыли их с мылом, о чем сохранились сведения в мемуарах современников.
И еще там живет удивительный человек – меценат Евгений павлович Крикунов, который на свои деньги открыл в городе 5 частных музеев, в том числе и знаменитый музей елецкого кружева. Нам довелось взять у него интервью.
И еще у меня есть заветная мечта издать «Антикварные байки» - потому что старинные вещи обладают удивительной способностью подталкивать к проведению культурологических «раскопок», а результаты часто оказываются самыми неожиданными и всегда потрясающе интересными.
- Работа с издательством. В чем ее отличие от работы журналиста в редакции?
- На мой взгляд, если рассматривать работу «культурного» журналиста, а у меня именно такой опыт работы в газетах и журналах, - ничем. Ты получаешь задание или сам предлагаешь тему – и вперед. Единственное различие – объем.
И часто из статей, написанных для СМИ, вырастают книги. Так, очень надеюсь, что со временем мы сможем издать «Елецкие истории». Материала уже много, осталось самое сложное – найти издателя.
- С какими издательствами приятнее всего вам было работать, если это не секрет?
- У меня есть два издателя всей моей жизни, в любви к которым я не устаю признаваться, да простят меня все другие мои замечательные издатели.
Это Сергей Александрович Кондратов (ТЕРРА) и Олег Поликарпович Ткач (ОЛМА-ПРЕСС).
Оба умные, остроумные, а главное – с прекрасным «культурологическим» образованием, чувством вкуса, любовью к книге и, что лично мне бесконечно импонирует, деловой хваткой. Оба смогли построить свои империи с нуля.
- Вы знаете норвежский. Почему был сделан такой выбор языка во время учебы на факультете филологии МГУ?
- Во многом - это дело случая и желание познать неизведанное. Плюс то, что в норвежской группе преподавал всегда только «настоящий» носитель языка.
Особенно гениален во всех смыслах был Бьёрн Брёдрешифт. Он говорил на очень сложном трёнделагском диалекте. Не все норвежцы-то его понимают, а уж что говорить о нас, второкурсниках. У Бьёрна была русская жена, и он знал толк в обучении иностранцев – наш лектор просто никогда не говорил с нами ни на каком другом языке, кроме норвежского. В результате мы полгода сидели «в подводной лодке на дне моря», а потом вдруг неожиданно поняли, ЧТО ИМЕННО Бьёрн нам говорит. Это случилось буквально по щелчку пальцев.
- У каждого писателя есть муза. А что для вас вдохновение?
- Это кураж, настрой и волшебный «пендель» от близких.
- Как происходит работа над новой книгой?
- Это тяжелая работа – прежде всего, по сбору материала, потому что мне неинтересно писать художественные тексты, и я редко это делаю.
Вот научпоп с разными «завлекательными бантиками» – это «моё».
И еще я твердо следую правилу: нет настроения, не хочется – не пиши. Я не сажусь за стол, если чувствую, что ничего не напишется, потому что и, правда, не напишется. Можно, конечно, «вымучить» текст – а потом все равно переписать его, когда накроет «волна». Те тексты, которые мне не нравятся, я не отдаю редакторам.
- Сколько раз Вы можете переписывать книгу и от чего это зависит?
- Много. Можно написать кусок сразу – тебя просто «несет» на гребне, а потом застопориться. Это зависит и от внутреннего состояния, и от внешних причин, но вот точно не зависит от ремонта и работающего перфоратора у соседей. Я под такие звуки писала «Гамсуна» для «ЖЗЛ» - и «убойные» звуки и сотрясение дома очень способствовали сопереживанию моему самому любимому герою.
- О чем Вы бы хотели спросить викингов, если бы появилась такая возможность?
- У меня к ним были бы «кровавые» и довольно необычные вопросы – они связаны с тем, как они шли смерть, и с мухоморами, которые якобы ели, впадающие в раж схватки, берсерки. Я же уверена, что это были особого рода военные практики, а не поглощение стимуляторов. Вот об этом я, с удовольствием, бы их и спросила.
А еще устроила бы им пресс-конференцию и устроила бы настоящее испытание гаджетами современности.
- Какие чувства Вы испытывали, когда писали книгу о Гамсуне?
- Он – мой герой во всех смыслах. Он смог добиться цели и стать великим писателем, хотя все в один голос ему говорили, что он неспособен к этому.
Он победил чахотку силой воли – врачи не смогли дать объяснения его волшебному исцелению.
Он смог выступить на несправедливом (это мое личное оценочное мнение) суде по обвинению в нацизме, будучи глухим и практически слепым человеком 90 лет от роду – и победить, а потом еще и написать одно из лучших своих произведений – «По заросшим тропинкам». Когда я переводила эту книгу, мне хотелось на машине времени перенестись на судебное заседание, а особенно в психиатрическую клинику, где Гамсуна держали на освидетельствовании, и просто не знаю что там устроить.
И величайшей наградой за биографию Гамсуна мне стали слова моего учителя, Ирины Петровны Токмаковой, классика нашей детской литературы, но о них я умолчу, – и тот факт, что моя мама заплакала, дочитав книгу до конца.
- Кто ваш фаворит - Гамсун или Нансен?
- Гамсун, хотя и Нансена я люблю – и его девиз «Ни шагу назад, сжигая за собой мосты» мне очень близок.
Нансен интересен еще и тем, что он – настоящий анархист, как и я. Не в обывательском значении слова, а научном. Он никогда не преклоняля перед авторитетами, как другие. Он всегда шел наперекор система, и именно поэтому он добился всего того, чего добился и стал героем своего времени. В 2021 году в декаре в РГО была международная конференция, организованная Посольством Норвегии и Русским географическим обществом, посвященная 160-летию Фритьофа Нансена и 100-летию его гуманитарной миссии в России, на котом я как раз делала доклад на эту тему. Мне было приятно, что даже для норвежцев многое, о чем я говорила, было неизвестно.
- Ваша жизнь — это фейерверк событий. Какой он в ближайшее время?
- Я не люблю говорить о планах на будущее, но сейчас нарушу свои правила. Осенью должна выйти книга моих переводов норвежских сказок о троллях и сейчас обсуждается перевод еще одной авторской норвежской сказки тоже про троллей.
Ну и, конечно, юбилей Токмаковой. В 2024 году в марте исполняется 95 лет со дня рождения Ирины Петровны. Пропустить такое событие – соврешенно невозмодно, поэтому мы решили не повторять проведенный 2019 году в ЦДЛ памятный вечер, а устроить научную конференцию, посвященную ей. Ради такого случая Лидия Васильевна Токмакова откроет часть архива бабушки в части ее научных и журналистских исследований. МГОСП обратилась к декану факультета журналистики МГУ Елене Леонидовне Вартановой с предложением провести такую конференцию. Если все получится, то это будет очень интересно – хотя бы потому, что все в основном знаю Токмакову как детского писателя и переводчика, а она еще отдала много лет жизни детской журналистике.
Беседовала @Ангелина Бржевская