Глава 116
Витя продолжал смотреть на девушку, а потом не выдержал и пошел к ней – знакомиться. Костик только неодобрительно покачал головой. Ему такое поведение приятеля показалось предательством по отношению к Юле. Бедняжка там сидит у подруги дома и страдает, а ее парень в это время с другой пошел развлекаться.
Стало Костику от таких мыслей так грустно. Вот где справедливость? Он весь такой верный, добрый и пушистый, но у него с девушками нормальные отношения не выстраиваются. Витя – неверный и, откровенно говоря, настоящий бабник: сначала жену с ребёнком бросил, теперь подружке изменяет в наглую. И за что ему столько радостей, а Костику – шиш с маслом? Достав последние деньги, он протянул их бармену и попросил бутылку водки. Тот принес. Толстяк налил сам себе и выпил. Посидел немного, еще одну опрокинул. Потом третью, четвертую…
К тому моменту, когда Витя вернулся, довольный тем, что ему удалось познакомиться с очередной красоткой, Костик уже лыка не вязал. Сидел и смотрел осоловелыми глазами прямо перед собой, слабо соображая, кто он и где находится. Это ему удавалось с заметным трудом. Но мук совести по этому поводу парень не испытывал.
Витя, хотя и заметив, что Костик сильно перебрал, принялся рассказывать ему о своём успехе с той девушкой. Он ничуть не подозревал, каким страданием обернулись эти минуты для приятеля, который чувствовал себя по сравнению с Витей неполноценным. Его грусть превратилась в злость, когда бабник демонстрировал ему своё новое знакомство на фоне собственных неудач.
Наблюдая за всем этим, Костик проклинал свою неуклюжесть и стеснительность, которые явно мешали в общении с девушками. Такие мысли наполнили его голову и не давали покоя. Он искал утешения в алкоголе, который позволял ему на время забыть о своей низкой самооценке и освободиться от мук сомнений. С каждой рюмкой водки Костика все сильнее калечило отчаяние. Он был больше не способен размышлять о том, почему ему не суждено испытывать радость и счастье в любви. Просто пил, пытаясь успокоить нервы и утопить все эти неприятные ощущения во мраке алкогольного опьянения.
Часы тикали, музыка вокруг гремела, люди веселились, но время для Костика остановилось. Он уже не разбирался, где находится и что происходит вокруг. Его охватило полное равнодушие к происходящему. Утратив веру в справедливость и возможность изменить свою жизнь, на этот вечер он стал зависим от водки, и это была единственная светлая точка в его повседневности, среди всех этих мук сомнений и неудач в любви.
C мутными мыслями и оглушающей пустотой в голове Костик пытался осознать, что происходит вокруг него. Он смотрел на Витю и не мог понять, как можно быть таким бесчестным и эгоистичным. Ощущение предательства, которое было прежде скрыто в его душе, теперь разилось во всём могуществе.
Толстяк возмущался судьбой и вопросительно смотрел на потолок, за которым скрывалось ночное небо, но ответа не было. В его груди что-то сжималось, и печаль приковывала к барной стойке. Он не мог постичь радость и беззаботность, которые были у Вити. Почему всё должно быть так несправедливо? У этого сначала милая девушка – жена и сынишка, потом красотка –подружка, а он ничего не ценит!
Не желая быть свидетелем дальнейшей радости Вити, Костик встал с места и на ватных ногами направился к выходу. Его грудь тяжело дышала, сердце билось, словно рвалось из груди. Отголоски разбитой души отразились на его внешности, и некоторые из сидевших за столиками бросали на него понимающие и жалостливые взгляды. Хотя большинству, конечно же, было всё равно. Подумаешь, толстяк напился. Мало ли тут подобного происходит!
Витя в какой-то момент понял: или он сейчас вытащит Костика на улицу, дабы тот немного в себя пришел, или эта стокилограммовая фигура шмякнется на пол, и тогда выносить ее отсюда станут дюжие охранники, да еще и швырнут куда-нибудь в кусты.
Потормошил Костика за покатые плечи. Тот поднял голову, посмотрел отсутствующим взглядом. «Чего тебе?», – спросил. «Надо на воздух», – сказал Витя и подтолкнул толстяка в спину. Тот нехотя поднялся и, качаясь, побрел к выходу. Держался он из последних сил, чтобы не рухнуть прямо в проходе между столиками и танцплощадкой, забитой людьми.
Оказавшись на улице, Костик распрямил плечи, несколько раз глубоко вдохнул холодный сырой осенний воздух, чтобы прийти в себя. Посмотрел на Витю и сказал:
– Пойду-ка я домой.
– На такси лучше садить. Не дойдешь, – подсказал приятель.
– На такси денег нет. Потратил. На водку. Ладно. Пока, – и Костик, махнув на прощание рукой, поплелся через дорогу, чтобы выйти на аллею и, свернув направо, уже с нее не сворачивать последующие четыре километра, – а там уже и до дома рукой подать. Этот путь он знал как свои пять пальцев, потому что каждый день ходил по нему в университет и обратно. Занимала дорога около сорока минут, казалась абсолютно привычной и лишенной каких-либо неожиданностей. Только не учел Костик на этот раз степень опьянения.
