Мне говорят, что коммунисты против предпринимательства.
Это неправда. Последовательные коммунисты, именно последовательные, научные коммунисты никогда не могут быть против предпринимательства. Карьеристов и ханжей, которые используют коммунистическую идеологию, я не рассматриваю просто потому, что сам карьеризм, само ханжество что бы они ни использовали, никакого отношения не имеют к тому, что они используют, кроме как к простому инструменту. Это как раз показала перестройка. Вспомните — кто стал самыми отъявленными буржуа и капиталистами в результате приватизации…
Вы при этом уверены, что эти «бывшие» — действительно были марксистами-ленинцами? А вот у меня как тогда уверенности в этом не было никакой, так и сейчас нет.
Предпринимательство как таковое вообще присуще человеку как человеку ищущему и творящему.
Предпринимательство есть деятельность на собственный риск.
Предпринимателями были покорители Арктики, предпринимателями были врачи, испытывавшие на себе вакцины смертоносных болезней, предпринимателями были физики, осуществлявшие эксперименты, которые невесть чем могли закончиться, предпринимателями были путешественники, покорители космоса. Гагарин был предпринимателем, Королёв был предпринимателем, предпринимателями были революционеры, задумавшие и осуществившие неслыханное — государство пролетариата. Предприниматели всегда мечтатели, всегда романтики.
Да, предпринимательство вовсе не обязательно должно быть связано непременно с коммунизмом. Утверждать это так же глупо, как и утверждать, что коммунистическая формация есть нечто совершенно иномирное, а не логическая часть истории вообще. Такая же, как и все предшествовавшие ей. Во всякое время — и в рабовладении, и в феодализме и в капитализме всегда были и остаются люди, которые действуют на собственный риск. Они никуда не денутся пока и поскольку существует человечество вообще. Поэтому они всегда были и остаются среди любых классов. Уже по этому одному коммунист, если только он не рассматривает себя как пришельца с планеты Катрук, не может быть против предпринимательства. И как раз наоборот.
Что характерно именно для капитализма? Эксплуатация человека человеком? И да и нет. «Да» в том смысле, что она существует при капитализме и «нет» в том ровно смысле, что она существует вовсе не обязательно и только при капитализме. Но что тогда составляет именно капиталистический элемент, делающий его именно капитализмом? — Товарность. Товарность как способ свободного перераспределения внутри общества произведённых человечеством благ между индивидуумами.
Капитализм зародился давно. Его элементы зародились ровно тогда, когда даже при рабовладении некто выходил на городской рынок и обменивал сделанное им на деньги (при этом, скорее всего, он прямо производил именно для того, чтобы обменять на деньги, а не просто обменивал случайные излишки), а затем шёл на тот же рынок и, отдавая деньги, получал произведённое другим. При этом было совершенно неважно, что продавец не был, скажем, квиритом в Риме, а покупатель был. В этом отношении они оказывались абсолютно равными друг другу и в этом смысле они были безусловно равны. Хотя попробуйте квириту заявить, что он равен инородцу — да он вам морду набьёт за подобное! (Noli me tangere. Civis Romanus sum*) Даже самый распоследний нищий, валявшийся на тротуаре, кичился своим римским гражданством. И, тем не менее, в отношении Его Святейшества Товара они были равны! А затем… и римское гражданство стало товаром…
В отношении товара все при капитализме равны. Но окончательно капитализм воцарился ровно тогда, когда товаром стало абсолютно всё, включая и моральный вред (на мой взгляд денежная компенсация морального вреда — одно из позорнейших нововведений в российское гражданское право, впрочем, совершенно органичное именно для капитализма). При капитализме даже человеческое творчество имеет денежную оценку. Что лично меня, кстати, оскорбляет. «Если ты такой умный, то почему не богатый?!» — также оскорбительно с точки зрения человека социалистического, как попытка покуситься на нищего римского гражданина со стороны богатого иноземца.
При таком положении при капитализме риск предпринимателя также рассматривается в первую голову именно как товар. Какой смысл рисковать, если это нельзя превратить в кругленький счёт в банке? При этом, разумеется, нельзя сказать, что люди утрачивают всё человеческое, но именно то, что чисто человеческое предпринимательство рассматривается и оценивается товарным образом, производит противоречие.
Люди могут гибнуть, но они не должны гибнуть за металл. А там, где это происходит, из-за Святого Креста неизбежно появляется мерзкая харя дьявола (В этом смысле я не понимаю дурацкого хихиканья над словосочетанием «православный коммунист». Другое дело, что конкретный индивид может быть и не православным и не коммунистом, но это именно другое дело).
Что же хотят коммунисты и как же они тогда относятся к предпринимательству?
Прежде всего смысл коммунизма вообще заключается в освобождении того, что именно присуще человеку как члену общества. А напомню, что человек возник как общественная индивидуальность и только таким образом люди вообще и любой человек, — в частности, — в состоянии развиваться. Именно из-за этого — из-за того, что оставаясь индивидуумом, человек непременно должен также быть и общественным, он не застыл с одной стороны, а с другой практически утратил в своём возникновении все инстинкты, которые бы его безрефлексивно объединяли в единое целое, как рой насекомых, например. Человек умудрился создать нечто неслыханное — коллектив, человеческое, специфично человеческое сообщество, такое объединение людей, которое именно каждому его члену призвано обеспечить максимальное индивидуальное развитие. И тем различить коллектив от стада или стаи.
Коммунизм своей целью считает как раз начало истории человечества как истории именно человечества без примесей уже всего животного и механического, что рассматривается коммунизмом как предыстория чисто человеческого.
И именно поэтому коммунисты, сами исповедующие максимальную свободу и максимальный поиск небывалого до них, являются уже предпринимателями. Совсем другое дело, что предприниматель, действуя на собственный риск, всегда также является и членом человеческого общества, и действует в этом смысле не только как единичная особь, но именно как человеческий индивидуум. Поэтому и только в силу этого коммунисты рассматривают действия человека на собственный риск, который всегда, впрочем, и это как раз коммунисты обязаны осознавать всегда, есть риск не просто особи, но и всего человечества в целом. Но именно для того, чтобы регулирование предпринимательства не сковывалось механическими и стихийными товарными отношениями, в которых как раз человеческого и индивидуального менее всего, коммунисты ратуют за создание такого общества, в котором предпринимательство каждого, его свободное развитие,
во-первых, минимизировало бы риск общества в целом,
во-вторых, не губило бы навсегда рискующего, предоставляя ему возможность искать и пробовать и далее,
и
в-третьих, предоставляло бы каждому максимум возможностей, для подобного предпринимательства.
Добавлю также, что большая часть обсуждений на кухнях в восьмидесятые сводилась именно к забюрокрачиванию и товаризации творчества, в чём, собственно, интеллигенция и обвиняла Систему. И все свои порывы — глупые и не очень — мы рассматривали именно с точки зрения объективной пользы общества, а не рентабельности и прочих бухгалтерских показателей.
______________________________________
* В Новом Завете (Деяния святых апостолов, 22:25—29) рассказывается о том, как римское гражданство спасает апостола Павла от бичевания в Иерусалиме.
22:25 Но когда растянули его ремнями, Павел сказал стоявшему сотнику: разве вам позволено бичевать Римского гражданина, да и без суда?
22:26 Услышав это, сотник подошёл и донёс тысяченачальнику, говоря: смотри, что ты хочешь делать? этот человек — Римский гражданин.
22:27 Тогда тысяченачальник, подойдя к нему, сказал: скажи мне, ты Римский гражданин? Он сказал: да.
22:28 Тысяченачальник отвечал: я за большие деньги приобрёл это гражданство. Павел же сказал: а я и родился в нём.
22:29 Тогда тотчас отступили от него хотевшие пытать его. А тысяченачальник, узнав, что он Римский гражданин, испугался, что связал его.