«Жили на земле люди, и не было у людей счастья».
Фильм начинается с показа древнего обряда, когда нескольких девушек-девственниц отдавали монстру-дракону. Они пели ритуальную песню, призывающую дракона. Он прилетал, забирал одну из них, и дальше еще какое-то время люди жили спокойно. До следующего подобного кровавого ритуала.
Я на примере этого фильма на разных своих курсах показываю разницу между пустыми и живыми ритуалами. Здесь мы первый раз слышим ритуальную песню. И это тот ритуал, который совершается бездумно, из страха, чтобы задобрить какую-то неведомую силу, считающуюся враждебной. Люди ничего не делают больше – они поют эту песню, совершают страшный ритуал, и добровольно отдают в жертву самое дорогое – своих дочерей. Они приносят в жертву свою феминность (или душу, или Аниму – кому как больше нравится). Сами женщины готовят своих дочерей к такому страшному обряду – они СОГЛАСНЫ на это предательство феминности (феминность здесь – это чувственная, так называемая «женская» часть любого человека, независимо от пола).
Когда в жертву приносится самое дорогое, на земле счастья быть не может…
Но однажды дракона побеждает разгневанный жених той девушки, которую забрал дракон (здесь интересно было бы порассуждать, почему отдают в жертву девушку, у которой уже есть жених, девушку-невесту, но тогда я растяну анализ на книгу). Он убивает дракона, и дракон больше не прилетает.
А страшный ритуал становится просто воспоминанием, и от него остаются только некоторые элементы – когда невесту отправляют к жениху по воде в лодке. И, казалось бы, вот оно, счастливое завершение. Но даже здесь мы видим пассивность девушки – она не сама идет навстречу своему жениху. Ее отдают в жены, используя отголоски обряда.
И вот настает время выдавать дочь князя, Мирославу, замуж, и отдает ее князь за внука драконоборца.
Мира играет с игрушечным драконом из бумаги, вздыхает, что он не летает, а ее старшая сестра очень зло дергает ее за косу и осуждает, что та слишком легкомысленно относится к замужеству, и что у нее нет никаких чувств к своему жениху. Заходит отец и заявляет Мире, что «ничего – это ее игрушки, драконы, принцессы. Княгиней будешь, надо понимать и соответствовать! Игорь тебе нужен, поверь отцовскому сердцу!»
Мирослава не делает собственный выбор, она, не задумываясь, подчиняется общепринятым ритуалам также. Но внутри нее живет божественный ребенок, который играет в драконов и сожалеет, что их нет.
Я в своих глубинных анализах неоднократно писала, что в любой истории, сне, мультфильме есть как минимум два слоя – событийный (или поверхностный) и глубинный (символический). На событийном уровне мы видим персонажей с разворачивающимся сюжетом. И событийный уровень таже важен, и его тоже можно и стоит анализировать. Но я – та, которая любит глубинный анализ. А если мы ныряем на глубину, то там любой персонаж сна или фильма становится частью одной души. Каждый персонаж – это какая-то субличность. Каков внутренний отец у Мирославы? Он критикующий и придерживается общепринятых правил. Какой внутренний мужчина у Ярославы? А это нам еще предстоит узнать…
Мы видим свадебный обряд, и вдруг внук драконоборца и жених Миры повелел запеть «драконью песню» в знак того, что дракон побежден и он больше не вернется.
Второй раз в фильме мы слышим эту песню, этот призыв дракона. И это – тот самый «пустой» ритуал, который совершается из высокомерия, который совершается, чтобы показать, что ничего над человеком не властно. Пустой ритуал – не значит бесполезный. На мой взгляд, это яркое послание фильма – опасайтесь совершать такие пустые ритуала, чтобы высокомерно показать, что это чушь и ничего более. Потому что даже такой ритуал может разбудить неведомую и давно спавшую силу… Этот бездумно совершаемый ритуал еще и демонстрирует стремление к власти, к которой так стремится Игорь. Он внук драконоборца, он станет князем, женившись на Мире.
Если смотреть с глубинной точки зрения на эту историю как на встречу женской души со своим Анимусом (внутренним мужчиной), то можно предположить, что какой-то реальный внешний партнер девушки или женщины может пробудить внутри нее дракона. Потому как дракон для меня в этом фильме не просто символ маскулинного (мужского), а символ истинного Анимуса. Который не приходит просто так. Но он обязательно приходит на зов, даже если этот зов устроен ради забавы.
Итак, даже на такую ритуальную песню прилетает дракон и забирает девушку. Мира оказывается в логове дракона, то ли в пещере, то ли в яме. Но, когда ее дракон хватает своими лапами из лодки, она падает в воду. Мы помним, что вода – это символика нашего бессознательного или нашего подсознания. Того, что находится внутри. Драконий остров находится в воде, и его никто не может найти – и это также символика внутреннего мира. Внутренний мир другого человека не видим и загадочен. Даже для него самого. А еще можно вспомнить символику острова в сериале lost или в мультсериале «Аватар» - острова там также никто не мог найти…
В драконьем логове Мира видит красивого юношу. И юноша говорит ей, что он тоже пленник, и что от дракона не спастись. Он приносит ей мазь для ран. А еще вместе с юношей живет фантастический зверек. Я нашла в интернете, что в книге этого зверька зовут Руконожка. Так и будем его называть. И, кстати, я никогда не читаю книгу, по мотивам которой был снят фильм, когда делаю анализ. В анализе я опираюсь исключительно на образы фильма.
Между Мирой и юношей завязывается диалог. Юноша рассказывает, как не бояться Руконожку и что делать, чтобы он не покусал. Любой зверек-помощник в фильме или сказке – это наша живая инстинктивная здоровая часть. Любое животное живет в мире со своими инстинктами и своей природой. Поэтому Руконожка – это инстинктивная здоровая часть Миры, но она пока боится ее, потому что не знает, как с ней обращаться. Но эта часть в ней есть, потому что она играла в своем княжестве в игрушки – инстинктивно она знала, что есть что-то еще помимо всей этой светской княжеской жизни…
Юноша говорит Мире, что не помнит свое имя. «Как же можно забыть свое имя?» «Можно, если оно тебе больше не нужно», - отвечает он.
Мира отрезает свою длинную косу в попытках выбраться из ямы. Интересно, что с нее слетает Персона (это также символика того, что она находится в своем именно внутреннем мире). На ней нет княжеской одежды – она в одной нижней сорочке. А теперь у нее не будет и длинной косы…
В общепринятой символике волосы считаются признаком и символом жизненной силы. Но давайте вспомним, что эту длинную косу заплела Мире ее старшая сестра, готовя девушку к свадьбе. И пока она ее заплетала, она злилась на Миру, дергала ее за косу, и осуждала ее. Заплетенная коса в контексте данной истории – это символ несвободы Миры, ее подчинения. Подчинения феминного патриархальному бездумному укладу. Мира не просто так отрезает косу – она отрезает ее, чтобы обрести свободу. И, хотя у нее не получается убежать с драконьего острова, свободу она все таки обретает…
Как только она отрезала волосы (то, что ее связывало с бессмысленными и жестокими обрядами и ритуалами), ее Анимус задает ей вопрос: «Какое имя ты мне придумала?»
Клариса Эстес в своей книге «Бегущая с волками» пишет о том, что в некоторых культурах считается, что узнать подлинное имя человека – это значит узнать его жизненный путь, его основные качества души. Через имя мы устанавливаем глубокие и прочные отношения с другим. Называя по имени, мы благословляем другого.
Мира после того, как отрезала косу, может дать имя своему Анимусу. Еще даже не зная, какой он наделен силой, она делает самое правильно действие из всех возможных – она благословляет свою внутреннюю могущественную часть. И называет она его Арман, что означает «мечта». А теперь давайте вспомним, чем занималась Мира накануне своей свадьбы? Она играла в бумажного дракона, пыталась запустить его, чтобы он летел, и мечтала…
После этого Арман говорит ей «прости меня, Мира» (он скажет ей слова прощения еще не один раз), и Мира подходит знакомиться к нему. (Здесь я коротко и вскользь напишу, что субъективно мне очень, очень не нравится игра актрисы в этом фильме, она мне кажется искусственной и натянутой. Но актер, играющий Армана, прекрасен)).
Итак, Мира подходит к Арману, протягивает ему руку через щель в пещере и говорит «давай знакомиться». И от одного прикосновения в Армане начинает пробуждаться дракон… Если честно, мне эта сцена кажется гениальной и потрясающей в своей символике. Потому что когда мы без готовности и понимания того, к какой силе мы прикасаемся, пытаемся к ней прикоснуться – то даже одно легкое прикосновение к такой силе, как наш Анимус, может убить. Но Мира уже дала имя своему внутреннему мужчине, а еще к нему прибежал Руконожка – здоровый инстинкт, который хочет жизни, движения, освобождения, и Арман пока еще сохраняет облик человека.
У Миры получается выбраться из ямы, Арман кричит на нее – что дракон только того и ждет, чтобы напасть на нее. Они кричат друг на друга на утесе, и вся эта сцена происходит на фоне полной Луны. Луна – символ феминной, женской силы, при этом изменчивой и цикличной. Если мы повернем ракурс анализа этой истории как если бы мужчина пытался познакомиться со своей Анимой (а вся символика здесь применима и к мужскому внутреннему пути обретения контакта со своей Анимой, внутренней женщиной), то это как раз и означает, что ему нужно постигнуть и принять эту свою непонятную часть, которая вызывает в нем столько раздражения и гнева… И внутреннему мужчине, и внутренней женщине очень важно, чтобы мы научились управлять своей силой и мощью.
Мира оступается и падает с обрыва. Арман прыгает за ней и спасает ее, превращаясь на лету в дракона. При этом, пока он еще в образе человека, он кричит ей «верь мне!».
Насколько легко нам верить своему Анимусу? Той силе, которая нам неизвестна и до какого-то времени неподвластна? И которая на самом деле хочет нас не убить, а спасти?
А в это время Игорь, который отправился на поиски Миры, хочет повернуть обратно. Он не верит, что она жива, он боится, и он психует. Игорь – это символика недоразвитого Анимуса женщины. Он подчиняется внешним обрядам, он высокомерен, он стремится к власти.
Здоровый же Анимус женщины – это царственный аспект женской души. Он искренне любит ее и готов служить ей.
Но для этого женщине и Анимусу нужно узнать друг друга. Наречь именем, познакомиться – это уже очень много, но все еще недостаточно.
Арман, упав в воду, вновь принимает облик человека. Анимус, прикоснувшись с чувствами (так как вода — это всегда еще и символика чувств), обретает свой человеческий облик. Мира смотрит на него, боится его, и хватает огромный камень, чтобы… да, чтобы его убить. Как пишет Мэрион Вудман, когда мы поворачиваемся лицом к своему бессознательному, мы всегда изначально испытываем чувство ужаса.
Но здесь снова помогает здоровая инстинктивная часть. Прибегает Руконожка, и впервые он не рычит на Миру. Он смотрит на Армана и горько-горько завывает. И Мира идет вытаскивать юношу из воды – из бури своих чувств, из недр своего бессознательного. А Руконожка помогает ей сделать так, чтобы Арман вновь не превратился в дракона от ее прикосновений.
В бреду юноша говорит «убей дракона, пока не поздно. Огонь дракона должен угаснуть. Убей дракона». Но Мира отвечает, что «нет, ты мне пока нужен живым, здоровым и летающим». И это также очень символичная сцена. Когда мы узнаем о своем Анимусе, о своем внутреннем мужчине, то чаще всего первый импульс и намерения достаточно корыстны. Мире дракон нужен, чтобы спастись и улететь в привычный мир. Когда женщины узнают о своем Анимусе и о том, что надо его узнать, развить, подружиться с ним, чтобы обрести наконец-то надежного партнера, например, то это – корыстная цель (хотя и очень понятная). Если отношения с внешним другим мужчиной становятся главной целью, то тем самым мы предаем своего внутреннего возлюбленного.
Возможно, с одной стороны, это архетипический сюжет – мы не сможем взаимодействовать со своим драконом, пока несколько раз его не предадим. Возможно, это патриархальная история – многие поколения женщин растут в условиях, когда без внешнего мужчины она считается неполноценной, и тогда уже социум предает феминность. Мы все несем в себе рану предательства феминности – и мужчины, и женщины, и именно это мы увидим дальше.
Мира, вытащив Армана из воды, пытается сама уплыть на лодке с острова, но у нее это не получается – начинается шторм и ливень. Дождь – это символ оплакивания, а также символ пробуждения – пробуждения нового сознания, пробуждения чувств.
Юноша в бреду говорит: «Теперь у меня есть имя. Я Арман». Мира начинает оберегать юношу: она делает навес над ним, чтобы защитить от дождя, она смазывает его раны, и она начинает петь ему колыбельную песню, чтобы он успокоился. В душе Миры начинают происходить трансформация – она становится символической матерью своему Анимусу (ни у Миры, ни у Армана матерей нет!), и она начинает становиться сама для себя совсем другим внутренним родителем. Она перестает бояться своей внутренней маскулинной силы, прижимается к юноше, чтобы согреться, и к ее ногам ложится зверек. Он больше не хочет ее покусать, он тоже больше ее не боится. Мире снится сон, в котором ее находит Игорь, но вдруг вместо Игоря появляется лицо Армана, и она тянется к нему для поцелуя…
Игорь в этой истории – тот самый «опустошенный жених», как его назвала бы М. Вудман. Опустошенный жених – это тот, кто также стал жертвой патриархального уклада. Тот, который хочет не подружиться с драконом, а его убить. Тот, кому наплевать на феминность и в себе, и в своей невесте. И постепенно этот опустошенный жених отступает, хотя, конечно, просто так и сразу он не сдается.
Мы видим дальше в фильме, что и дракон (Анимус), и Мира начинают заботиться друг о друге. Он также укрывает ее одеялом и приносит ей завтрак. Он злится на нее, когда она переворачивает ведро с рыбой и говорит «понятно, почему от вас предки избавлялись сразу», но все же между ними продолжается диалог. Они начинают любить и по-настоящему принимать друг друга. Здесь стоит сказать еще раз, о чем я уже писала – и мужчины, и женщины полны страха перед феминной энергией. Мира перестает бояться не только Армана – она перестает бояться саму себя. А еще они начинают прощать друг другу свои несовершенства. Именно при таких условиях наш Анимус становится истинным женихом. Но для этого нужно сделать еще не один важный шаг.
Арман рассказывает Мире о своем детстве, о том, как он жил с отцом-драконом. И о том, что однажды море принесло сундук, в котором были загадочные и притягательные вещи, при этом неуловимо знакомые. В сундуке были человеческие игрушки. И он играл в них. И когда пришло время, мальчик не захотел становится драконом. Но как-то раз прибыл человек на остров и убил дракона. И тогда мальчик бросился со скалы, превращаясь в дракона. На него обрушилась память предков, он увидел перед глазами сотни убитых невест. Он понял, что его отец был монстром, и он сам разбудил монстра в себе. И он поклялся, что не будет таким, пока люди снова не запели ритуальную песню.
История детства Армана ярко иллюстрирует, как в жертву патриархату приносятся не только девочки, но и мальчики. Арман – чувствительный и чуткий мальчик. Такие во многих культурах подвергаются насмешкам и оскорблениям. Их чувственность презирается, а то, что Арман играет в куклы из принесенного морем сундука, в нашем социуме назвали бы «бабским» поведением. Эта культура лишает мальчика сначала матери, а потом и отца. Кто-то приехал и убил отца мальчика, оставив его сиротой. Поколениями драконы сначала убивали невест (предавали свою феминность), а потом превращались в монстров. Маскулинная неосознанная неконтролируемая сила убивала феминное, и рождался внутренний ребенок-монстр. Сошлюсь опять на слова М.Вудман из ее книги «Опустошенный жених»: пока человек не осознает, что с ним происходит, его внутренний ребенок будет оставаться насильником. И нести это насилие дальше.
Арман, с его чуткостью и чувствительностью (он исследует дары моря, воды – своего бессознательного и своей чувственности), и монстром быть отказывается. Но любой высокомерный и бессмысленный ритуал извне может этого монстра вновь разбудить…
Именно это осознание помогает Арману не убить Миру, а Мире – не убить Армана. Это две внутренние части одной чуткой и чувствительной души, которые слышат зов друг друга. И хотя эта моя фраза может показаться очень романтичной, им предстоял и предстоит долгий путь признания себя и друг друга, и он очень труден.
У Миры начинает меняться Персона (наши внутренние изменения всегда отражаются во внешности) – у нее теперь относительно короткие волосы, она меняет наряды, которые они с Арманом находят в сундуках. Она создает уют в пещере на острове. Она может подхватить и унести Руконожку с ковра, и показывает, где его место. Все это символика того, как Мира наводит порядок в своем внутреннем мире, при этом с помощью своей маскулинной, «драконьей» части. «Здесь никогда не было так хорошо, до тебя», - говорит юноша.
А Арман по-прежнему мечтает стать окончательно человеком. Для меня это символика того, что все еще не происходит окончательного принятия своего Анимуса девушкой. Мира поет песню Арману, дарит ему глиняную губную гармошку и говорит, что пусть сегодня будет день рождения у Армана. А Арман говорит о том, что помнит, как родился, и лучше бы он этого не помнил. Потому что драконы сжигали невест заживо, пока не появится ребенок. Так драконы продолжали свой род.
Та же М. Вудман пишет в своей книге, что современные и мужчины, и женщины до сих пор стремятся идеализировать непорочную мать, отделив ее от сексуальности Марии Магдалины. Когда девушка теряет девственность, ее сжигает дотла дракон. И можно было бы считать это пережитком прошлого, но вся моя психологическая практика многие годы подтверждает, что это не так. Сколько я выслушала печальных и страшных историй про то, как девственностью девушки манипулируют; про то, что если у нее был больше, чем один мужчина, то она уже недостойна называться женщиной, теперь она исключительно «шлюха»; что в жены можно брать только девственную, и что только от нее и стоит иметь детей. Сколько я знаю боли и горя из этих историй потери девственности, или про претензии к девушке, что она все еще без мужчины! Зайдите в комментарии под практически любой статьей в «дзене», и вы прочитаете кучу презрительного текста про «разведенок с прицепом». Прямо сейчас, в эти дни, когда я пишу текст этого анализа, в городе, в котором я живу, вскрылся случай совращения девочки-подростка молодым мужчиной, и самое страшное, что мне довелось читать в комментариях к этой ситуации – что «как же жаль мужика, а девчонка сама виновата!». Все это – сжигание феминного на костре до тла, без права признания на ее существование в разных вариантах. Все это – предательство феминности, которое продолжается и продолжается. Хотя, чтобы прекратить это предательство, дракона убивать, как мы видим, бесполезно. Убитый дракон вновь откликнется на страшный и нелепый патриархальный ритуал.
Чтобы это прекратить, нужно, чтобы дракон признал и полюбил феминное в себе.
Мира и Арман все больше узнают друг друга, но Мире вновь снится сон, в котором она дико боится дракона и громко кричит во сне. Так, что прибегает Арман и будит ее. Мира все еще боится своей внутренней силы, она все еще не верит, что он не причинит ей зла. Ее «опустошенный жених» (Игорь), то, что должно соответствовать требованиями и бессмысленным ритуалам того социума, в котором она живет, пока еще главенствует в ее душе, несмотря на множество ее внутренних трансформаций.
Слишком просто сказать или написать – обнаружь и прими, полюби своего Анимуса. На самом деле это достаточно трудная и долгая дорога, с падениями, и с предательствами самой себя в том числе.
Арман находит спрятанную лодку и вещи, которые припрятала Мира, чтобы при первой возможности сбежать. Он полон гнева и горя, он кричит Мире: «Ты и должна меня бояться, но ты сказала, что я смогу!». Он убегает в пещеру, превращаясь там в дракона.
Мира уплывает сама с острова. А Руконожка бежит за ней вдоль берега и горько-горько завывает…
Игорь уже готов повернуть назад, считая, что Мирославы нет в живых, и тут он видит ее в лодке. По легенде, любящее сердце девушки может указать путь жениху на драконий остров. Но Мира и Игорь не любят друг друга. И когда Мира спрашивает Игоря, любит ли он ее, он ей ничего не отвечает. Опустошенный жених не может любить. Игорь хочет все же доплыть до острова дракона, но Мира настаивает, что дракон разбился о скалы. Она не хочет встречи Игоря и дракона. И это очень правильно и очень символично. Наши реальные партнеры и не должны встречаться с нашим Анимусом, в наш внутренний мир вхожи только мы сами. Как правило, если мужчина встречается с Анимусом женщины, то кто-то из них кого-то может покалечить, а то и убить.
И вновь мы видим, как Мирослава готовится к свадьбе. Так как в душе Миры произошли невероятные внутренние трансформации, мы видим теперь совсем другое. Старшая сестра с любовью обращается к Мире, а Мира говорит, что та была права. Отец заходит в горницу к дочери, и в руках несет бумажного игрушечного дракончика. И говорит Мире: «все смотрел на него (на игрушечного дракона) и жалел, что не сказал главное: будь с тем, кого ты любишь. Доверяй своему сердцу». Как мы помним, изначально отец говорил Мире совсем другие слова, и требовал от нее соответствовать статусу дочери князя.
Арман в это время понимает, что случилось то, о чем он читал в человеческих книгах – он полюбил Миру. Он не хочет причинять ей зла, поэтому прыгает со скалы, и на лету, чтобы не превратиться в дракона, он играет в глиняную гармошку, которую подарила ему мира, и играет он мелодию колыбельной. На символическом уровне это означает, что он принимает свою феминность, он отказывается ее убивать и предавать. Он готов пожертвовать собой ради нее.
И именно тогда, когда дракон отказывается от своей безграничной власти – именно тогда феминность начинает его звать.
Мы вновь видим свадебный обряд, и видим, как Мира вдруг встает в лодке, останавливает ее движение (останавливает бессознательное движение к общепринятому, к тому, что «так надо», «так делают все»). По сути, она также отказывается от стремления к власти – отказавшись выйти замуж за Игоря, она не станет княжной, больше того – с точки зрения общепринятых норм она «опозорит» себя и своего жениха. Но если она это не сделает, она предаст саму себя.
И третий раз мы слышим «драконью песню». Теперь ее поет сама Мира, и поет ее не из страха или высокомерия, а из любви. Это – самый настоящий живой ритуал, признающий силу другого, и показывающий любовь. Именно на такой зов прилетает теперь дракон, а Мира сама – это очень, очень важно – сама протягивает к нему руки, чтобы он ее забрал.
Игорь кричит, что «дракон убьет нас всех». Но с таким зовом дракон не будет убивать. Игорь пытается метнуть в дракона копье, но его останавливает кормчий. Опустошенный жених повергнут (мне кажется, что важно, что здесь он не убит), он теперь занимает не главное место.
А Мира целует дракона в его логове прямо в его морду, и дракон не превращается в человека. Он все еще остается драконом. И Мира говорит важнейшие слова: «Я люблю тебя, каким бы ты ни был. Побудь со мной таким, дай мне к тебе привыкнуть». Она больше не хочет и не пытается его переделать (на протяжении фильма она пыталась «превратить» его в человека).
И дальше мы видим, что у Миры и Армана есть дочь. Это теперь не раненый ребенок-монстр, а девочка-душа, которая родилась от истинного союза Анимы и Анимуса. В мифе о Психее у Психеи и Эроса также рождается дочь-Наслаждение. Феминность признана и принята, во внутреннем мире Миры покой и порядок. И дальше поколениям будут передаваться не боль и несчастье, а жизнь и любовь. Феминность в фильме родилась в новом качестве, в виде дочери дракона и земной девушки.
И на этом можно было бы поставить точку в анализе, но я хочу написать еще о двух очень важных, на мой взгляд, моментах.
Первый: ни в коем случае не принимайте эту историю как за руководство к «приручению» реального мужчины! Все это имеет отношение к нашей внутренней жизни, нашим феминным и маскулинным энергиям внутри нас.
А второй момент – это про то, как мы все еще находимся во власти мифа о том, что, чтобы победить дракона, нужно его убить. И Юнг, и Мария фон Франц, и Мэрион Вудман писали о том, как важно пересмотреть миф о герое, который убивает дракона. Так как в мифе убийство дракона не было никогда убийством, это был символ трансформации в новое качество. Но в какой-то момент этот символический смысл был утрачен. Теперь это действительно акт бессмысленного уничтожения. «Дракона вовсе не следует убивать, дракон должен стать спасителем всех живущих на земле» (Юнг).
Приручить, полюбить, а не убить дракона – вот что важно сделать для того, чтобы сначала увидеть, а затем принять и трансформировать свой внутренний мрак.
И это возможно сделать, только признав свою феминность, и трансформировав страх маскулинности (и у мужчин, и у женщин) перед феминным, и прекратив над ней надругательство. Надругательство над феминностью – это и насилие над природой и материей, над нашей землей и экологией.
И так хочется, чтобы это принятие феминности случилось уже при нашей жизни…
Автор: Погудина Евгения Юрьевна
Психолог, Психолог-консультант
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru
