Квартиру я искала долго, терпеливо, придирчиво. Во-первых, я была ограничена в средствах,
потому искала вариант подешевле, вовторых, хотелось найти жилье ближе к работе, то есть в центре, а это обстоятельство входило в противоречие с обстоятельством № 1. В-третьих, я искала не только квартиру, но и адекватных хозяев, которые не будут каждые полгода менять условия договора и изводить меня неожиданными проверками.
Наконец подходящий вариант был найден. Им оказалась комната в коммуналке на «Павелецкой». Точнее, когда-то это была коммуналка, а теперь двухкомнатная квартира, принадлежавшая очень приятной интеллигентной женщине. Как я выяснила, Ирина Львовна (так зовут хозяйку квартиры) жила здесь в детстве с мамой.
В соседней комнате обитал отставной военный, служивший инспектором пожарного надзора. Когда мама Ирины
Львовны состарилась, та забрала родительницу к себе, а с соседом — к тому моменту тоже весьма уже стареньким Василием Васильевичем — договорилась о пожизненном содержании в обмен на жилплощадь. Такие договоры теперь не редкость. Когда сосед умер, вся квартира перешла в собственность Ирины Львовны. В комнате, где они прежде жили с мамой, обитала молодая пара — студенты художественного вуза. Мне предстояло занять комнату Василия Васильевича.
Мы с хозяйкой квартиры подписали бумаги, я познакомилась с соседями (очень милые ребята) и стала обустраивать свою комнатушку. В ней было все необходимое для жизни: стол, стул, диван, кондиционер. От Василия Васильевича, как я поняла, остался только телевизор. Старый, еще с трубкой, советский, однако с пультом управления.
Прожила я там пару недель, может, три. Все было хорошо. Хозяйка не появлялась, соседи не шумели. Дая и домой-то приходила только спать. Испытательный срок: приходилось впахивать.
Но вот однажды я проснулась и поняла, что приболела. Голова тяжелая, знобит, спину ломит. Измерила температуру: почти 38! Позвонила начальнику отдела и отпросилась. Сказала,
что за один день постараюсь привести себя в рабочее состояние. Начальник пожелал скорейшего выздоровления.
Напилась я всяких шипучих порошков с жаропонижающим. К обеду полегчало. В квартире тишина: соседи на занятиях. Пробовала было читать, не пошло — голова закружилась. Тогда решила, что называется, «потупить». Щелкнула пультом телевизора, который прежде ни разу не включала.
Экран ожил: из черного и непроглядного сделался глянцевым, по нему побежала легкая рябь. Я увидела свое отражение: привстала на диване, пульт в вытянутой руке. Но что это рядом? Вернее, кто это?! В экране я обнаружила отражение старика. Он сидел слева от моего дивана, но гораздо ближе к телевизору, чем я. Его отражение было намного крупнее моего, потому я хорошо разглядела незнакомца: взъерошенные седые волосы, очки на увесистом носу, тонкие поджатые губы, наглухо
застегнутая клетчатая байковая рубашка. Я вскрикнула и выронила пульт. Экран телевизора наконец вспыхнул — шла программа новостей. Я подобрала с пола пульт и выключила телевизор. Подождала немного и снова его включила. Свое отражение в «разгоравшемся» экране я обнаружила, а вот старика не было. Этот эксперимент я повторила с десяток раз — старик больше не показывался.
Через неделю или две приехала хозяйка. Я как бы невзначай спросила, не сохранилось ли фотографий Василия Васильевича? Ирина Львовна, ничуть не удивившись вопросу, полезла в платяной шкаф в прихожей, достала коробку из-под обуви, порылась в ней и протянула мне пару снимков. На них Василий Васильевич был в той же — застегнутой под горло — байковой рубашке, только без очков. И не такой суровый, как в телевизоре... Едва заметно улыбался тонкими губами».
Думаю, старику просто интересно стало, кто в его комнате поселился. Пришел посмотрел и успокоился. Девушка приличная, аккуратная. А это самое главное. Призраки порядок очень уважают.