Эта поговорка дошла до нашего времени из глубины веков.
Ни для кого не секрет, что еще на рубеже XIX – XX столетий крестьянские семьи были очень большие.
Сколько Бог послал, столько и рожали. Но и смертность детская тоже была очень высокой. В конце XIX века в Шушенском не было ни то чтобы больницы, но и фельдшера. Поэтому детей старались уберечь всевозможными способами. Так как наряду с христианством сохранялось множество языческих поверий, в ход шли заговоры, обереги, травяные отвары, советы бабки-повитухи.
Еще на этапе вынашивания ребенка женщина должна была многого остерегаться. Например, нельзя было долго смотреть на воду – дитя будет косоглазым. Ни в коем случае нельзя было наступать на веревку – ребенок родится удушенным пуповиной. Беременной женщине категорически запрещалось смотреть на покойника – сама мать и ее дитя заболеют цингой.
В болезнях ребенка крестьяне винили вездесущую нечисть: лихоманок, полуночниц, полуденниц и разных бесов. Именно они причиняли вред еще неокрепшему чаду. Поэтому основной задачей любой матери было уберечь ребенка от злых сил.
Некрещеного грудничка без присмотра не оставляли даже в родном доме, боялись что его может подменить домовой. Смелее становились только после крестин.
Независимо от того, кто лежал в зыбке, девочка или мальчик, рядом обязательно клали обережные куклы.
Все они были безликими, так как через нарисованные неживые глаза в них могло вселиться недоброе. Изготавливались такие куклы руками матери, обязательно с заговором: «Ночная полуночница, денная полуночница, ходи, гуляй, бессонницей страдай, а раба Божия младенца не май, не хватай».
Мощной обережной силой также наделялись погремушки. Своим звоном любая погремушка способна была разогнать всех бесов. С ними же боролись и свистульки в виде петушков. В конце XIX века крестьяне нередко сравнивали петушиный крик с колокольным звоном к заутрене. Ведь петух считался птицей вещей, разгоняющей мрак ночи и разрушающей всякое колдовство.
Очень большой сакральный смысл в былые времена имел текст колыбельной, которую иначе еще называли смертельной баюльной:
«Спи дитя мое мило, будет к осени друго, к именинам третьё, сёдни Ванюшка помрет, завтра похороны, будем Ваню хоронить в большой колокол звонить».
Пожелание смерти ребенку являлось распространенной формой оберега в конце XIX в. Крестьяне говорили:
«Курносая-то к тем прихрамывает, кто шибко ее боится да отгоняется, а кто ее к себе прикликивает, того она обходит».
Если же случалось, что дите заболело от сглаза или оговора, то излечивали его так: вечером брали ребенка и держали его напротив света так, чтобы на стене отражалась его тень. Ножом рассекали эту тень два раза крестом. И так делали на трех стенах подряд. Затем нож выбрасывали на ночь за порог.
До двух-трех лет, пока ребенок находился в зыбке, его крепко пеленали. Делали это не только для того, чтобы чадо не выпало, а прежде всего, для того чтобы обмануть вездесущую нежить. Считалось – ручками, ножками не шевелит, значит его не видно. Да еще и зыбку закрывали ситцевой занавеской, приговаривая:
«Господи Иисусе Христе, сыне Божий, спаси и сохрани младенца Христова».
Так ребенок был надежно спрятан.
Период младенчества, пока ребенок находился в зыбке, был самым уязвимым для него. Задачей ребенка было закрепиться на земле с помощью матери.
Естественно, что взгляды русских крестьян на воспитание детей отличались от современных. Они сформировались на базе знаний, передающихся из поколения в поколение, православного вероучения и древних, еще языческих верований.
У современных людей нет необходимости возврата к давно ушедшим временам, но знать и помнить традиции русского народа просто необходимо. Ведь не случайно до сих пор многие живут большими семьями. У кого детей много, тот не забыт у Бога!
Марина Пузынина, старший научный сотрудник