Ну, что тут можно сказать? Меня как и всех впечатлил марш на расстояние 200 км (кто-то говорит, что 400 км) от Москвы. Когда в пятницу появились первые войсы Пригожина мне казалось, что эта ситуация схлопнется уже к субботнему утру. Ну, как частная военная компания может всерьез противостоять государству, которое к тому же годами продвагиает смысл, что оно нереально сильное и в этом его преимущество? Однако, как сказал собеседник в одном моем разговоре: мы думали, что мы немножко Азия, а оказалось, что немножко Африка.
Не очень понимаю, как это стало возможным с точки военных ресурсов, но меня еще впечатлил политический ресурс Пригожина. Ведь не было по сути в обществе какого-то ужаса. А Ростов был взят в рекордно короткие сроки и со стороны выглядело, что горожане встречали ЧВК если не с цветами, то с позитивным интересом. В Москве тоже, на мой взгляд, все с любопытством читали каналы, смотрели новости, но в общем как-то без волнения. Сегодня гулял с собаками, наблюдал как люди в местах рекреации спокойно слушают на эту тему различные видео с разборами. Волнение и тревога, конечно, были, но сказать, что происходящее воспринималось эмоционально, было бы преувеличением.
С одной стороны такая вялая реакция наверное объясняется некой фрустрацией, которая естественным образом наступает после ряда сильных потрясений. А напомню, что в СВО мы прыгнули прямо из ковида. Но, с другой стороны, что очень важно подчеркнуть сыграл роль политический капитал Пригожина. Было впечатление, что его несистемные действия в глазах населения воспринимаются как раз системно. Как образовался этот капитал?
Пригожина как публичного политика фактически создала проводимая информационная политика. Любая ЧВК изначально имеет достаточно неоднозначный имидж. По другому и не может быть, ведь это солдаты удачи. А тут еще информация про рекрутинг зеков. Тем временем нужно было, во-первых, повысить приток добровольцев, а, во-вторых, убедить население, что проводимая политика не просто правильная, а на стороне условного добра. Видимо, этими соображениями и была продиктована пиар-компания ЧВК Вагнер. Это не только широкое освещение в СМИ, в результате которого о них стало известно условно любой пенсионерке. Это и баннеры, и цифровая реклама с призывом вступить в их ряды. А побочным следствием стало введение Евгения Пригожина в публичную плоскость политики. Создавая позитивный имидж его структуре, система работала и на его позитивное восприятие и самое главное — на узнаваемость. Сам Пригожин активно развивал свой политический капитал заявлениями на грани фола.
Одна из точек, когда стало понятно, что это уже политическая фигура, опрос Rusian field, опубликованный 22 мая. Он дал ему по сути второе после места после путина в списки людей, за которых бы ПРОГОЛОСОВАЛИ на президентских выборах. Кстати мое мнение, что это еще результат проводимой внутренней политики, в которой Путин фактически является единственным политическим лидером. Создается вакуум, который заполняет любая мало-мальски новая политическая фигура.
В какой-то момент медиа-машина начала работать в обратную сторону. Но есть проблема, которую, как мне кажется, часто не учитывают медийщики. Если ты уже сформировал устойчивое эмоциональное восприятие того или иного явления или человека, то по щелчку пальца ты его уже не отменишь. Нельзя сегодня говорить одно, а завтра совершенно другое.Вы уже сформировали восприятие, дальше можно только пытаться работать в рамках существующего нарратива. Что дал Пригожину политический капитал? То, что его собственно встречали если не с цветами, то спокойно, если не сказать благожелательно.
И еще важный момент. Вот мы и увидели внезапно проявление до этого безличной группы “рассерженных патриотов”, о которой политологи говорили, но предполагали, что она вольется в “Единую Россию”.
Какие выводы из этого сделать. Ну, я бы как минимум провел ревизию всех сформированных за полтора года СВО нарративов и образов на предмет возможных рисков.