В одном питерском дворе не было удачливей человека, чем Виктор. Сначала расскажу о месте событий. А времена - конец девяностых-начало двухтысячных.
Несколько «сталинок» отгораживали некий свой микромир, где сохранились ленинградские традиции - все знали обо всех все, или почти все; всегда были готовы вместе и посмеяться, и угоститься, и поплакать, и помочь. Все в этом дворе знали Виктора, тридцатилетнего «оболтуса», сына бывшего почтальона, вдовы Надежды Петровны.
Его обычное состояние - слегка навеселе. А любимое времяпрепровождение - шляться туда-сюда по двору, или на рынке, или в ближайшем парке. Работать Виктор страсть как не любил. Его хватало месяца на три, не больше. Предпочитал делать что-то самое простое - носить, копать, подметать, сторожить.
Маму его знали и любили. Безропотная милая добросердечная женщина. Всех пожалеет, утешит, вдохновит, накормит, ещё и с собой даст. В трудные времена за любую подработку хваталась. И в храм любила ходить - в монастырь на Карповке. В усыпальнице святого Иоанна Кронштадтского много слез пролила.
К матери у сына было снисходительное потребительское отношение. Вкусную еду и чистую одежду Виктор любил, но благодарил мать редко. Так, буркнет что-нибудь под нос - и таков.
И заметили люди, что «оболтус» ее - удачливый. В старших классах принесли мальчишки водку паленую. У Виктора стакан разбился. На него накричали. Он обиделся и ушёл. Из его несостоявшихся собутыльников двое насмерть отравились, двое еле выжили. Эта беда мимо Виктора прошла.
Потом, уже в техникуме, такие же бездельники захотели ларёк обчистить, Витьку с собой позвали. Он уже собрался было ночью тихо из квартиры вышмыгнуть, а замок намертво заел.
Пацаны без него пошли. Они ларёк грабануть успели, а тут милиция. С милицией в горячке подрались. Одному милиционеру нос сломали. Детской колонией все у них и закончилось. А Витька совсем не при делах.
Потом уже и не счесть. И током Виктора било больше десятка раз. И дважды из окна выпадал, а у них-то шестой этаж. Но чудом получал он только царапины.
Однажды бежал от контролеров на платформе электрички и прямо перед движущимся составом растянулся. Толпа ахнула от ужаса. А Витьке - ничего, нормально. Успел в последний момент ногу с рельсов убрать.
Так и жил Виктор, уверенный, что все ему с рук сойдёт. Спрашивали его, не хочет ли жениться. Но ему, с его пассивным характером, девушки казались лишней тратой времени и сил. И была идея, что любая за него пойдёт, если ему это понадобится.
Виктору было уже тридцать четыре, когда тихо во сне умерла его мамочка Надежда. Дружные соседи помогли, обустроили ее на кладбищенском жилище.
Виктор продолжал вяло попивать, теперь уже вроде как от горя. Квартира быстро захламилась. Подруги покойной Надежды прибирались некоторое время, а потом отошли.
Прошёл год после смерти Надежды, и тут на Виктора набросились проблемы и несчастья. Сгорел телевизор. Собутыльники украли мамино простенькое золото, которое Виктор уже намеревался отнести в ломбард. А через пару дней, выходя из ванны, Виктор неудачно упал и сломал ногу.
Это было что-то новенькое в его жизни. Он скакал по квартире на костылях и вскоре обнаружил, что из еды у него остались только сырые макароны. Пойти поработать Виктор не мог, а есть очень хотелось.
Позвонил он соседке Анне Васильевне. Та, в память о Надежде Петровне, принесла ему кастрюльку куриного супа, но строго сказала:
- Я тебя подкармливать буду, но ты мне отработаешь, когда на ногу станешь! Согласен?
- Согласен, - простонал измученный Виктор.
Анна Васильевна раз в день приносила ему кастрюльку супа или борща. А ещё она спокойно, но авторитетно сказала во дворе, что не потерпит хождения к Виктору никаких дружков.
Анну Васильевну уважали. Она в свое время была отличным фельдшером на скорой. И каждая семья маленького питерского дворика была ей благодарна - если не за одно, так за другое.
Так без телевизора, с одним радио и с книгами, и без алкоголя Виктор прожил все своё «загипсованное» время. А среди книг попались ему книги матери - Евангелие, Молитвослов, Псалтирь. Сказать, что он их прочитал, — это громко сказано. Но кусочки текста прыгнули в глаза.
А ещё Виктор нашёл половинку листика из старой школьной тетради, где мама написала: «Господи! Спаси, сохрани и помилуй раба Твоего Виктора! Матерь Божия! Пресвятая Богородица! Не лишай раба Божьего Виктора Твоей Милости! Не о себе прошу! О сыночке единственном! Простите меня, не привела его я в храм. Только окрестила в младенчестве. А потом муж запрещал, а потом терпения мне с ним не хватило. Грешна я!»
Мамин округлый детский почерк навёл на Виктора тоску несказанную. Плохо ему стало от самого себя. Просто невмоготу.
За месяц он отпустил бороду. Стал задумчивым. Когда с палочкой выполз на лавочку у подъезда, сразу собралась толпа завсегдатаев пивных заведений. Поговорили-поговорили и разошлись. Странным Виктор показался. Словно и не он.
И пошёл он на работу в дворники. Только место приметил особенное - Иоанновский монастырь на Карповке. Как раз двадцать минут пешком.
Как-то мёл Виктор заледеневшую улицу, песком посыпал. А тут батюшка идёт, седовласый, но бодренький. Остановился около Виктора, оценил его добросовестный труд, хитро посмотрел и говорит:
— Это тебя Господь сюда поставил!
- Не, это я сам решил, - начал было перечить Виктор, но умолк.
- Как закончишь - заходи. Спросишь отца Николая, - улыбнулся батюшка, перекрестился и вошёл в здание.
Повеяло от него отцовским участием и душевным теплом. И Виктор сам не заметил, как решил послушаться его.
Через пару часов Виктор уже сидел с отцом Николаем на лавочке и, хлюпая носом, рассказывал всю свою беспутную жизнь. А батюшка обнимал его за плечи и называл сынком.
- А как ты хотел, сынок? Мамочка твоя к Богу для тебя тропку протоптала. Все молитвы - о тебе. Тебя Ангелы Божии на крылышках носили. А потом ушла мамочка, и теперь самому надо стараться. Будешь стараться?
Виктор снова всхлипнул. Так сладко с батюшкой. Своего-то отца он почти не помнил.
- Знаю, будешь стараться. Вот тебе книжечка. Почитай вдумчиво. Приходи, поисповедуешься. Надо новую жизнь начинать.
И в руку Виктора легла тоненькая книжечка «В помощь кающимся».
И началось новое, по-настоящему счастливое время Виктора. Время с Богом.
Слава Богу за все!
священник Игорь Сильченков.