Наташа уже собиралась укладываться спать, когда к ней поздно вечером в комнату вошёл отец. Он выглядел сильно уставшим и немного раздражённым. Но собирался с дочерью он разговаривать не о работе и прошедшем дне, а про Андрея, которого очень уважал и ценил.
- Наташа, не хочу откладывать наш разговор в долгий ящик. Одним словом, что у вас с Андреем? - спросил Егоров, садясь на стул возле письменного стола.
- В каком смысле? - не поняла удивлённая Наташа и с покрывалом в руке, опустилась на кушетку.
- В том самом. Шаги, какие-то, к вашей совместной жизни собираетесь предпринимать? - Алексей Михайлович был настроен решительно прояснить для себя этот вопрос. - Я считаю, что подобное решение уже назрело, вы полгода работаете вместе и у Андрея относительно тебя, очень серьёзные намерения.
- Это он тебе так сказал? - Наташа вскинула на отца свои выразительные глаза.
- Да, мы с ним уже не раз о тебе говорили... Ты, сама-то, чего волынку тянешь? Не решила ещё, что делать? - в голосе Егорова проскальзывали металлические оттенки.
- Он со мной ещё ни разу не поговорил серьёзно и, потом, мне ещё рано про такое думать. Я не готова к серьёзным отношениям с Андреем, - Наташа потупилась в пол и покраснела.
- Андрей не знает, как к тебе подойти с таким разговором, робеет... А ты на такие объяснения не идёшь, вот я и спрашиваю конкретно - что ты сама решила?
- Ничего я не решила и не думала решать, - ответила Наташа и откинула чёлку со взмокшего от волнения лба.
- К серьёзным отношениям ты не готова...
- Не время ещё...
- А, когда же оно приспеет, время-то? - Егоров стал терять терпение. - Ты что думаешь, в наши дни будут парни по три года ответа от девушки ждать? Мы и то после войны, долго не ждали...
- Тогда мужчин не хватало, и женщины были рады, что кто-нибудь им на пути попадался, потому что иначе на всю жизнь могли одни остаться, - возразила Наташа.
- А теперь, что много хороших ребят что ли? Андрей - замечательный парень. Ты только не подумай, что это он меня просил с тобой поговорить, просто мне жалко, что ты упустишь такой свой шанс, - произнёс полковник, строго взглянув на свою дочь.
- Я ещё не разобралась до конца, папа, прости! Мне очень тяжело на что-то решиться... я Колю не могу забыть, - и невольно вспомнив о нём, у Наташи в глазах заблестели слёзы.
Егоров тяжело вздохнул и встал со стула:
- Подумай, дочка, ладно?! Хорошенько подумай, - и он медленно вышел из её комнаты, прикрыв за собою дверь.
Рано утром Андрей Жигулин позвонил на квартиру полковнику Егорову и попросил отложить свою поездку в Высокое, куда его посылали собрать данные про Леонидова, опросить друзей и знакомых, сослуживцев, а так же соседей по дому.
- Ночью у мамы было плохо с сердцем, неотложку вызывали, - говорил в трубку взволнованный Андрей. - Я сегодня не смогу быть на работе, должен остаться с мамой дома. Она лежит, вся бледная. Я ей лекарства по часам даю, даже боюсь отойти из квартиры.
- Конечно, Андрюша, какой может быть разговор! Может быть тебе нужна помощь? Может Наташу к тебе прислать? - спрашивал Алексей Михайлович.
- Нет, не надо, я сам всё сделаю, спасибо. У Наташки и так сегодня дел хватит по самую макушку. Вы, тогда, кого-нибудь туда пошлите, кто не сильно загружен. Там надо посерьёзнее поработать, одним словом, на целый день поездочка.
- Хорошо, Андрей, мы подумаем, кого послать. Тут уже звонили насчёт Леонидова с его работы, не могут понять, почему он у нас в КПЗ сидит. Как объяснишь? Мы не можем сейчас распространять никаких данных на этот счёт, следствие ещё не окончено.
- Он молчит, а раз так, то пусть посидит пока и о своём поведении подумает, а мы будем собирать на него материалы. Но тут не знаю за что зацепиться, всё чисто.
- Ладно, Андрей, после всё обсудим, сейчас лечи маму. Кстати, а почему это так всё случилось-то? Что врачи говорят? - спрашивал полковник.
- У неё уже давно наблюдалась сердечная недостаточность, а теперь весна, говорят, обострение у таких больных весной чаще всего и бывает. Нельзя лишний раз напрягаться, волноваться, а у неё на фабрике работа не из лёгких.
Поговорив с Андреем, Егоров стал собираться на работу, но настроение уже изменилось, у него и самого последнее время пошаливало сердце, только он никому об этом не рассказывал, даже дочери. Наташа будет волноваться, а это ни к чему, считал он.
А Наташа сегодня сидела одна в кабинете, майора не было, он отправился в школу с утра по вызову учительницы и, что-то задерживался. Девушка вспоминала вечерний разговор с отцом и от этого немного была не в себе.
Терещенко стоял в широкой рекреации куда выходили двери кабинетов начальных классов поджидал конца первого урока. Прозвенел звонок и сотня горластых учеников, как бисер рассыпались по коридорам и этажам. Среди этих бегающих голов, он едва разглядел своего пострела Алёшку, махнул ему рукой, но тот не обратив внимания на папашу, полетел сломя голову в женский туалет пугать девчонок самодельной брызгалкой, что он смастерил вчера из мягкой бутыли из под шампуня. В этот момент из класса вышла учительница, увидела майора, стоявшего у окна и позвала его жестом руки. Александр вслед за ней вошёл в кабинет.
- Ну, что, папаша? - начала она весело улыбаясь, - Не справляемся мы с вашим сынком, хотим попросить доброго совета, как быть с его поведением...
Во время их недолгой беседы на перемене Александру пришлось здорово покраснеть. Он и сам себя чувствовал, как нашкодивший ученик в кабинете у директора. Ну, что тут скажешь, оправдываться он не привык. Да, тяжело даётся воспитание без материнского глаза. Он целый день на работе, сестра на фабрике, работа сменная у неё, приходит домой поздно, мальчик на продлёнке до пяти вечера. Что уж тут хорошего? Но и мальчишка добрый, не злой, просто неуравновешенный, очень подвижный и озорной. Что делать, такой характер!
Разговор был, конечно, не приятный, но учительница не напирала на семейные разборки, не спрашивала лишнего, отнеслась по-человечески к ситуации в которой оказался Терещенко и его сын. Когда класс уже заполнился маленькими учениками после звонка, учительница, оставив их на несколько минут, увела майора в учительскую. Там она подвела его к столу на котором были разложены макеты выпускных альбомов с фотографиями третьеклашек.
- Это вот прошлогодние, - сказала она, - красивые, правда? Вот и нам бы такие сделать в нашем классе. Александр Константиныч, вы у нас единственный влиятельный мужчина из всех пап и дедушек, может быть есть у вас на работе какой-нибудь недорогой фотограф? Мы всех спрашиваем, вы извините. Наш бывший - очень дорого запросил в этот раз, а выпускных третьих классов - аж четыре. Директриса за голову взялась. Ищем кого подешевле. Может быть у вас есть кто-то на примете, тогда пожалуйста, помогите нам в этом. Вот мой телефон запишите или в школу можете сразу позвонить директору.
Терещенко выслушал Татьяну Павловну, потоптался на месте, а потом в голове его мелькнула одна интересная мысль и он пообещал:
- Да, я постараюсь вам помочь, знаю одну женщину фотографа. Думаю, она согласится, - и взял со стола бумажку с номером телефона.
Терещенко решил не откладывать в долгий ящик эту просьбу и сегодня же вечером пойти в Дом Быта. Окончив текущие дела по работе, опросив ещё несколько свидетелей по делу на Отрадной, он стал собираться на выход. Наташа краем глаза видела его суетливые движения, раскрасневшееся лицо и какие-то неуверенные жесты, хотела спросить о его дальнейших планах на сегодня, но он слишком быстро покинул кабинет, бросив на ходу короткое : - Пока!
Он вышел быстрым шагом из УВД, буквально за пару минут долетел до остановки трамвая, влез в красный вагон и тут понял, что весь пыл его на этом иссяк. Майор выпрыгнул на следующей же остановке из этой железной громадины и направился к ближайшей телефонной будке.
На столе у Наташи раздался звонок, такой неожиданный и странный.
- Слушай, Наташ, ты там не очень сейчас занята? - спросил Терещенко.
- Нет, а что?
- Ты не могла бы мне помочь? Сходить со мной сейчас в Дом Быта к Массальской?
- К Массальской? Зачем? - не поняла Егорова и даже от удивления округлила глаза.
- Очень нужно, я тебе дорогой всё объясню. У меня к ней дело, а один идти, почему-то, робею, - признался Александр.
- Ну, хорошо, я сейчас... А, куда подходить-то?
- Я тут стою у телефонной будки на углу Азовской и Сазонова. Жду тебя!
Примерно через двадцать минут Наташа была уже на месте. Они шли по булыжной мостовой вдоль двухэтажных домов у Центрального парка, моросил мелкий весенний дождик и Терещенко тихо и монотонно рассказывал девушке о своём утреннем визите в школу.
В фотолаборатории сегодня вечером было тесно. Второй фотограф Петренко вышел на работу.
Елена Сергеевна крутила плёнку в бачках, а Петренко этот вечно на всё наталкивался, вот и сейчас, пролил фиксаж для цветных плёнок и ползал по полу, подтирал свой косяк. Нет, так не годится работать, на сегодня хватит. Вот завтра она останется одна с утра и начнёт делать заказы с пластинок, а сейчас достаточно, решила Массальская и промыв последний бачок вытащила плёнку сушиться. Сама же, отодвинув чёрную шторку, вышла в рабочий кабинет собирать и укладывать в шкафы рабочий антураж.
В этот момент в открытую дверь, кто-то заглянул к ней из коридора, но Массальская была слишком занята своими сборами, чтобы обратить внимание на посетителя.
- Елена Сергеевна, к вам можно? - спросила Наташа и застыла у порога.
Неизвестно почему оробевший и покрасневший Терещенко, остался стоять на бетонных ступеньках, ведущих в секции второго этажа.
Женщина обернулась на этот вопрос и сразу узнала Егорову.
- Здравствуйте, Наташа! - и тут у Массальской перехватило дыхание. Она видела перед собой девушку-следователя, а с тех пор, как после выздоровления её дочь Светлана уехала с приёмной матерью в Симферополь, она заскучала, оставшись совсем одна в этом городе, а теперь появление Наташи снова натолкнуло на нехорошие мысли о дочери и она с волнением спросила:
- Что-нибудь случилось? - и оставив свои дела, быстро подошла к девушке.
- Нет, что вы! Мы, просто с коллегой зашли к вам... сфотографироваться. Я же помню, что вы отличный фотограф, а тут вспомнила, что обещала моей московской тётушке прислать свежую фотку, давно у неё не была и решила, что пошлю ей свой новенький портрет. Сделаете?
- Ой, конечно, Наташенька! Какие разговоры, проходите, раздевайтесь, плащ на вешалку можете повесить, - свободно выдохнула Елена Сергеевна.
Наташа сняла свою верхнюю одежду и Массальская увидев на ней форму, спросила:
- А, вы так вот фотографироваться будете?
- Да, хочу тётушке свою форму показать.
- Ну, что же, так даже пикантнее!..- отозвалась на это женщина и рассмеялась, - У вас очень миловидная внешность и форма её только подчеркнёт. Проходите в студию, я сейчас! - и Елена Сергеевна, минуту назад собиравшаяся уходить домой, снова засуетилась у фотоаппарата.
Терещенко на негнущихся ногах от неловкости, всё-таки поднялся на этаж и подошёл к фотомастерской. Он мельком заглянул в открытую дверь, а потом снова отошёл подальше, чтобы его не могли увидеть из кабинета. Что на него вдруг напало, он и сам не мог понять. Он хотел увидеть Массальскую, поговорить с ней по школьному делу, но отчего-то не смог себя преодолеть. Ему всё казалось, что эта женщина больше не захочет с ними разговаривать, слишком тяжелы для неё оказались те дни расследования, связанные с её дочерью Светланой. И Наташа тут очень кстати решила ему помочь, и нашлась что сказать ей при первом разговоре. А Егорова в этот момент садилась под зонтик, поправив перед этим причёску с непослушной чёлкой. Большой тёмный зонт, приготовленный специально для фотопортретов, равномерно оттенял сейчас овал её лица. Девушка села полубоком, как указала ей Елена Сергеевна и задорно улыбнулась.
Потом весело беседуя они вышли из фотозала и Наташа села за столик заполнять квитанцию об оплате.
- А со мной майор Терещенко ещё пришёл к вам, - произнесла она, ставя свою роспись на бланке.
- Он тоже хочет фотографироваться в форме? - с улыбкой спросила Елена Сергеевна.
- Нет, у него к вам дело, но он стесняется.
- От чего? - и Массальская опустилась рядом с Наташей в кресло, взглянув на девушку с удивлением.
- Его попросили в школе найти фотографа для съёмок на школьный выпускной альбом, а все знакомые фотографы нам отказали, говорят, что это большой объём работы, и вот боится, что и вы откажете. Ну, впрочем, он сам всё расскажет сейчас... Саша! - позвала девушка.
Майор в ответ заглянул через открытую дверь и боком вошёл в фотокабинет.
Массальская поднялась к нему на встречу:
- Ребята, я очень благодарна вам за всё, что вы сделали для моей Светки! Вы нас от такого кошмара избавили, поэтому, я выполню любую вашу просьбу, не сомневайтесь и не бойтесь - отказа с моей стороны не будет.
- Я, понимаете, знаю вас как хорошего мастера, - начал майор, глядя куда-то в сторону, - и порекомендовал вас директору нашей школы, где у меня сын учиться... Ну, что вы поможете нам с альбомом на выпуск. Это можно сделать?
- Да, я когда-то занималась подобным, делала выпускные папки, хорошо получалось. А, когда нужно? - спросила Массальская, глядя на майора. Она тоже заметила его некоторую растерянность и немало этим была удивлена, вспоминая его бойкий язык и буйный нрав.
- Вот тут телефон директора школы. Она будет завтра ждать вашего звонка и согласия поработать школьным фотографом, - и Терещенко протянул записку с номером телефона.
- Хорошо! Так значит, там ваш сынок учиться, в каком классе?
- В третьем "Б", и вот учительница попросила сегодня... Ну, в общем вы поняли, - оборвал он себя на полуслове.
- Ну, что вы так робеете, Саша, всё в порядке! Я обязательно вам в этом помогу. Даю слово, что сработаю быстро и хорошо! И спасибо, что именно ко мне обратились! А то у нас выездной фотограф Петренко: и дома отдыха и турбазы обслуживает, как говориться, вся романтика ему достаётся, а я тут просиживаю с утра до ночи и никаких подвижек.
Масальская, вопреки прогнозам майора, очень тепло и радушно их встретила. Наташа, конечно, сперва взяла весь удар на себя, может быть у него и ничего бы не вышло, а тут договорились сразу и Терещенко ушёл из Дома Быта очень довольный. Он шёл сейчас по тёмным переулкам рядом с Наташей и говорил о всяких мелочах, но мысли - упрямая вещь, они всё ещё крутились вокруг этого симпатичного фотографа, которая тоже будет за сегодняшний вечер не раз вспоминать этот странный визит.
Поздно вечером Егорову позвонили на домашний телефон из Приморско-Ахтарска. Его коллега, работник местного УВД, сообщал тревожную информацию:
- Алексей Михайлович, помните мы уже звонили вам по поводу нападений на частные дома в одном из наших крупных посёлков? - спросили на том конце провода.
- Да, кажется, посёлок Подольский там фигурировал, тот, что граничит с нашим районом, - ответил полковник.
- Так точно, Подольский. Всего-то в шестидесяти километрах от вас. А теперь есть данные опасаться и вам. Есть сведения от наших агентов, что эти подонки планируют теперь взяться за ваше Шатрово.
- Да, не весело, тем более, что я недавно туда жену отправил к матери. Очень тревожный момент, спасибо, что предупредили. Я теперь свяжусь с их местным отделением, будем на чеку.
Когда Егоров повесил трубку, Наташа стоявшая рядом, всё поняла. Она обещала на выходные бабушке приехать к ним в Шатрово, но теперь забеспокоилась не на шутку. Все были наслышаны о частых нападениях на жилые дома в Подольском. Это продолжалось уже почти пол года, но взять эту банду так и не удалось, к тому же, они не оставляют живых свидетелей. Обычно, они выслеживают жильцов и лезут в те дома, где никого не бывает на момент нападения, но случается и по другому. Вот недавний тому пример, когда ночью грабители влезли в дом, предполагая, что он пуст, а там, как в анекдоте, муж вернулся из командировки, что было очень не смешно и не вовремя. Мужчину ударили молотком по голове с целью убить, но он чудом выжил, пришёл в себя, дал показания, но узнать в лицо никого не смог бы, так же как и составить фоторобот. Всё произошло ночью в тёмной комнате, нападавших было четверо, они сразу его скрутили прямо на постели и ударили по голове. Очнувшись, он какое-то время ничего не помнил, единственно, что он мог точно сказать - это то, что слышал молодые голоса. Всем четверым, предположительно, было не более двадцати лет.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
