Приходит Бодрийяр как-то в копировальный центр и говорит: «Сделайте мне копию».
Ему говорят: «Давайте».
А он удивляется: «Что давать?».
«Ну как, с чего копию делать. Оригинал».
«А никакого оригинала, — говорит Бодрийяр. — Мне копию без оригинала, мне симулякр».
Ну, философа не стали обижать, сделали ему симулякр, уважаемый человек все-таки. Только с тех пор постмодернистов в этот копировальный центр не пускали.
Годный анекдот, найденный на просторах бесконечного симулякра.
Добрый день, уважаемые коллеги.
В прошлой публикации мы достаточно подробно рассмотрели предпосылки к началу войны в Заливе. То есть, это был исторический анализ, немного приправленный эмоциональными вольностями, которые можно позволить спустя тридцать лет после окончания пустынного мероприятия.
Естественно, что Бодрийяр не историк, а философ. Поэтому и писал он о метафизическом наполнении событий, не касаясь реальных последовательностей.
Отчасти это понятно. НЕвойна еще не вошла в учебники и не стала нормальностью. Сразу на ум приходит аналогия: Гегель являлся горячим поклонником Наполеона Бонапарта. Поэтому взял на себя труд описания НЕдеяний: «Я видел, как через город на рекогносцировку проехал император, эта мировая душа»😁. Таков и наш Жан Бодрийяр. Он обожал Саддама, как обожает скульптор созданное мраморное изваяние. Был даже готов простить последнему то, что тот грезил не о будущей войне, а о прошедшей. В устах французского философа «подлость» Саддама звучит как самая лестная оценка личности ближневосточного автократа.
«Эта невозможность перехода к действию, это отсутствие стратегии ведут к триумфу шантажа как стратегии. Подлость Саддама Хусейна заключается в вульгаризации всего, к чему он прикоснется: религиозный вызов превратился в имитацию священной войны, заложник из жертвы превратился в прибыль, страстное отрицание западного мира — в националистическую возню, а война — в невозможную комедию. Но мы сами помогли ему в этом. Позволив поверить, что он выиграл войну против Ирана, мы подтолкнули его к иллюзии победы над Западом».
Жан Бодрийяр, «Войны в Заливе не было», 1991, «Power Inferno», de Jean Baudrillard.
Зато Бодрийяр не смог извинить Западу его неспособность рассчитать и распределить баланс сил, что привело к скоротечности наземной операции. Он не простил американцам превосходства. За что отомстил 🔥пылающей🔥 книгой «Войны в Заливе не было».
Бодрийяр одним из первых безжалостно вытащил на всеобщее обозрение то, в чем стеснялись признаться многие политики и пропагандисты, которым пришлось пережить смерть старой школы и переход в новую реальность. Материя менялась на глазах. Многие умом понимали, что пора расставаться со старым добрым миром, где злодеи были злодеями, где было черное и белое. А война являлась войной.
Теперь столкновение стало миражем Аравийской пустыни, непрошено возникшим и застывшим в бесконечном ожидании развязки. Ругательства в адрес Саддама у Бодрийяра превратились в выражение крайней приязни. А события из осязаемой повседневности утекли в телевизор - радиоприемник и зажили вполне себе самостоятельной жизнью. Так нас начали готовить к погружению в Сеть.
В 1990 году вся планета прилипла к экранам. Репортажи с театра военных действий можно приравнять к трансляции финала чемпионата мира по футболу или Олимпийским играм. Кресло перед голубым экраном сделалось постом боевого дежурства. Мы ожидали, что скажет Саддам, чем ответит Буш и как прокомментирует Горбачев.
Очень хорошо помню, что в момент оккупации Кувейта мне пришлось лететь из Львова. В аэропорту встречал отец. Первое, что мы, не сговариваясь сделали, это включили радиоприемник в автомобиле. Не ровен час, пропустим что - то важное.
Нас интересовали даже не новости как таковые, а сама возможность прибывания в информационном эпицентре. Именно тогда и родилась потребность всегда находиться на медийной привязи. До эпохи интернета оставалось еще несколько лет.
«Все мы — в качестве заложников информации на глобальной сцене массмедиа. Заложник — призрачный актер, статист на сцене беспомощности войны. У нас пропадает возможность как-то влиять на исход войны, и мы переживаем все происходящее с таким же постыдным безразличием.
Заложник занял место воина. Он стал главным героем, протагонистом и симулякром».
Жан Бодрийяр, «Войны в Заливе не было», 1991, «Power Inferno», de Jean Baudrillard.
Новая очевидность открыла средство принести войну в каждый дом, но при этом так с ней и не столкнуться. Высшая степень неограниченного приближения. Мы были очарованы перспективой, однако не понимали, что с ней дальше делать.
Пока еще господствовало устаревшее убеждение о том, что события в телевизоре тесно связаны с событиями, происходящими в окружающем мире. Но в определенный отрезок времени случайно вышло, что наличие войны превратилось в мистификацию. А телезритель стал солдатом армии инсценировки. Помните свое удивление в момент осознания?
Законы формальной логики полетели в утиль, к нам они теперь не имели отношения. Постановочная сфера с выдуманными картинками решительно взяла верх над реальностью.
«Подозрения начались уже с отсутствия объявления войны, отсутствия этого символического акта, предваряющего переход к реальным действиям: уже это предвещало и отсутствие ее развязки, как, впрочем, и отсутствие самих военных действий, а заодно — и различия между побежденным и победителем. Раз эта война никогда и не начиналась, то это война без конца. Мечта о войне в чистом виде, войне орбитальной, очищенной ото всех ее политических и локальных перипетий, привела к тому, что мы докатились до немощной войны.
Война превратилась в какой-то нелепый танец с саблями, где противники соревнуются в деэскалации, как будто сама искра, само событие войны стало чем-то невыносимо неприличным».
Жан Бодрийяр, «Войны в Заливе не было», 1991, «Power Inferno», de Jean Baudrillard.
Заметили? Это уже ни логика стратегии, ни логика тактики. Потому что угроза не настоящая, а враг выдуман каким-то далеким гуманитарным технократом в заатлантической дали. Агрессия роиться только в черепах отупевших от многодневных телевизионных страданий добровольных заложников прямых трансляций.
«Переход к действию вообще пользуется дурной славой: он соответствует брутальному снятию вытеснения. Кажется, что эта боязнь перехода к действию определяет сегодня все наше поведение: боязнь всякой реальности, всякого реального события, всякого реального насилия, всякого слишком реального наслаждения. Для борьбы с этой боязнью реального мы создали гигантский аппарат симуляции, позволяющий нам переходить к действию. Катастрофе (происшествию) реального мы предпочитаем изгнание в виртуальный мир, универсальным зеркалом которого служит телевидение».
Жан Бодрийяр, «Войны в Заливе не было», 1991, «Power Inferno», de Jean Baudrillard.
Все, что переместилось в сферу вымышленности, автоматически утрачивает связь с настоящим. Иллюзорный враг, виртуальная война порождает ровно столько же призрачного патриотизма и фантомного рвения. Будьте уверены, они никогда не станут частью повседневности. Полная деградация полноценной брани немного разбавлялось радушием и энтузиазмом Саддама Хусейна.
Кстати, единственный человек, который, находясь вне поля битвы, действительно вздрогнул – это был лидер Ирака. Думаете, он испугался американцев или саудовцев? Ничего подобного. Он испугался за свою прелесть власть.
«Для любого правителя или деспота власть над своим собственным народом — превыше всего. В случае войны в Заливе это единственный шанс на разрешение или деэскалацию конфликта. Саддам предпочтет скорее уступить, чем уничтожить свою внутреннюю гегемонию, пожертвовать своей армией и т. д. В этом смысле перелет его авиации в Иран является скорее хорошим знаком: это не признак агрессии, а уловка налетчика, который прячет свою добычу, чтобы вернуть, когда выйдет из тюрьмы, а следовательно, это довод против каких-либо героических или патриотических намерений».
Жан Бодрийяр, «Войны в Заливе не было», 1991, «Power Inferno», de Jean Baudrillard.
Была ли война в Заливе на самом деле? Ни приснилась ли, ни привиделась? Чем дальше во времени уходят эти жаркие дни, тем большее затруднение вызывает заданный вопрос. Имея доступ ко всяческим исходным знаниям сегодняшних дней, трудно представить более виртуальное событие, чем само событие войны. Ну чем вам не эффект Саддама по аналогии с эффектом Манделы?
Но об этом мы поговорим в следующей публикации. Намеренно не выкладываю эссе большого объема, так как тема не сложна по изложению, но требует тщательного осмысления. Почему это важно? В 1990 году еще не существовала цифровая параллельная реальность, как мы ее знаем сегодня. Но оцените, как начали готовить человечество к игре в новый мир, опутанный информационной паутиной? Исподволь, на цыпочках, в будничной повседневности. Мы сами шагнули в расставленную Сеть. И сделали это с заметным удовольствием.
Всех обнимаю.
Дисклеймер. Все сказанное автором и описанное в данной статье является авторской фантазией и не претендует на истину. Использованы тексты и фото из открытых источников. Любые совпадения с реальными событиями и личностями случайны. Автор старается уважать мнения всех людей и по разным вопросам.
Подписывайтесь на канал Laszlo Karanovać∴ИСТОРИЧЕСКИЕ РАССЛЕДОВАНИЯ! Это позволит находить загадочные кейсы, интересных людей и говорить об их месте в палитре всемирной истории.
Война в Заливе - матрица будущего. Читать здесь.
НЕвойна в Заливе. Читать здесь.
Пропаганда. Будет жить вечно. Читать здесь.
Пропаганда. Эмоции против фактов? Читать здесь.
Пропаганда. Заметки с дивана. Читать здесь.