Публикую с одобрения Селезнева М.Ю. историю из жизни в трех частях (до полиции, ОБХСС, полиция) о людях, добрых и злых, целеустремленных и безразличных, трудягах и лентяях, смешных и не очень.
1. ДО ПОЛИЦИИ
П О Л И Ц Е Й С К И Е Н Е С К Л А Д У Ш К И
(для чтения в поездах дальнего и ближнего следования)
ОТ АВТОРА
Один знакомый писатель, прочитав когда-то мое краткое и сумбурное жизнеописание, сказал, что язык у меня «не кондовый», вот я и рискнул напечататься.
Клянусь, что все, изложенное в этой маленькой книжечке – чистая правда. Изменены лишь имена и фамилии участников событий, а «Юрий Михайлович Уточкин» - это мой собственный псевдоним. Все это действительно случилось в моей жизни, во времена молодости и зрелости (в основном в период с 1985-го по 1995-й год). Свидетели тому – мои друзья и сослуживцы.
В начале 80-х годов казалось, что впереди нас всех ждет безоблачное будущее. Затем наступили 90-е: распад страны, экономический кризис, разгул бандитизма. Но речь в моих рассказах идет не об этом, они – о людях, добрых и злых, целеустремленных и безразличных, трудягах и лентяях, смешных и не очень.
Несмотря на то, что большая часть содержания посвящена службе в советской милиции и налоговой полиции, не ждите описания головокружительных погонь и перестрелок. В жизни все обстоит не так, как в кино, все гораздо прозаичнее. Но мне кажется, что некоторые события и происшествия, участником которых я был, могут Вас заинтересовать.
Теперь мне уже за 60, и, когда я вспоминаю прошлое, иногда хочется смеяться и плакать. Надеюсь, что Вы испытаете те же чувства.
Искренне Ваш, полковник на пенсии Селезнев М.Ю.
СНАЧАЛА ДО ТОГО…..
Зарисовки в электричках
Детство, отрочество и юность Юрия Уточкина пролетели в небольшом областном городке Ломоносове, железнодорожная станция в котором носит гордое и труднопроизносимое название «Ораниенбаум». Как и во многих таких городках, большинство населения работает и учится в областном центре, а путешествует туда и обратно на электричках. Здесь-то, подчас, и происходили забавные случаи, свидетелем или участником которых неоднократно становился Уточкин, от лица которого и следует повествование:
___
Сижу себе в электричке на Балтийском вокзале, никого не трогаю. Заходит в вагон здоровенный краснолицый детина лет сорока и грузно плюхается напротив. Он благоухает свежевыпитой водкой и с интересом озирается по сторонам. Электричка должна отойти в 21.35. Мужик спрашивает:
- Сколько на твоих?
- 21.35.
- Выбрось свои, на моих еще 21.33.
Тут электричка с грохотом трогается, что вызывает у мужика крайнее недоумение. Он протягивает широченную ладонь и представляется:
- Вова-агрегатчик.
Коротко и понятно: - зовут его Вова, а работает он агрегатчиком. Наверное, мне надо было в ответ сказать, что я Юра-студент.
Вдруг Вова без предисловий задает вопрос:
- Знаешь, что такое «Ораниенбаум»?
Я всю сознательную жизнь там живу, поэтому без промедлений отвечаю, что слово это в переводе означает «оранжевое дерево». Вова смотрит на меня с нескрываемым восхищением и выдыхает:
- Уважаю!
Затем следует длительное рукопожатие, в ходе которого я осознаю, что в своей работе Вова-агрегатчик вполне может обходиться без тисков и струбцин.
- Представляешь, мы с корешами как-то эксперимент сделали. Шли по вагонам электрички и у каждого пассажира спрашивали про этот «Ораниенбаум». Нииикто не знает, а ты вот - знаешь!
Я живо представил, как толпа крупных мужиков в подпитии проводит этот эксперимент, и не смог сдержать улыбки. Вова воспринял это по-своему, дружески обнял меня, одновременно прощаясь, и выскочил из электрички на очередной станции.
Мы как-то встретились еще раз с Вовой. Он был трезв, но, несмотря на это, узнал меня и дружески приветствовал могучим рукопожатием. Мы поболтали о том – о сем, вспомнили про Ораниенбаум, а на прощание он сказал:
- Ежели чего по моторной части, всегда заходи. Так и спросишь: - где Вова-агрегатчик, там (на автобазе) меня всякий знает!
___
Опят-таки сижу себе в электричке, никого не трогаю, а напротив меня, как и в прошлый раз, садится мужик лет пятидесяти, источающий густой запах алкоголя. В отличие от Вовы-агрегатчика, он небольшого роста, худой, но натруженные руки выдают в нем работягу со стажем. Он долго молчит, а потом вдруг и говорит мне:
- Нет, ты подумай: вкалываю с утра до вечера так, что руки болят и спины не разогнуть, и за все за это – 160 рублей в месяц! А они (следует матерное слово женского рода во множественном числе) - тю-тю-тю, тю-тю-тю, и – 300 рублей! При этом, мужик изображает пальцами на ладони движение, напоминающее топтание ног.
Тут надо прервать повествование и пояснить для молодых читателей, что в 1980-м году, когда случилась эта встреча, зарплата инженера составляла 130 рублей в месяц, а 160 мог получать начальник отдела, или высококвалифицированный рабочий. Какие женщины могли получать 300 рублей за «тю-тю-тю» я понятия не имел.
Оказалось, что мужик этот является представителем редкой профессии – театральный сапожник, а женщины, о которых он столь уважительно отзывался – балерины Кировского театра.
- Мне ж чего только шить ни приходится! От пуантов - до ботфортов, и к каждому спектаклю новые подавай! А как начнут примерять, (повторяется матерное слово)……..То ей при переходе со стопы на носок тянет, то в приземлении с прыжка жмет, то……
Мужик горестно обхватывает голову мозолистыми руками и издает тихое завывание.
Некоторое время он молчит, а затем его внезапно охватывает чувство справедливости. Глаза загораются, он порывисто хватает меня за руку:
- А, вообще, знаешь: - как они работают? Их же на репетициях водой отпаивают, в обмороки падают от усталости!!!.......
После длительной и задумчивой паузы мужик махнул рукой и с уверенностью заявил:
- Нет! Мне хоть 500 рублей плати, - я в балерины не пойду!
___
Между прочим, у читателей может возникнуть вопрос: - а что это к тебе, Юра, пьяные с разговорами пристают? Может потому, что ты и сам алкаш? Отвечаю: - это не так. Просто у меня интеллигентная внешность, располагающая к общению (кстати, это не только мое мнение), да и люди эти вовсе не алкоголики. Просто им необходимо было рассказать кому-то о наболевшем, просто поговорить по душам. Таким был и Вова-агрегатчик; и сапожник Кировского театра. А еще был отставной боксер, работавший поваром чебуречной, который, рыдая, рассказывал, как его бросила жена. А еще был пьяный глухонемой, и я до сих пор не пойму, как мы с ним умудрились общаться на протяжении почти 30 минут; а еще……… А однажды я познакомился в электричке с подвыпившим опером уголовного розыска, и мы с ним всю дорогу спорили, как Вы думаете о чем? – о роли образа Павки Корчагина в воспитании молодежи! А еще как-то разговорились с «дембелем»-десантником. Как водится в таких случаях, обсудили преимущества различных единоборств (я в те годы занимался вольной борьбой). Вдруг парень и говорит:
- А я вообще никого не боюсь!
Ну, думаю, сейчас начнет завирать про свои подвиги и всякие супер приемы. А он спрашивает:
- Видишь мои ноги?
Я взглянул на длиннющие крепкие ноги в зашнурованных армейских ботинках.
- Я от кого хочешь убегу!
Мы дружно засмеялись и долго еще болтали о перспективах дальнейшей молодой и счастливой жизни.
___
Полный вагон сидящих пассажиров, но проход между рядами свободен. На очередной станции в вагон вваливается маленький мужичонка средних лет. Будучи изрядно навеселе, он неровной поступью медленно передвигается по проходу. В тот момент, когда он добирается до огромной тетки, сидящей с краю от прохода, электричка резко трогается. Мужичонка взмахивает ручками и, потеряв равновесие, с размаху усаживается к этой самой тетке на колени.
Надо сказать, что тетка действительно огромная, и даже сидя у нее на коленях мужичек ниже ее ростом. Словно воробей, он крутит своей маленькой головой в разные стороны и, обращаясь ко всем окружающим, произносит:
- Ну,……иззззвини!
При этом, он не делает даже попыток встать с насиженного места.
В первый момент тетка с недоумением созерцает «агрессора», видимо соображая, что ей следует делать. Затем она набирает воздуха (при этом ее грудь вздымается, сместив голову невольного наездника на полметра вперед) и издает нечленораздельные крики, в которых с трудом угадываются слова «гад», «алкаш» и «насильник».
В советские времена в подобных случаях обычно находился активист-общественник, желающий навести порядок. Так случилось и теперь: из противоположного конца вагона подскочил жилистый и энергичный мужчина, который схватил нашего героя на шкирку и поволок его к выходу в тамбур, толкая перед собой. И все бы ничего, да вот беда: - возмутитель спокойствия стал извиняться перед публикой и покаянно раскинул свои ручонки в стороны. Активист не сразу сообразил, что произошло, и, продолжая толкать мужичонку, здорово шибанул его руками по головам пассажиров, сидящих с краю на ближайших четырех рядах.
Что тут началось! Пассажиры разделились на два лагеря, один из которых защищал мужичонку, который «никого не трогал», другой разглагольствовал об ущемлении прав женщин, а люди, сидевшие спиной к происходящему, вообще сочли хулиганом активиста. Оживленная полемика продолжалась еще долго, а наш герой под общий шум пристроился на свободном месте в конце вагона и заснул с беззаботной улыбкой на лице.
Трамвайная остановка. Трамвай переполнен, остается одно единственное место на подножке передней двери, к которому с разных сторон устремляются толстая тетка средних лет и маленький худощавый старичок. У двери они с размаху сталкиваются, и старичок отскакивает от тетки, словно мяч от забора.
Какая обида: на виду у честного народа женщина победила мужчину. На глазах у старичка наворачиваются слезы, и он, сжав кулачки, исступленно кричит:
- Че толкаисси, мудила!!!
Вагон содрогается от хохота, а трамвай трогается, оставляя раздосадованного старичка на остановке. Судя по его жестикуляции, он красочно изображает свое сексуальное влечение к обидчице.
___
П а ц а н ы
Я тогда был кандидатом в члены КПСС. Кто это такой? Это когда тебя уже записали, но еще думают: оставить или выгнать. Так вот я был кандидатом. А кандидат, знаете ли, должен был какое-нибудь поручение выполнить, да такое, чтобы полезное было, и чтобы помучаться пришлось. Вообще-то с коммунистической идеологией у меня всегда были нелады, не совсем я был согласен, как например Зиновьев с Каменевым, или тот же Троцкий. Но тут я с политикой партии всегда был согласен: общественно-полезный труд нужен, и вышеупомянутые лица против этого тоже не возражали.
Так вот, поручили мне летним лагерем для трудновоспитуемых подростков командовать. А я, должен сказать, был тогда студентом технического ВУЗа и педагогом быть не собирался. Поэтому в совокупности перспектива открывалась безрадостная. А тут еще совещание соли в чай добавило. Собрал таких, как я зам. нач. ГУВД на инструктаж. Для начала разъяснил, какая важная задача перед нами стоит по наведению общественного порядка, а потом нам показали фильм «Пацаны». Он тогда еще в прокат не вышел, и мы его, так сказать, смотрели «первым экраном».
Когда фильм закончился, в зале воцарилась гробовая тишина. Генерал даже забеспокоился, не упал ли кто в обморок. Но никто не упал, все задумались о том, что их ждет в недалеком будущем. Особенно всех впечатлил эпизод, когда старшие пацаны девушку изнасиловали (кто фильм смотрел – там почти все это вырезали).
А главный герой там - воспитатель непрофессиональный, такой же как мы - направленец. И работает он по наитию, без всяких теорий, основываясь на жизненном опыте. Кому - доброе слово, кому – подзатыльник. И потихоньку в его пацанах что-то человеческое просыпается. Тут вскакивает единственный среди нас профессионал, кандидат педагогических наук, начальник крупнейшего лагеря (200 чел), который каждый год выезжает в Крым на уборку персиков. (Ха, я бы тоже поехал, хотя я и не пацан.) И начинает этот индюк-теоретик разглагольствовать о том, что это в фильме не педагогично, это неправильно, это вредно, так не бывает и т.д. В общем разнес фильм в пух и прах. Но нам почему-то показалось, что все в этом фильме педагогично, правильно, полезно и, как потом выяснилось, бывает. Кто-то об этом даже вслух сказал. Кандидат этот наук вспылил, вы детей испортите, кричит, вы должны заставить себя уважать (прям Пушкин, дядя честных правил)! Тут я сказал, что не согласен (см. выше), и остальные одобрительно загудели. Генерал рукой махнул и ушел, мол решайте сами как работать, а меня результат волнует.
Приезжаю я в клуб, к которому мои пацаны приписаны, и там мне, что называется, с рук на руки выдают 30 человек от 10 до 17 лет возраста. Все на учете в ИДН состоят, кто за хулиганку, кто за кражи мелкие, кто за драки частые, в общем кто за что. Стал я список проверять – одного нет, по фамилии Борода. Их два брата должно быть: младший Борода – 12 лет и старший Борода – 14 лет, так вот старшего и нету. Почему, спрашиваю, человек отсутствует, а мне отвечают, что медкомиссия его не пропустила, сифилисом он болеет. Хорошо думаю, что он не едет, а то такой делов может наделать ого-го.
Колобок. Среди всех пацанов я сразу заприметил Володю Гаврилова по прозвищу Колобок. Хороший паренек с открытым лицом, да и выглядел он как- не так, на шпану не похож. Колобком его прозвали потому, что был он коренастый, крепкий и шустрый. 16 лет ему тогда было, он акробатикой занимался и в драке какому-то говнюку руку сломал, так и попал на учет. Парень оказался честным и порядочным, чем мог мне помогал, младших стерег, старших сдерживал от всяких выходок. А когда ко мне в гости сокурсники приехали, я его даже за себя старшим оставил, на целых три часа. (Между прочим, когда Володя повзрослел, то стал менеджером по продажам в какой-то фирме. Мы с ним случайно встретились на улице, точнее он меня увидел и окликнул. Поболтали, посмеялись. Видно было, что он рад нашей встрече, и мне было приятно.)
Место нам выбрали для размещения неожиданное: загородная база училища железнодорожных войск (аббревиатура была смешная, как сейчас помню ЛВУ ЖДВ и ВОСО). Устроили нас в самом центре, дали три большие армейские палатки и приставили к нам двоих курсантов, чтобы они нам содействовали (или приглядывали), но я их вблизи больше и не видел.
Первое, что мне сразу не понравилось, так это то, что нас поселили среди иностранных курсантов, причем рядом стояла палатка, в которой проживали вьетнамцы. Я своих сразу предупредил: не дай Бог, кто вьетнамца узкоглазым назовет, ноги выдерну! Они понимающе закивали, мол что ж мы международную политику не понимаем! Забегая вперед скажу, что ни одного иностранца они не обидели.
Второе, что мне не понравилось, это то, что ребят занять было нечем. Командованию было не до нас, игровых площадок тут не было, кроме стадиона, но там постоянно занимались курсанты. Добыл я младшим пилотки со звездочками, погоны солдатские, и научил их строем с песней маршировать. Поначалу им даже понравилось, но недели через полторы поднадоело. Старших мне вообще занять было не чем.
Тогда Колобок мне и говорит: сделай что-нибудь, а то старшие от безделья скоро вразнос пойдут. Я живо представил себе этот разнос. В результате лихорадочных размышлений сгонял я в Лугу, взял на прокат телевизор, настольный теннис и дело пошло. Старшие смастерили антенну для телевизора, и четыре канала вполне сносно можно было смотреть.
Я, надо сказать, неплохо играл в настольный теннис, даже разряд имел, но пацанам не мешал. Один только раз показал (по их просьбе), почесали в затылках, присвистнули, и больше меня не приглашали. Но, как-то раз подходят ко мне и говорят, что пришел курсант-болгарин и всех «сделал». Иди, говорят, наших бьют. Я не люблю, когда наших бьют, и пошел. Болгарин и правда играл хорошо: из пяти партий я выиграл только три. Мои болели за меня азартно, а когда все кончилось Колобок подошел к болгарину, хлопнул его по плечу и сказал: не расстраивайся, это же Миша! Он сказал это так, будто я – по меньшей мере Мао Дзэдун, и победить меня невозможно даже теоретически.
Тут необходимо сделать оговорку. Я с самого начала размышлял о том, как им меня величать, и в конце концов решил представиться без отчества, просто Мишей. Так демократичнее и по-свойски, располагает к доверительному общению, рассудил я и оказался прав. А авторитет и уважение не зависят от того, как к тебе обращаются (конечно в рамках приличия, а то они курсантов, к нам приставленных, прозвали Дристаном и Усрусем и это еще самые цензурные прозвища).
Так вот - об авторитете. Приобрел я его самым неожиданным для себя способом. Оказывается, первый шаг уже был сделан, благодаря теннису (с гордостью скажу, что никто меня так и не смог обыграть). Дальше – больше. Я еще и в волейбол играл вполне прилично, даже в сборной института был нападающим. Как-то вечером прошелся по территории, гляжу на спортплощадке в волейбол режутся. Там один высоченный майор хорошо играл, остальные - на дворовом уровне. Пригласили меня. Встали мы с этим майором в разные команды и как давай засаживать! Игра оживилась, курсанты собрались посмотреть. Тут слышу, болеет кто-то за меня. Оглянулся – мои сидят на скамейке и орут благим матом (местами просто матом). Обратно шли гурьбой, они игру обсуждали: как я тут ударил, как я там принял, как они про……ли. В конце концов сошлись на том, что я молодец, а они все мудаки безрукие.
А наполнилась чаша авторитета, когда я отвел их на ночные стрельбы. Одному Богу известно, сколько сил я потратил, чтобы убедить командование разрешить это безобразие. Водку с нач. штаба пил, под гитару замполиту пел, анекдоты рассказал наверное все, что знал (а знаю я их великое множество и умею рассказывать). В конце концов поклялся головой и получил-таки разрешение. Откровенно говоря, мне самому хотелось посмотреть на эту феерию, поскольку сам я служил срочную на флоте и никогда на ночных стрельбах не бывал.
Ух, доложу я Вам, и зрелище! Кругом трассеры летят красные, белые, зеленые, грохот стоит………….Ну да ладно, речь не об этом. Предварительно я пацанов проинструктировал, чтобы без меня ни-ни, никуда, ни об что, ни боже мой и т.д. Слушались беспрекословно. И сколько благодарной радости я увидел в их глазах, когда мы вернулись в свой лагерь! Помню я еще подумал, что эти парни редко испытывают простую человеческую радость, и слеза навернулась.
Разумеется, не обошлось без происшествий. Где их не бывает, а тут вообще….Справедливости ради надо сказать, что я ожидал большего и худшего.
Медяшка.Вызывает меня однажды к себе замполит училища и картинным жестом достает из ящика стола рогатку. И не просто рогатку, а отлично сделанную рогатку - из противогазной резины, с вырезами на рукоятке для пальцев левой руки. Это, говорит, кто-то из твоих по фонарям над КПП стрелял. Боец за рогатку уцепился, а за штаны не успел, утек мерзавец. Разберись.
Рогатка, думаю, это детская забава, и давай младших пытать. Те божатся – не мы! И в конце концов выясняю, что чудеса с рогаткой выделывал самый старший, Виктор Медянников по прозвищу Медяшка, которому тогда уже было 17 лет. Вообще подленький был парень, все норовил кого-нибудь из младших обидеть, старшим свинью подложить, даже со мной их пытался поссорить. Стал что-то плести о деньгах отрядных, которые я, якобы, спер и т.д. Ему дураку невдомек было, что я деньги-то в руках и не держал, они безналичкой через банк проходили, а телевизор, кстати, на прокат я за свои кровные взял. Но тут Колобок вмешался. Как сказали пацаны, назвал он Медяшку пидарасом и дал ему по хлебалу. Уж не знаю, как у Колобка это получилось, он был на голову ниже. Но рожа у Медяшки распухла сильно. Кстати, года через два я узнал, что он попался на грабеже и был надолго водворен в места, не столь отдаленные.
Борода.Снова вызывает меня к себе замполит училища и рассказывает удивительную историю. Кто-то (замполит многозначительно смотрит на меня) ночью на учебных путях завел мотодрезину и катался на ней до тех пор, пока пути не перегородили другой дрезиной. Угонщик скрылся. Тут уж я за старших взялся. Шутка ли: запустить дизель и управлять дрезиной, да еще ночью! И можете себе представить - оказалось, что это двенадцатилетний Борода. Ну, скажем, то, что он запускал движок без ключа, меня не удивило. Насколько мне было известно, любимым его развлечением было вскрытие замков в пивных ларьках. А вот как он умудрился управлять дрезиной и в темноте не таранить тупик или не сойти с рельсов? А замполит вообще не поверил, что такое может быть. Врешь, говорит, это твои старшие балбесы.
Но это не самое страшное, что учудил Борода (во всяком случае – для меня). Однажды подбегает ко мне Колобок и сходу кричит, что Борода сидит на водонапорной башне. Я сначала даже не понял: где ж там можно сидеть? Задрал голову вверх и вижу такую картину: Борода сидит на крыше башни, свесив ножки, и курит подлец. А башня эта, надо сказать, еще при царе Горохе была построена. Боковые окна все уже замурованы, ограждений на крыше нет давно, а вот слуховое окно в ней имеется. Вот через него он подлец на крышу и вылез. А высота там, что б вы понимали, 20 метров!
Пацаны ему кричат, чтобы слезал, а он в ответ кричит, что обоссыт всех сейчас. И, можете себе представить, начинает снимать штаны! Вдруг он покачнулся и взмахнул руками (наверно порыв ветра был). Я зажмурился и застыл. Но этот засранец устоял на ногах, правда штаны обратно нацепил, видно испражняться расхотелось. У меня внутри аж все подпрыгнуло! Ах ты ж ядрена шишка, клоп недоношенный, резинка штопаная, жопа с ушами! (Это только то, что я вслух сказал). Полез я наверх по внутренней лестнице снимать его с крыши. Пока поднимался употел, и от напряжения, и от бурлящей злости. В какой-то момент даже подумалось – залезу наверх и сброшу его к ядреной матери, пусть полетает, как братья Райт. Но нет, залез, выглянул в окошечко, притаился и думаю: что делать? Окрикнуть его – дернется и упадет. Сразу вылезти у него за спиной – то же самое случится. И я решил его не пугать. Прикинул расстояние: если я наклонюсь вперед, то на вытянутую руку его достану, а если он еще в мою сторону наклонится, смогу его схватить. Тогда я тихонько так, ласково и полушепотом зову: - Саша! Он наклонился в мою сторону в вполоборота и тогда я с быстротой удава схватил его за шею. Тут главное было – не промахнуться. Иначе я сам спихнул бы его с крыши. Втащил я его в башню, горло отпустил, но перехватил за туловище, прижал к себе и полез вниз по железной лестнице.
Такая злость в душе кипела! Мокрица ты говенная, дрыщ вонючий, вша горбатая…..Все слова ДОБРЫЕ на него сложил от всей души. А он хрипит, извивается, прихватил-то я его крепко, руки у меня сильные были – вольной борьбой занимался. Вылез я из башни, отпустил его, а он папиросы обронил и нагнулся, чтобы поднять. Очень даже удобная поза получилась. Как я ему засадил ногой под жопу!!! Его наверное метра на два вперед отбросило. Поднялся, потирая задницу, и пообещал меня зарезать. А ведь этот гаденыш сможет, подумал я. Помню, мне тогда еще на ум пришла старая комедия «Вождь краснокожих».
Ученый.Разумеется, тощий, сутулый, в больших очках. Кстати, неглупый парень и даже начитанный. Из хорошей семьи был, но рано родители погибли, и он попал в детдом. Отличался тем, что уже в свои 14 лет был закоренелым курильщиком со всеми последствиями: аппетит плохой, одышка, голос хриплый, кашель клокочущий. И это его угнетало так, что он всерьез хотел бросить. Я в лагере всем курить запрещал, и сам курил только после отбоя. Но Ученому я, в порядке исключения, разрешал покурить и мы с ним, сидя в курилке, обсуждали как «завязать».
Закончилось наше лето, пора уезжать домой, в город. Уже автобус пришел, вещи грузим. Младшие предложили доесть с ними запас конфет. Старшие попросили разрешения антенну завалить. Я думаю: сами делали, никакого ущерба училищу не будет. Ломайте, говорю, а сам спиной повернулся и конфету в рот положил. Тут слышу хруст доски и глухой удар, а Колобок орет – Ученого убило!!! Я чуть конфетой не подавился. Повернулся и вижу немую сцену: прямо передо мной стоит Ученый, закрыв лоб руками, а сквозь пальцы течет кровь. За ним лежит эта долбаная доска, а вокруг сгрудились старшие и молча на меня смотрят.
Оказывается, старшие зацепили веревку за самую вершину доски (а она метра три с половиной высотой) и стали ее ломать на рывок. А Ученый встал аккурат на линии падения и давай командовать: раз!... два!... три!... а на четыре доска-то и сломалась. А там гвоздь торчал, которым антенна была прибита. Вот этим-то гвоздем…. Схватил я Ученого на руки и бегом в санчасть. До нее почти километр, а бегун я неважнецкий был. Силой Бог не обидел, а вот на бегу задыхался. Но тогда я просто не заметил, как добежал, будто за угол зашел.
Хирург рану зашивал долго. А там, доложу я Вам, было что зашить: кожу порвало сантиметров на десять в длину! Доктор мне потом стал объяснять, что там с лобной костью, что без кости, что нужна мазь какая-то и т.д. А потом вдруг говорит, что надо Ученого дня на три здесь оставить, в санчасти.
Что тут началось! Слезы из глаз брызгами, головой раненой об стол бьется и воет в голос – Миша, не оставляй меня здееееееесь!!! Миша, возьми меня с собоооооой!!! Аааааааа!!!(а до этого – ни звука, ни слезинки). Нельзя, говорю, Толя (его Толей звали), врач запрещает тебя везти – ааааааыыыыыыы!!! За пояс меня обнял, прижался, как к родному. Что мне было делать? Написал доктору расписку, что обязуюсь по прибытию в город незамедлительно направить его в лечебное учреждение. Слезы сразу высохли, подтянул штаны и забрался в самый конец салона автобуса, чтоб уж наверняка. (Между прочим, лет через восемь, когда мы встретились с Колобком, он рассказал мне, что Ученый бросил курить, женился на иностранке и уехал в Австралию!).
Когда я прощался с пацанами возле их клуба, что-то в груди защемило. Ведь нормальные все парни (кроме Медяшки и Бороды, последний потом из колоний не вылезал). Их только надо вытащить из окружающего болота – семейного пьяного угара и говна. Но теперь они снова туда нырнут, и кто его знает, что с ними дальше будет. А прошедшее лето было для них, как там у классика, лучом света в темном царстве.