Денис замолчал, но что-то подсказывало мне: это ещё не конец. Об этом говорило все: его напряженная поза, то, как задумчиво и отрешенно от перебирал пальцами в моих волосах, даже его взгляд… который я не видела. Но знала.
— Что было потом? — спросила я и только сейчас сообразила, что уже не лежу на песке, а сижу рядом с Денисом, обнимая колени руками. Подростки на другом берегу озера продолжали развлекаться. Возможно, в их компании был такой же симпатичный парень, каким был Денис, может быть, там была безнадежно влюбленная в него девушка, какой была Аня. Может быть… наверное, такие парень и девушка есть в девяносто случаев из ста. Но сейчас это не имело значения, потому что им — ребятам на другом берегу озера — были хорошо и весело.
Но… всем ли?
— Что было потом? — повторил Денис задумчивым тоном двоечника, который не знает ответа на вопрос и тянет время.
— Ну, да.
— Потом было очень много всего.
Ответ — супер. И ведь не возразишь.
— Меня такой ответ не устраивает, — возразила я, прекрасно понимая всю бесполезность этой фразы. Если он устраивал Дениса, то мои слова уже не имели особого значения.
Денис молчал. Мне показалось, он просто не услышал меня, погруженный в свои мысли.
— Почему ты думаешь, что Аня умерла? — спросил он наконец.
— Я… мне просто так… показалось. Мне показалось, ты это имел в виду.
— Ты врешь, Дина.
— Я…
Не могла же я ему рассказать, что мне померещилась в зеркале его мертвая подружка. Или могла? Денису я могла рассказать обо всем. Но не сейчас.
— Почему ты всегда врешь? — его голос звучал непривычно тихо, балансируя на грани шепота.
— Я не… — голос сорвался. Я не понимала, что со мной происходит, было очень страшно и хорошо одновременно. Состояние «на грани», так я это обозначила для себя.
— На этом же история не закончилась, да? — прошептала я.
— Не закончилась.
— Как со всем этим связана железная дорога? Почему…
Я не договорила. Денис склонился надо мной и поцеловал. Я хотела обнять его, но Денис мягко отстранился от меня и прошептал.
— Нет, не надо. Не трогай меня, иначе… я не сдержусь, — последнюю фразу он произнес так тихо, что едва разобрала слова. Стало страшно и приятно одновременно.
Он опустился рядом со мной на холодный песок. Какое-то время мы оба молчали. Я злилась на Дениса, не понимая, зачем он поцеловал меня, если ему это причиняет такие… неудобства. Не понимая, почему он так странно ведет себя со мной. Не понимая вообще ничего.
— Аня отстала от тебя?
— Нет. Не сказал бы.
Домой мы возвращались в тишине. Мне пришло в голову (и эта мысль была правильной), что Денис не смог отпустить произошедшее (или происходящее) здесь много лет назад. Ему было тяжело, плохо… одиноко. Могло ли оказаться так, что его стремление помочь мне было на самом деле попыткой искупить свою собственную вину за какие-то поступки? Вполне.
Возможно, я ошибалась, но как он собирался помочь мне, если не мог помочь даже самому себе?
Денис остановил машину у какого-то дома.
Было темно, поэтому я не смогла разглядеть детали. Дом находился в глубине двора, спрятанный от посторонних глаз буйно растущими деревьями. Мне показалось, что это была черемуха. Вообще, в этой деревне черемуха росла практически в каждом дворе. Мне показалось, что в этом доме уже давно никто не живет. Я была почти уверена в этом. Может быть, у заброшенных домов есть какая-та своя аура, которую некоторые люди могут… ну, не увидеть, конечно, но… почувствовать? Или… ощутить? Тоже не совсем удачное слово, но смысл оно выразило. Это был не единственный заброшенный дом в деревне, но Денис привез меня именно сюда. Почему? Он заглушил двигатель и закурил в открытое окно. В наступившей тишине стало слышно пение ночных птиц и стрекот насекомых. С той стороны, откуда мы только что приехали, дружно квакали лягушки.
— Когда-то в этом доме жила пожилая женщина. Она очень редко выходила из дома. Очень, — повторил Денис и как-то особенно задумчиво сделал затяжку. Я смотрела на его пальцы, между которых была зажата сигарета, и думала о пятнадцатилетнем (или четырнадцатилетнем?) подростке… симпатичном подростке, который, как оказалось, был совсем не тем, кем я его себе представляла.
шестнадцать… ему было шестнадцать
— У этой старухи… — он усмехнулся и бросил на меня быстрый взгляд, — грубо, да, но так мы ее называли.
— Не грубо.
Он снова усмехнулся.
— У неё был парализованный муж, которого мы никогда не видела. Она ухаживала за ним. Ухаживала за ним… — задумчиво повторил он, — было лето. Было очень жарко. В тот день мы с друзьями проходили мимо её дома, и кто-то из девочек обратил внимание на запах. Неприятный. До тошноты, — на лице Дениса отразились какие-то эмоции, но я не могла понять, что это было. Не отвращение, нет. Он поморщился с таким видом, как будто не хотел принимать случившееся.
— Это был запах разложения, Дина. Как если бы где-то здесь лежал труп собаки. Или кошки.
Или человека, — подумала я.
— Потом этот запах почувствовали все. Мы рассказали взрослым.
— Кто-то живет здесь сейчас? — спросила я.
— Кто-то здесь не живет, — ответил Денис, сделав ударение на слове «кто-то», как будто хотел подчеркнуть, что здесь живет не кто-то, а что-то.
— Что обнаружили взрослые? — спросила я.
— Оказалось, она уже давно ждала смерти мужа. Готовилась к этому. Купила гроб, — он вздохнул, — и положила его в этот гроб, когда он умер. Её нашли лежащей у этого гроба. Кажется, сердечный приступ. С момента их смерти прошло несколько дней, а, как я уже говорил, было очень жарко.
— Хорошо. А зачем ты мне об этом рассказал?
— Не надо было?
— Что с тобой происходит?
Он молчал. Я начала догадываться, о чем хотел сказать мне Денис.
— Ты снова будешь говорить о равнодушии, да? — спросила я, — всем было плевать? Её обнаружили лишь спустя несколько дней, так? А могли бы сделать это и раньше. Возможно, могли бы спасти?
Он молчал.
— Она уже давно была мертва, судя по тому, что ты рассказал. Задолго до сердечного приступа. Или что там с ней случилось.
Он продолжал молчать.
— Денис, ты не сможешь помочь всем. Смирись.
Он со злостью посмотрел на меня.
— Если бы кто-то не написал мне про твою зависимость, я бы никогда не узнал об этом. Я уговорил отца забрать тебя у матери, а потом оказалось, что из-за меня ты подсела на эту…
— Ты тут не при чем, — перебила я, — и ты сам это прекрасно понимаешь.
— …а я ничего не заметил, — закончил он.
Что я могла на это ответить? Человек упорно отказывался слышать меня. Я не понимала это болезненное стремление Дениса постоянно обвинять себя в чем-то. Я вообще его не понимала.
— Поехали домой, — негромко сказал он, — завтра рано вставать… уже даже не завтра. Сегодня.
(продолжение👇)