Что бы кто ни говорил, а репутация в обществе важна. Без нее жизнь очень усложняется, каждому нужны друзья, партнеры, да иногда и просто собеседники.
Между тем заметим, что пиратство было одним из наиболее распространенных занятий в Европе Позднего Средневековья.
Может быть не такое уж и бесславное это было дело?
Отношение к пиратству было неоднозначное. С одной стороны, морской разбой – дело плохое и недостойное уважения. А с другой, как же благородные разбойники или «доброе имя» пирата?
16 век – век нестабильности во взглядах, век идеологического перелома. Происходило колоссально много новых событий, за которыми просто было не угнаться, одно наслаивалось на другое, как гигантский сэндвич. Средневековые представления о мире и традиционная мораль столкнулись с новыми научными, географическими и этнографическими открытиями, что само по себе не малый стресс для общества, да еще на фоне религиозного противостояния и распрей между знатными европейскими домами, колонизации и «золотой лихорадки» …
Именно в этот период появился новый «человек чести» и возникло такое явление, как колониальное пиратство. Все знаменитые пираты, пользовавшиеся уважением своих современников, были ни кем иным, как каперами (корсарами), действующими по праву войны, и грабящие торговые суда неприятеля с разрешения правительства, коему отходила весьма солидная доля награбленного.
Храбрые рыцари, невероятно популярные в прошлом веке, уступали пальму первенства, и прекрасные дамы лишались чувств от рассказов о «благородных разбойниках». Сами же рыцари в художественных произведениях того времени тоже изменились. Они больше стали похожи на «народных героев» (или «благородных разбойников»). Сражения с чудовищами ради прекрасной дамы ушли на второй план, а первейший долг рыцаря был в спасении королевства. Некоторые известные писатели тогда непосредственно общались с пиратами и поддерживали с ними дружеские отношения.
Благородные нотки пиратству придавало и то, что многие капитаны были дворянами по происхождению и вхожи в высшее общество, соблюдали его устои и придерживались достойного поведения. За это их уважали не только соотечественники.
Одна из известнейших личностей 16 века, богатый и преуспевающий англичанин Фрэнсис Дрейк, за пиратские дела был посвящен в рыцари и слыл как в английском обществе, так и среди иностранцев благородным и достойнейшим человеком, служащим на благо своей королеве и стране. Кстати, его рыцарство было политическим ходом – недвусмысленным ответом Англии на требование Испании выдать разбойника Дрейка.
Его соотечественник и в какой-то степени приемник Уолтер Рели, ненавидел лютой ненавистью всю испанскую нацию во главе с ее королем, но при этом уважал испанца Беррео. И не только за его человеческие качества, щедрость и справедливость, но и за его верную службу испанскому королю.
Да и честь была в чести. Слово «честь» имело даже какое магическое действие. Вероятно, можно было совершать любые поступки, даже вовсе не благородные, если этого требовала честь, ставшая аналогом мести.
Восстанавливал свою честь, мстя испанцам за нанесенное оскорбление голландец Виллем Ла Марк и Дрейк. Для последнего это была личная война. Во второй половине 16 века Англия начала понемногу заниматься морской торговлей с Испанией. Безусловно торговлей грязной, поставкой африканских рабов. Но все же это была официальная и обговоренная торговля. За рабов Англия получала в испанской Вест-Индии сахар, табак, хлопок и ром. В один прекрасный день Испания запретила англичанам торговлю с Вест-Индией. Это произошло настолько неожиданно, что застало врасплох уже прибывшие туда торговые суда. Одним из них, он назывался «Юдифь», командовал молодой Фрэнсис Дрейк. Англичане как могли сопротивлялись конфискации кораблей, но проиграли. Большая часть англичан попала в плен, где подверглась крайне жестокому обращению. Дрейку чудом удалось сбежать в компании работорговца Хаукинса. После этого он дал клятву, что не успокоится, пока не расплатится с испанцами сполна.
Не гнушался пиратскими делами, ради чести (и мести) Рупрехт Пфальцский, он же герцог Камберлендский. Причем в разное время он «позабавился» и каперством, весьма досаждая английским купцам в Средиземном море, и послужил английскому флоту в ходе морских войн с Нидерландами.
Поддержкой (также движимой местью) позднесредневекового пиратства служили узаконенные репрессалии. Они давали право грабить провинившихся на установленную сумму, покрывающую понесенные из-за них убытки.
Короче, морской разбой воспринимался как восстановление справедливости, а пираты как честные и доблестные рыцари, лишенные какой-либо лжи и коварства.
Ложь в те времена была пороком, никак не сочетавшимся с благородством и добрым именем человека. На море даже был обычай наказывать вруна грязной и тяжелой работой. Но обманывать противника не считалось непристойным. Это уже была не ложь, а хитрость умного человека. Например, хитростью прославился предводитель колонии флибустьеров с Тортуги, Бертран Д’Ожерон де Ла Буэр. Он, попав в плен к испанцам, прикинулся дурачком и таким образом избежал заключения.
Получается, что у общества эпохи Позднего Средневековья было двоякое представление о пиратстве. С одной стороны, пираты оставались пиратами – морскими разбойниками. И государство официально всячески открещивалось от сотрудничества с ними.
Но, с другой стороны, если пират занимал правильную позицию, то доблесть и честь делали его объектом поклонения, превращая «морского разбойника» в благородного авантюриста. Его репутация была, если уж не чиста, то вполне достойна того, чтобы свободно вращаться в свете и быть вхожим в знатные дома. А сам пират мог сделать весьма неплохую карьеру, примером чему может служить тот же Фрэнсис Дрейк.
Если понравилась статья, ставьте лайк, подписывайтесь на канал и оставляйте комментарии.