Я сейчас не хочу призывать заниматься глубоким анализом того судебного акта, о котором напишу. Именно в силу этого самый судебный акт целиком я приводить и переводить на русский язык здесь не буду. В конечном счёте этот судебный акт мог быть или был обжалован и обсуждён в судебном заседании. Тут лучше обратить внимание на некоторые нюансы, которые связаны с этим судебным актом, попытаться задать себе некоторые вопросы и ответить на них.
Ответы могут оказаться совершенно неожиданными при полной рутинности обсуждаемого предмета.
В некотором царстве, в некотором государстве, «de cuyo nombre no quiero acordarme», существует процессуальное правило, согласно которому все акты центральных органов исполнительной власти: центральной избирательной комиссии, центрального налогового органа, кабинета министров и так далее, должны рассматриваться судьями только коллегиально. Относительно актов иных органов, которые не являются центральными, допустимо рассмотрение споров о них судьёй единолично. Кроме того, в процессуальных правилах этого царства-государства есть правило о том, что апелляционное производство ведётся только и исключительно в определённых границах, которые составлены из пересечения доводов апелляционной жалобы и материалов самого дела: в законодательстве сказано, что суд находится в пределах доводов апелляционной жалобы и материалов дела.
Иными словами:
· апелляционная инстанция не имеет права ни рассматривать вопросы, которые не поднимались в апелляционной жалобе,
· ни выходить за пределы материалов дела.
В отношении последнего есть небольшое исключение, но оно связано с тем, что те или иные доказательства не попали в материалы дела в связи с пороком воли стороны, которая желает их там видеть:
· или не были и не могли быть ей известны,
· или были и она заявляла соответствующее ходатайство о приобщении этих материалов, но суд отказал ей в таком приобщении.
Суд первой инстанции вынес решение, которое не устроило ответчика, последний подал апелляционную жалобу. Доводы апелляционной жалобы повторяли возражения ответчика на исковое заявление и состояли только в ссылке на то, что суд первой инстанции нарушил нормы материального, но не процессуального (NB) права. Просьба апеллянта состояла в том, чтобы решение первой инстанции отменить, вынести новое решение, которым полностью отказать истцу в иске.
Теперь имеет смысл посмотреть судебный акт с последней страницы.
Из резолютивной части апелляционного судебного акта видно, что апелляционная жалоба удовлетворена частично. Решение суда первой инстанции отменено, а дело… направлено на новое рассмотрение в тот же суд же первой инстанции.
Оговорюсь сразу: такое в апелляции в том царстве-государстве возможно только в том случае, если дело рассмотрено не тем составом суда, который предписывается законом.
То есть применено процессуальное, а не материальное основание!
Собственно, если поднять глаза чуть выше по листу от резолютивной части, то можно увидеть, что именно это и послужило основанием для отмены судебного акта суда первой инстанции. В мотивировочной части, весьма короткой, указано, что иски на решения центральной избирательной комиссии, центрального органа налоговой администрации, кабинета министров и так далее, должны производиться только коллегией состоящей не менее, чем из трёх судей, в то время как рассмотрено дело было единоличным судьёй. Таким образом, резолютивная часть, как можно констатировать, соответствует мотивировочной.
Да, конечно же, мотивировочной части она полностью соответствует, тем более, что и та и другая части апелляционного судебного акта размещены на одной и той же страничке.
Уверен, что сейчас ждут от меня некоего «но» или «однако».
И правильно ждут! Потому что если посмотреть на первую страничку того же судебного акта, во вводную (чуть было не написал «вступительную», чем сразу же и указал на сие царство-государство! ☺) и в описательные части, то появляется ощущение, что перед вами не один цельный акт, а два куска разных судебных актов и притом из совершенно разных дел.
Дело в том, что, как это видно из вводной и описательной частей, там указано, что речь идёт о деле по иску к региональному органу, а вовсе не к центральному. Собственно, это видно ещё и потому, что дело рассматривалось, как это положено, в регионе, а не в столице по месту нахождения ответчика, если бы им оказался центральный орган исполнительной власти, а это обстоятельство, обстоятельство региональной подсудности, не было судом апелляционной инстанции расценено как нарушение закона, так как этот самый апелляционный суд направил дел на новое рассмотрение именно в тот же суд, в котором оно и было рассмотрено ранее. Правда, ни в мотивировочной, ни в резолютивной части этот самый суд назван не был, на него было только указание: «в тот же».
Ясно, что если только мы всё-таки рассматриваем один, а не два судебных акта, то из него самого прямо видно, что он никак не основан на законе.
Мало того: он не просто не основан на законе, так как закон не устанавливает особенный состав суда для рассмотрения исков против действий регионального органа власти, он ещё и прямо противоречит ему, поскольку апеллянт вообще не ссылался на такое обстоятельство. А рассмотрение дела тем судом и тем судьёй, которому подсудно конкретное дело, есть прежде всего субъективное право. Субъективное же право не может быть осуществлено судом помимо прямого желания на то стороны. А сторона такого желания не высказывала. Стало быть апелляционная инстанция при этом не просто неверно применила закон, не просто вынесла незаконный судебный акт, но и нарушила закон, выйдя за пределы своей компетенции — за пределы доводов апелляционной жалобы.
Если иметь в виду, что дело это рассматривалось около 15 лет (я не шучу!), а сам судебный акт апелляционного суда состоит только из трёх страничек, то удивление несколько нарастает. Понятно, что тут суд никак не мог забыть ни предмет, ни основания иска, ни субъектный состав, пока писал судебный акт, располагающийся только на трёх страницах. Точно так же невозможно и допустить то, что суд не обратил внимание на субъектный состав самого спора. Во всяком сслучае тут уже нужно делать какие-то предположения. А вот какие? ведь очевидно даже без всякого изучения материалов по делу, что сам судебный акт апелляционной инстанции, если только, подчеркну, речь, конечно, идёт не о кусках двух разных судебных актов, а об одном судебном акте, совершенно неверен: в нём мотивы никак не соотносятся ни с вводной, ни с описательной частями.
Вообще-то предположения, которые должны быть сделаны, в соответствии с законодательством такие:
- суд действовал и разумно и добросовестно
- суд не совершал преступления.
Ясно, что вынесение незаконного судебного акта несовместимо с первым предположением или со вторым. Собственно, всякая критика любого судебного акта, в том числе и в жалобах, состоит в опровержении по крайней мере одного из указанных выше предположений. Не менее того ясно, что если суд действовал неразумно, то преступления он не совершал, так как преступление вынесения заведомо неправосудного судебного акта должно включать в себя такой элемент состава преступления как прямой умысел, следовательно — разумные, хотя и недобросовестные, действия.
Когда я разговаривал со многими юристами того царства-государства, то после прочтения ими такого судебного акта я слышал практически одно и то же: «Да что Вы! Ясно, что по этому делу апелляционная инстанция просто перепихнула спор в кассационку. Дала кассационный повод. Это случается тут часто…» Юристы, которые говорили это мне, говорили это мне со снисходительной улыбкой, совершенно спокойно, даже с некоторым сочувствием к суду. Мол, ничего нет страшного! Выглядело это именно так.
Но так ли это есть на самом деле?
То, что рассматриваемый судебный акт, — подчеркну ещё раз! — неверен, ясно вполне по изложенным выше причинам. Но последнее означает, что опровергается презумпция добросовестности и разумности действий судей. Поскольку в деле нет особого мнения, то надо считать, что все судьи из этой коллегии думают и понимают так, как это изложено в судебном акте. Без всяких исключений и изъятий. Если же действие не было разумным и добросовестным, то чисто логически это значит:
- или это деяние было неразумным, но добросовестным,
- или это деяние было разумным, но недобросовестным,
- или это деяние было и неразумным и недобросовестным.
Если имеет место неразумность действий судей, то тогда нельзя говорить о преступлении, как это уже отмечено выше. Однако, посмотрите, о чём, собственно говорят, и как именно это понимают юристы:
они, скорее, склонны считать судей апелляционного суда. составивших такой судебный акт, недобросовестными, нежели неразумными.
Не так ли?
А если это и в самом деле так, то тогда надо ставить вопрос и об опровержении второй презумпции. Ага, ага! именно, именно предположить то, что судьи вынесли заведомо для них неправосудный судебный акт с той целью, чтобы дело оказалось в кассационной инстанции. И тут уже удивительна та лёгкость, с которой об этом было сказано. И та снисходительность, с которой это было произнесено. Ведь если только я говорю, что судья просто сошёл с ума, или на него нашло некое помрачение, то при этом я вовсе не называю его преступником, но если только я скажу, что он действовал при вынесении незаконного акта вполне отдавая себе отчёт в том, что он делает, даже и отдавая себе отчёт в том, что дело будет направлено в кассационную инстанцию, то тем самым я утверждаю, что судья совершил преступление.
Кстати, это как раз та самая причина, по которой я скорее поиздеваюсь над недоумием судьи, чем скажу, что он творит непотребство сознательно.
Ну, в том царстве-государстве считаться, конечно, может всё, что угодно законодателю. Но дело всё в том, что в деле оказался субъект, гражданство которого — Российская Федерация. В последней, всякое преступление, совершённое против прав гражданина России подлежит защите Россией в том числе и в порядке уголовного преследования, где бы событие ни произошло (с гражданами США — точно такая же картина). И вот тут уже всё становится совсем не так весело, ведь ни один из этих судей из царства-государства, который подписался под судебным актом, на территории России не будет иметь никакого иммунитета, а если и впрямь вполне посторонние и нейтральные юристы, вовсе не склонные к кровожадности, вот так, в порядке снисходительного отношения, могут допустить, что судьи просто «сняли с себя ответственность, дав кассационный повод», то у Следственного комитета РФ и подавно есть повод усмотреть в подобном судебном акте (даже и без рассмотрения материалов самого дела!) признаки состава уголовного преступления.
А что? согласитесь, вполне неожиданный поворот.