Чем дальше от нас годы жизни Владимира Высоцкого, тем больше появляется подробностей в воспоминаниях коллег, знакомых, друзей и родственников. Мне это кажется удивительным, хотя психологи, должно быть, легко найдут этому объяснение. Чем больше информации, тем легче чужие воспоминания встраиваются в свои, иногда помимо осознанного желания. Тем интереснее и достовернее мне кажутся воспоминания и отзывы людей, опубликованные в восьмидесятые годы. Хотя, конечно, и тогда могло быть много неправды или приукрашивания действительности, но всё же...
Вот немало самых противоречивых отзывов читала об опубликованных В.К. Перевозчиковым воспоминаниях в сборниках "Живая жизнь". Даже некоторые собеседники от своих слов открещиваются - переврал-де, мы не это имели в виду... Другие возмущаются - мы ему как другу, не под запись, не для публичности, а он... А что - он? Показал, что Высоцкий - живой человек, не лакированный идол, со своими недостатками и достоинствами? Дал обширный материал для исследователей, на который они и опирались в дальнейшем при установлении дат, мест и событий? Даже если что-то там по памяти люди воспроизводили не совсем так, как оно было в действительности, а так, как запомнилось, разве это плохо? М. Влади тоже в своей книге много чего напутала, и её за это не пинал только ленивый. Хотя это просто воспоминания, а не исследовательская работа. И, насколько я знаю, ни один исследователь к ней за уточнениями не обращался.
Воспоминания… Повторим, что каждый, кто знал Высоцкого, имеет право на голос… А время идет и люди уходят. С их смертью уходит навсегда та часть жизни ВВ., которой они были свидетелями, о которой знали только они.
И конечно, воспоминания – это не место сводить счеты или выяснять отношения… А вот анализировать, спорить, не соглашаться – это право потомков. И еще одно: ведь жизнь всегда всерьез, и за слова, сказанные за другого, придуманные за него, – тоже придется отвечать. И как верить длинным монологам Высоцкого, которые воспроизводятся спустя десять-пятнадцать лет после его смерти. А ведь этим грешат многие «вспоминатели». (Перевозчиков В.К. Неизвестный Высоцкий)
Предлагаю сегодня просто прочесть на выбор два-три воспоминания людей, действительно близко знавших Высоцкого. Из тех времен, когда интервью давали люди, способные рассказать, как жил, каким другом был, как творил Высоцкий, а не с кем и сколько пил, потому что рассказать больше нечего, а приобщиться хочется.
Мой выбор сегодня - Артур Макаров (1988):
"То есть я имею в виду вот что: был период сразу после смерти Володи… Смерть его объединила людей самых разных. Сначала казалось, что образовалось совсем такое же, как прежде, только новое братство — когда все свято горели желанием что-то сделать для увековечения его памяти, когда все стали собирать его записи. Как и многое в жизни, это оказалось иллюзорным. Но все же многое удалось сделать — удалось собрать довольно полную фонотеку, собрать и сохранить его литературный архив, фотоархив. Но и в этой довольно полной фонотеке нет «золотой пленки». Володя в короткий срок успел сделать то, что другие делали годами и десятилетиями, а теперь говорят: «Ах как несчастливо сложилась его судьба!» Почему же несчастливо? Когда говорят, что у Володи была трудная, несчастливая биография — тошно слушать. Жизнь у него была трудная, но ведь это входит в «условия игры». Потому что жизнь — это вообще не самый лучезарный процесс. Жизнь у него была нормальная, а в последние годы — невероятно счастливая. Он очень многое успел сделать, он был безмерно любим народом. Все эти разговоры: «Ах, мешали, ах, не давали!»— пустопорожние. Ну мешали, ну не давали — но это же в порядке вещей для истинного поэта.
Сейчас идут разговоры о том, что в наше время Высоцкий был бы другим — получал бы звания и премии… Да, официальное признание — почести и награды меняют и даже ломают людей. Но с Володей этого бы не произошло, потому что он был поэтом истинным… И я уверен, что у него наверняка появились бы смешные песни про очереди за водкой, злые песни о тех, кто так быстро «перестроился», о дамочках-патронессах на разных уровнях. Ведь множество людей, которые когда-то, как пресс, давили все живое, теперь — активные сторонники перестройки… Я убежден, что Высоцкий — будь он жив — Государственной премии не получил бы. Художник устроен таким образом, что в самом идеальном обществе он будет чувствовать себя в какой-то степени изгоем. Воистину, дай ему линованную бумагу, он будет писать на ней поперек.
Володя очень много работал. Очень много. Были у него потрясающие устные рассказы, которые, к сожалению, все теперь потеряны. Все это сочинялось и для себя, к каким-то годовщинам, и все это было невероятно интересно. Может быть, на «золотой пленке» частично что-то из них записано. Есть много автографов Володи на билетах, на наклейках от бутылок, на сигаретных пачках — это строчки стихов, какие-то заметки, иногда отдельные слова.
Счастливой была судьба Володи еще и потому, что он был при жизни признан всей страной. Если бы он захотел, он бы мог совершить революцию (небольшую, в городском масштабе или в республиканском), за ним наверняка пошли бы люди — из-за власти его обаяния и таланта. И в любви он был счастливым. Влюбившись, по сути дела почти в детстве, во французскую актрису (даже помню, как это было, — все мы были тогда влюблены в «колдунью»), он впоследствии стал ее мужем. Это сыграло колоссальную роль в его жизни. Я глубоко убежден, что если бы не Марина, он прожил бы намного меньше и намного меньше успел бы сделать. А эти заграничные периоды, скажем Акапулько, Туамоту, были периодами очень интенсивного творчества.
Он там очень много работал. Сохранилось много стихов, написанных на бланках зарубежных отелей. Ему там очень хорошо работалось, потому что очень хотелось скорее вернуться и проверить все это на людях…
<...> И все-таки я еще раз могу сказать то, что я уже раньше сказал, когда мы вернулись с кладбища. Он был необычайно счастливый человек. Счастливый потому, что наш несколько прямолинейный девиз: «Жизнь имеет цену только тогда, когда живешь и ничего не боишься» — он очень близко принял к сердцу.
Потому что Володя, если не всегда мог сделать то, что хотел, никогда не делал того, что не хотел. Никогда! Потому что, понимаете, всякая уступка, вроде бы вызванная жизненными обстоятельствами, то есть вполне как бы оправданная, приводит к совершенно неожиданным необратимым последствиям.
Знаете, ведь всех можно обмануть, кроме себя. Искусство, Добро, Зло — для этого надо самому быть непогрешимым. Иначе — это ложь, а ложь, как известно, ест душу как ржа железо. Так вот в этом смысле Володя был счастливый человек, он не лгал.
...Почему я отказываюсь от всякого рода встреч, воспоминаний? Не потому, что считаю кощунственными публичные выступления о друге. Я даже считаю, что на этом можно зарабатывать деньги. Всякий труд по идее должен быть оплачен, ничего зазорного тут нет. Но дело в том, что когда прощаешься с близким человеком, то ведь, по сути дела, прощаешься и со своей жизнью, с большей и, как правило, лучшей ее частью. Когда приходится рассказывать о Володе, то приходится рассказывать и о своей жизни тоже. И невольно бередишь то, чего не надо бы касаться, то, что надо оставить для себя. Поверьте, это не так просто.
Чаще всего я вспоминаю историю одного вечера… Это было летом, мы тогда жили у Акимова. Поздно вечером собралась вся наша компания. Сбросились— как всегда, денег было мало и, как всегда, все были голодные. Было уже поздно, Свидерского и Высоцкого послали в ресторан ВТО. Я им кричу вдогонку: «Ребята, ну хоть что-нибудь поесть. Хоть немножечко!..»
Свидерский с бутылками вернулся быстро, приехал на такси, за что и получил выволочку — нечего деньги зря тратить… Высоцкого нет. Сидим ждем — уже начинаем злиться… Окно открыто, поздно — на улице ни одного прохожего… И вдруг слышим шаги. Я выглянул в окно — по пустому Садовому кольцу идет Володя Высоцкий. А в руке, которую держит на уровне плеча, несет что-то завернутое в белую салфетку. Заходит в комнату и ставит на стол металлическую сковороду-тарелку, в которой подают вторые блюда. «Арчик, это персонально тебе!» Бефстроганов с картошкой! Этого я забыть не могу: ночь, пустая улица, а он идет один, несет в поднятой руке другу поесть..."
Ну, а что для других, что для многих?
Что для лучших друзей?
А для них — земляные дороги
Души моей! (1970, 23 марта)
Живая жизнь: штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга первая / интервью и литературная запись Валерия Перевозчикова. - М.: Московский рабочий, 1988. - 317 с.
Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга третья / интервью и литературная запись Валерий Перевозчиков (1992)
Спасибо, что прочитали. Если вам понравилась статья, познакомьтесь с другими материалами канала: Каталог статей "Стихии Высоцкого" . Лайки, подписка и комментарии тоже лишними не будут. Дзен требует активности подписчиков.