Стокгольмский синдром это парадокс в поведении жертвы похищения или насилия, при котором возникает симпатия к своему мучителю и попытки оправдать нападавшего. Высокий уровень эмпатии и сочувствия выливается в неадекватные на первый взгляд поступки, например желание оградить агрессора от ответственности и спасти от неминуемого наказания.
Изначально термин использовали только в ситуациях похищения и взятия заложников, но позже он распространился на абьюзерские отношения, случаи с применением эмоционального и физического насилия, а также иные события связанные с наличием потерпевшего и виновника страданий.
Психиатрия быстро открестилась от диагноза и стокгольмский синдром до сих пор не входит ни в одну версию диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам. Причина банальна - невозможность проведения качественного исследования. Воссоздать условия возникновения симпатии к мучителю практически нереально. Поэтому с данной проблемой работают исключительно психологи, которых интересуют не только причины, но и последствия "странного" поведения индивида.
Как появился термин "Стокгольмский синдром"?
События развернулись в Швеции 23 августа 1973 года. В этот злополучный день некий Ян-Эрик Олссон задумал ограбление банка. Мирный и спокойный Стокгольм не был готов к такому дерзкому преступлению и в результате грабитель, захвативший четырёх сотрудников учреждения (три девушки и один мужчина), удерживал заложников более шести суток. Всё это время он вёл себя жестоко и нагло, угрожал расправой и сообщал о намерении убить всех пленных, в случае невыполнения его требований.
Среди прочего Ян-Эрик Олссон вымогал 2 миллиона долларов наличными и автомобиль с возможностью беспрепятственно покинуть страну. Шесть суток велись переговоры, пока полиция Швеции готовила штурм, который состоялся 28 августа. В результате успешной операции все пленники были освобождены, а сам Ян Олссон вместе с напарником сдались правоохранителям. Граждане выдохнули с облегчением, весь мир радовался за каждого из четырёх заложников. Они живы и практически не пострадали.
Но уже спустя несколько дней выяснились удивительные детали. Все жертвы стали заявлять о понимании в отношении своих мучителей. Они не сделали нам ничего плохого, всё обошлось и несмотря на нарушение законодательства наказывать грабителей не стоит. Никто не согласился давать показания против Яна Олссона и его напарника, а затем все четверо собрали значительную сумму для найма хороших адвокатов, которые защищали агрессоров в суде.
Удивлённые судьи тем не менее вынесли свой вердикт и отправили Яна Олссона за решетку на долгих 10 лет. Две из трёх заложниц регулярно навещали его в тюрьме, множество поклонниц писали письма и также приезжали на свидания, а одна после освобождения своего кумира вышла за него замуж.
Впрочем свернуть с преступной тропы Яну это не помогло. Неоднократно совершая различные махинации и грабежи он проживает счастливую жизнь, имея 4 бывших жён и 9 детей. На момент написания статьи Олссон находится в Швеции и, как утверждает сам, частенько видится со своими заложницами, пленёнными в 1973 году.
Причины стокгольмского синдрома
Невозможность проведения исследований затрудняет написание научных трудов по этой теме. Психологи вынуждены работать с имеющимися пациентами, то есть теми, кто не просто пережил насилие, но и испытал симпатию к своему мучителю. Таких довольно мало, например по заявлению ФБР всего около 8% жертв сталкиваются с подобными психическими парадоксами. Но всё же материала набралось достаточно.
Я как ты, я часть тебя
Любое насилие сопряжено с ощущением беспомощности и чувством страха. Не имея возможности повлиять на ход событий психика ищет любые способы выживания. Исходя из этой теории первое, что пришло в голову психологам в 1973 году, это научные работы Анны Фрейд, которая очень хорошо описала процесс идентификации с агрессором.
Раз уж никаких ресурсов для защиты нет, то вариантов развития событий всего два. Первый - продолжать активное сопротивление и, вероятнее всего, погибнуть. Второй - стать частью преступного замысла, убедить агрессора в том, что вы такой же как он. Ворон ворону глаз не выклюет. Своих бандиты не трогают.
Проблема лишь в том, что чем сильнее переживания, тем глубже любой психический процесс уходит в подсознание. В результате жертва применяет эффективный инструмент выживания не только в момент опасности, но и продолжает следовать заданному курсу намного позже.
Это объяснение показалось многим вполне разумным, так как Швеция цивилизованная страна с низким уровнем преступности и произошедшее 23 августа 1973 года в Стокгольме выбивалось из привычного уклада жизни настолько, что запросто могло оказаться настоящим шоком.
Идентификация с агрессором чаще всего приводит к стокгольмскому синдрому именно там, где насилие не является привычным. Очень сильные эмоции прямо пропорциональны силе защитных механизмов и даже спустя длительное время психика продолжает обороняться. А для этого необходимо всеми возможными способами показать агрессору, что вы заодно, вы похожи и находитесь на одной стороне.
Так жертвы не только отказывались давать показания, но и продолжали спасать своего мучителя, нанимая ему адвокатов. По прошествию лет они испытывали желание видеться и поддерживать связь, что преступник никогда не решился применить к ним насилие. Ведь мы одна команда!
В романтических отношениях концепция не меняется. Девушка, оказавшаяся в лапах абьюзера, наглядно видит на что способен её партнер. Она видит его агрессию, жестокость и склонность к издевательствам, а заодно у неё создаётся ощущение бесстрашия тирана. Слабая правоохранительная система, не имеющая ни малейших рычагов воздействия на абьюзера до момента совершения им убийства или другого тяжкого преступления, лишь усиливая процесс идентификации с агрессором.
Не удивляйтесь, если ваша знакомая, которую держит в страхе её сожитель, активно в него вкладывается. Заботится, готовит еду, даёт денег, ублажает в постели, помогает решать проблемы, не соглашается заявлять в полицию и свидетельствовать в суде, даже если является свидетелем неправомерных действий. Её задача проста - быть с тираном на одной стороне, доказать ему, что они единое целое и не враги друг другу. Они компаньоны!
Быть на стороне сильных
Ещё одно объяснение появилось чуть позже. Человек эволюционно заточен на выживание в толпе, то есть всегда делает ставку на группу, частью которой является. В одиночку существовать невозможно, мы социальные животные. Поэтому изгнание психикой воспринимается как приближение верной смерти, отсюда такое сильное влияние страха отвержения. Вылететь из отношений или попасть в немилость господина очень и очень страшно.
В тех регионах планеты, где защита прав человека обеспечена законом и правоохранительной системой с честными судами и непредвзятыми чиновниками, люди более самодостаточны и развиваются исходя из собственных приоритетных потребностей. Во всех остальных государствах наблюдается сильный рост конформизма.
Почему это происходит и как связано со Стокгольмским синдромом? Да всё очень просто - индивид ищет сильную группу и стремится стать её частью, чтобы повысить свои шансы на выживание. Диктатор может вообще никому не нравиться, но пока ему подчинена армия и весь силовой блок, слабые люди продолжат ему поклонятся, просто чтобы не стать жертвой репрессий. И так будет до тех пор, пока кто-то не докажет, что имеет все необходимые ресурсы для подавления тирана.
В банке города Стокгольм события разворачивались не так гладко, как может показаться на первый взгляд. Да, заложники в итоге не пострадали, но они свыше шести суток наблюдали полную беспомощность правоохранительной системы перед двумя грабителями. Почти неделю!
Жертва абьюзера нередко попадает в так называемую выученную беспомощность. Она пыталась усмирить партнера самостоятельно, прибегала к угрозам, просила помочь знакомых и друзей. На тирана влияли родственники, были написаны заявления в полицию. Но результата ноль. Участковый разводит руками, сотрудница на телефоне заявляет что-то из серии "если убьёт, звоните, а сейчас мы ничего не можем предпринять".
Создаётся иллюзия что агрессор неуязвим. В действительности власть диктатора держится на самих конформистах и в случае потери их лояльности, трон уплывёт из под пятой точки узурпатора быстрее, чем он успеет что-то понять. Агрессивный мужчина жив только потому что никто не хочет отправляться в тюрьму из-за такого болвана.
А сам он не в клетке по причине отсутствия механизмов реагирования со стороны полиции. Нечего предъявить человеку, который не причинил тяжких телесных или не убил. Домашнее насилие во многих странах остаётся большой проблемой, которую никто не знает как решать. И порой вовсе отказываются это делать.
Грабителя в Стокгольме не убили в первый же час после нападения только потому что пытались сохранить жизни заложникам. Вели переговоры, искали варианты выхода из ситуации без крови. Готовились к урегулированию конфликта, рассматривали вариант выплаты денежных требований преступника.
Всё для того, чтобы пленные не погибли. И только на шестой день с помощью слезоточивого газа и спецназа провели кристально чистую операцию, в которой не пострадали ни жертвы, ни сам грабитель. Это позволило гуманными методами избавиться от проблемы и доставить Яна Олссона в суд.
Но психике все эти объяснения мало интересны. Прямо сейчас стоит задача выживания, а дальше ложные выводы приводят к ошибочному восприятию мира. Безопаснее всего быть на стороне сильных. Тех, на кого управы нет. Тех, кто в одиночку может держать в страхе целые районы, кварталы, города и страны.
Терроризм на это и рассчитан. Если изучить историю, то жертвами подонков становятся единицы, максимум десятки. Но один взрыв в метро с 5 пострадавшими заставит миллионы граждан жить в страхе, а государство будет вынуждено установить металлоискатели на каждом шагу, приставить полицейского к каждому углу.
Так и появляются люди, желающие вступить в ряды изуверов. Иллюзия силы приводит к ошибкам мышления и стремление оказаться в числе самой влиятельной группы оборачивается не только стокгольмским синдромом, но и тотальным одобрением действий тиранов.
Не все участники подобных формирований являются жертвами стокгольмского синдрома. Мы говорим только о тех, кто почувствовал угрозу или столкнулся с ней напрямую, а затем, не найдя защиты, посчитал разумным встать на сторону преступников, оправдать их действия.
Симпатия к своему похитителю, партнеру в абьюзерских отношениях, диктатору и другими тиранам обусловлена банальными защитными механизмами психики, которая находясь в состоянии стресса и тревоги теряет ресурсность и оказывается неспособной включать критическое мышление.
Факторы повышающие риск развития стокгольмского синдрома
Несмотря на вышеописанное стокгольмский синдром возникает далеко не у всех жертв. Как уже было сказано выше, по заявлению ФБР это происходит в 8% случаев, но в действительности многое зависит от формы насилия и контекста ситуации. Предполагается, что в романтическом союзе это случается чаще, а самый высокий процент в секстах и странах управляемых диктатурой либо военной хунтой.
Наличие эмоциональной близости
Высока вероятность развития стокгольмского синдрома в случае, когда агрессор один или группа агрессоров не меняется, при этом пленный имеет возможность разговаривать и иным образом взаимодействовать с ними.
Если с заложником общаются, учитывают его просьбы посетить туалет или попить, а также не применяют инструменты депривации (завязывание глаз, затычки в уши, глухие маски и так далее), то "обида" будет значительно меньше и по итогу, вероятнее всего, жертва назовёт обращение с ней нормальным, а значит и наказывать агрессора вроде как не за что.
Логика действий агрессора
Что мы слышим от людей в ответ на заявления о репрессиях и домашнем насилии? Чаще всего приходится сталкиваться с виктимблеймингом, то есть обвинением жертвы. Если заложник вступал в перепалку и пытался сбежать, после чего оказался убитым, то вины похитителя тут нет. Странный был этот мужик, побежал зачем-то, сам себе смерть попросил получается.
Казнённые и репрессированные вроде как делали что-то незаконное. Правильно их в тюрьму кинули и расстреляли, они против лидера высказывались. Участник секты усомнился в связи главаря с Всевышним, за это его и избили. Всё по делу, тут не поспоришь. Таким образом поступки агрессора не воспринимаются как неадекватные, им находятся логичные объяснения, а значит и отношение лояльное. Плавно переходящее в стокгольмский синдром.
Привлекательность агрессора
Оказавшись в роли жертвы человек сталкивается с критическим падением самооценки. Вот он я, весь такой прекрасный, а защитить себя не могу и вообще очутился в настоящей беде не имея никаких ресурсов для спасения.
В этот момент преступник кажется влиятельным и сильным, его образ победителя подкрепляется признанием власти в сложившихся обстоятельствах. Расхождение внешней и внутренней самооценок приводит к самоунижению и это становится идеальным плацдармом для возникновения привязанности.
Внешняя привлекательность тирана в сочетании с зависимостью жертвы превращается в коктейль под названием стокгольмский синдром. Явление не слишком частое, но и далеко не редкое. Человек ошибочно воспринимает издевателя за влиятельного и привлекательного, что может обернуться симпатией при соблюдении вышеописанных факторов. В мире много историй о том как изнасилованная девушка в итоге заступалась за преступника, а потом вовсе вступала с ним в романтические отношения.
Наличие общих ценностей
Эмпатия усиливается, если человек на нас похож. Например, экспериментально доказано, что повторение жестов оппонента вызывает у него доверие. Когда жертва и агрессор во многом схожи (национальность, цвет кожи, религия, язык общения и так далее) риск возникновения стокгольмского синдрома сильно возрастает. На почве чего-то общего появляется сначала понимание, а затем и симпатия.
Изоляция
Чем дольше тиран и жертва проведут наедине, тем выше шансы на их эмоциональное сближение. Этот трюк работает не только в ситуациях с насилием, но и в повседневной жизни. Бывает человек нас абсолютно неинтересен и даже неприятен, но оказавшись в изоляции мы узнаём о нём много нового, начинаем доверять и пересматриваем свои выводы. Находим нечто привлекательное.
Вместо итога
Стокгольмский синдром не является психическим расстройством и не подлежит лечению в диспансере. Сам по себе он лишь сочетание различных эмоциональных проблем и мыслительных заблуждений. Работа с такими пациентами ведется в области самооценки, что в результате приводит к изменению убеждений.
Любое насилие недопустимо, если вы не давали на него согласие. Пережить подобные эмоции можно увлекаясь БДСМ, но в реальном мире ничего такого происходить не должно. Удивительно ещё и то, что именно люди не сталкивающиеся с издевательствами чаще попадают в ловушку стокгольмского синдрома. Шок от происходящего заставляет их психику защищаться, а сопутствующие факторы усиливают развитие симпатии к насильнику.
Спасибо за внимание! Обязательно поделитесь своим мнением в комментариях, обратная связь важна для автора. Не забудьте поддержать публикацию лайком.
