Погода обездвижилась, застыла в одном положении. Жары ужасающей нет, но засуха стабильная. При этом господа синоптики обнадёживают, дожди обещают регулярно, но, когда наступает день Х, совершенно ничего не происходит. Да, вот так и живём в условиях окончательно изменившегося климата.
В этот раз на работу ехал совершенно не выспавшимся. В пятом часу утра соседка пришла вся встревоженная и взбудораженная. Говорит, муж храпит как-то необычно и не просыпается, помогите, Юрий Иваныч! Видать настолько перепугалась, что не догадалась сразу «скорую» вызвать. Ну пришёл я, конечно, осмотрел его. Да, действительно, он не спал, а находился без сознания. Дыхание патологическое, анизокория, то есть зрачки разного размера, носогубная складка справа сглажена. В наличии было острое нарушение мозгового кровообращения по геморрагическому типу. А если сказать проще – кровоизлияние в мозг. Разумеется, к этому диагнозу прилагался знак вопроса, поскольку не было у меня возможности подтвердить его результатами объективного обследования. После этого время терять не стал и коллег вызвал. Помощь не оказывал, поскольку, во-первых, нечем, а во-вторых, не имеем мы права этого делать, находясь так сказать, не при исполнении. Единственное, что было в моих силах, так это придать голове больного возвышенное положение.
Бригада прибыла быстро, и врач с фельдшером были удивлены моим присутствием.
– А чтой-то вы здесь делаете, Юрий Иваныч? – спросила врач Никитина.
– Так я же круглосуточно на боевом посту, Светлана Алексеевна, – ответил я. – Как только где-то кому-то поплохеет, я сразу туда телепортируюсь.
После этого ложиться не стал, ведь только уснёшь, а меньше чем через час уже вставать надо.
Утренняя пересменочная суета начиналась ещё во дворе. Бригады из прежней смены дружно возвращались с вызовов и подстанций. Работники, за которыми постоянные машины не закреплены, чуть ли не в зубах тащили целую прорву медицинского имущества, чтоб его сдать.
– Уф, Наташ, давай перекурим сначала! – тяжело отдуваясь, сказала фельдшер Баранова своей напарнице. – Ой, Юрий Иваныч, какого мы сейчас страху натерпелись! Никогда ещё такого не было!
– Напали на вас, что ли?
– Нет, что вы, не дай бог! Мы из пункта полиции пьяного с разбитой башкой забрали и в травмпункт повезли. А он дурной, агрессивный. В драку не кидался, но хамил, на конфликт провоцировал. Правда, в машину сам зашёл. Ну вот, едем мы, едем и вдруг какой-то грохот в салоне. Мы как раз притормозили, а он дверь открыл и прямо на ходу выскочил. Сначала на четвереньки шлёпнулся, а потом побежал. Как он под машины не попал, я даже не представляю!
– Так вы обе в кабине ехали, а не с ним?
– Естественно! Мы ездим в салоне только с нормальными людьми. А у этого придурка что на уме, кто знает? Ну а потом, даже если бы и вместе ехали, то что бы мы сделали? Он бы нас как котят раскидал! Нет, наплевать на все правила, пусть наказывают, но здоровье дороже!
Пока переоделся и всё, что нужно получил, конференцию объявили.
Старший врач прежней смены в отпуск ушёл, а замещала его врач БИТовской бригады Ольга Коршунова. Должность старшего врача только на поверхностный взгляд кажется необременительной. По этажам бегать не надо, никто у тебя не умирает, сидишь себе в кабинете, карточки проверяешь, да ценные указания раздаёшь. Но в действительности, врач старшой является ответственным за всё и за всех, а по совместительству – мальчиком для битья. Лично я ни за что и ни за какие деньги не согласился бы на такую собачью работу.
К Ольге, несмотря на то, что она работала за старшего лишь второй раз, вопросов и претензий не возникло. После завершения её доклада, слово взяла начмед Надежда Юрьевна:
– Коллеги, по всей видимости, некоторые из вас забывают, что все без исключения машины оснащены системой ГЛОНАСС. Все ваши передвижения видны как на ладони. Вы все видели в диспетчерской большой экран. И всё же, несмотря ни на что, некоторые, уж извините за такие слова, просто в наглую отклоняются от маршрута.
– А что значит «отклоняются»? – спросил врач Чесноков. – Может водитель просто выбрал другой маршрут, более короткий?
– Ой, Евгений Анатольевич, уж хоть вы-то не прикидывайтесь наивным мальчиком! Вы все прекрасно понимаете, что речь идёт о заездах по своим личным делам, например, в магазины или домой.
– Получается, что если мы едем без вызова, то всё равно не имеем права заехать поесть купить? – не отступал Чесноков. – Какое тут преступление?
– Тут не преступление, а нарушение трудовой дисциплины. Что касается «купить поесть», то приносите, пожалуйста, из дома. А кроме того, вы все заезжаете на заправку и можете там зайти в магазин. Но я всё-таки объясню, почему мы подняли эту тему. В четвёртой смене двадцатая бригада возвращалась на Центр. Фельдшеру приспичило домой заехать, а это было вообще не по пути. В итоге они попали в ДТП. Страшного там ничего не случилось, машину слегка шаркнули. Но, пока дождались гаишников, пока всё оформили, бригада была выключена из работы более чем на два часа.
– Нууу, Надежда Юрьевна, это такая судьба! – сказал Чесноков.
– Нет, Евгений Анатольевич, это такое безобразие! В общем, всем старшим врачам дано указание более внимательно смотреть на передвижения бригад.
После этого, главный решил завершить конференцию:
– Коллеги, вопросы есть?
– Да! – ответила врач Евдокимова. – Хотелось бы узнать, что творит наша аптека. Троп-тесты стали выдавать только по два на смену, спиртовых салфеток – по десять штук и не больше. Как вы себе это представляете? Этот десяток влёт уходит, а потом приходится каждый раз на Центр заезжать получать и лишнее время тратить. Скарификаторы вообще не дают. Это что, экономия такая? Как нам работать-то?
– Почему-то Светлана Владимировна, заведующая аптекой, на конференции не ходит, – сказал главный врач. – Видимо не считает нужным. Тогда объясню я. Дело в том, что она затянула с подачей документов на аукцион.
– Так что, нам теперь и ждать нечего? – спросила Евдокимова.
– Нет, аукцион состоится в самое ближайшее время. Точную дату я не помню, по-моему, двадцать шестого или двадцать седьмого. Понятно, что сразу всё не поставят, придётся подождать дней десять. Что касается спиртовых салфеток, то я прекрасно понимаю, что они нужнее всего. Поэтому, на мой риск, их часть закупим напрямую. Буквально сегодня-завтра. Коллеги, ещё вопросы есть?
– Игорь Геннадьевич, ещё минутку, – сказала Надежда Юрьевна. – Коллеги, честно говоря, мне надоело напоминать, что все диагнозы должны формулироваться в строгом соответствии с МКБ-10. Не так давно мы говорили, что не должно быть в документации никаких ВСД и ДЭП, никаких инсультов и внебольничных пневмоний. Забудьте про них. Эксперты страховых компаний, когда проверяют карточки, всегда обращают на это внимание.
– А что же тогда писать-то? – с недоумением спросила фельдшер Никитина.
– Хорошо, скажу ещё раз: вместо ВСД – расстройство вегетативной (автономной) нервной системы неуточнённое…
– Надежда Юрьевна, так ведь тут можно выставить соматоформную вегетативную дисфункцию! – сказал врач Чесноков.
– Евгений Анатольевич, об этом уже говорилось. Вы видимо не читали, что написано в МКБ. Там разъясняется, что этот диагноз ставится только если дисфункция вызвана стрессом. Кроме того, её код – F45.3. А «эфки» в качестве основного диагноза вправе ставить только врачи психиатрических бригад. Далее, вместо ДЭП можно выставить церебральный атеросклероз, хроническую ишемию головного мозга или гипертензивную энцефалопатию. В диагнозе «пневмония» не должно быть слова «внебольничная». Слово «инсульт» употребляем только в том случае, если он точно не определён как инфаркт мозга или внутримозговое кровоизлияние. Если у вас возникают затруднения в формулировке диагноза, посмотрите в интернете. Введите в поиск «Название диагноза код по МКБ-10».
Всё, наконец-то завершилась конференция. Как всегда, после восьми часов кто-то по вызовам, кто-то по домам поразъехались и тишина настала. После принятия дозы никотина чайку выпил для бодрости и в «телевизионку» пришёл, где уже сидели мои парни. От вялой беседы ни о чём нас отвлекла уборщица Елена Ивановна, которая была бледной, с испариной на лице.
– Извините, пожалуйста, можно у вас помощи попросить?
– Да о чем речь, конечно, можно! – ответил я. – Что случилось?
– Мне с раннего утра очень плохо, тошнит и живот болит. Надо бы коридор домыть, немного осталось, а не могу, сил нет, боюсь, как бы не свалиться.
Отвели мы её в кабинет амбулаторного приёма и на кушетку уложили.
– Давайте-ка сначала сами покажите, где болит.
– Не знаю даже куда и показать. Весь живот болит, полностью.
Живот пропальпировал, проверил симптомы раздражения брюшины. В правой подвздошной области симптом Щёткина-Блюмберга оказался настолько резко положительным, что бедная Елена Ивановна буквально подскочила на кушетке. А после этого, свезли мы её в хирургию с диагнозом «Острый аппендицит».
Елена Ивановна оказалась настолько ответственной работницей, что больше расстроилась не из-за болезни, а из-за того, что не всё убрать успела и заменить её будет некем.
Как ни странно, после освобождения другой вызов не дали, а велели на Центр возвращаться. Когда приехали, опять в «телевизионке» уселись. Шёл наш отечественный фильм и как раз показали очень забавный сюжет. Женщина-врач делала непрямой массаж сердца больному, лежавшему на мягкой постели и при этом нещадно сгибала руки в локтях. По сути, она всего лишь поотжималась на грудной клетке бедолаги, не дав ему ни единого шанса вернуться к жизни.
Вообще, у кинематографистов сейчас в моде три сюжета: детективный, врачебный и про то, как главную героиню ни за что в тюрьму посадили. Но, каков бы ни был сюжет, ни один из фильмов ни на сколько не соответствует реальности. Такие поделки даже фэнтези назвать язык не поворачивается, ибо фактически являются абсолютнейшей чушью. Думается, что авторы отказываются приглашать консультантов не из экономии, а всего лишь потому, что непритязательные зрители и такую стряпню проглотят за милую душу.
Около десяти вызов пришёл: мужчине сорока девяти лет плохо после употребления алкоголя. Понятно, уже перепил с утра пораньше. На такие «алкогольные» вызовы, по-хорошему, нужно не «скорую», а нарколога вызывать. Люди это знают прекрасно, но не хотят деньги платить. Знают, что скоропомощники бесплатно помогут.
Открыла нам пожилая женщина и обеспокоенно сказала:
– Я вас к сыну вызвала. Он и так-то чуть живой, весь больной, из дома не выходит, а сегодня того и гляди умрёт!
– Когда он последний раз выпивал?
– Вчера вечером. Раньше-то он помногу пил, по литру в день. А сейчас чуть-чуть выпьет и уже совсем пьяный. Сегодня он похмелиться попросил, я налила стопочку. Ну и что? Сразу вырвало его. Несколько раз пробовал, а всё бесполезно. У него вроде бы с сердцем плохо. Помогите ему, пожалуйста!
Больной сидел на неубранной постели и являл собой крайне печальное зрелище. Желтоватый, худой, с непропорционально большим животом, лежавшим на коленях и отёкшими, багрово-синими ногами, напоминавшими столбы.
– Что вас беспокоит, Олег Виталич?
– Всё беспокоит… Сердце как-то неправильно колотится, с перебоями. Дышать тяжело и мутит…
– Сейчас ЭКГ сделаем.
– Да я лежать-то не могу, сразу задыхаться начинаю…
– Ничего, сидя сделаем.
Вот и выползла лента с совершенно безрадостной картиной. Во-первых, там была фибрилляция предсердий, а во-вторых – кардиомиопатия. Последнее означает, что сердце основательно потрёпано и крайне плохо справляется со своими обязанностями. К сожалению, такой «мотор» не подлежит ремонту. Возможна лишь его замена, то есть трансплантация. Теоретически она возможна, но практически крайне трудно реализуема. Однако этот больной был лишён даже призрачного шанса, поскольку такую операцию он бы попросту не перенёс. Что касается фибрилляции предсердий, это аритмия, при которой предсердия сокращаются хаотично, независимо от желудочков. Кроме всего прочего, у больного был цирроз печени, о чём говорила желтушность кожных покровов и асцит, то есть скопление жидкости в брюшной полости.
– Ну что, Олег Виталич, нужно в больницу ехать, здесь, на месте, мы вам при всём желании не поможем.
– Нет, никуда не поеду, – твёрдо ответил он. – Мне всё равно умирать, так уж лучше дома. Может сделаете укол или хотя бы таблетку дадите?
– Да сделаем и дадим, а толку-то что? Это вас не вылечит.
– Понятно, что не вылечит, но может хоть чуть-чуть получше будет? Хотя уж скорей бы к одному концу…
Сделали мы мочегонное, дали таблетку бета-блокатора и ушли восвояси, не забыв взять подпись за отказ в госпитализации.
Жить Олегу Витальевичу оставалось совсем немного. Но ведь он исключительно сам довёл себя до такого печального состояния и позвал раньше времени старуху с косой.
Следующий вызов был на травму головы и ноги без кровотечения у женщины тридцати семи лет.
Открыла нам сама пострадавшая. Она слегка прихрамывала, но в целом её состояние выглядело вполне удовлетворительным.
– Что с вами случилось?
– Вчера вечером меня машина сбила. Я упала, но сразу встала. Коленки свезла, но не сильно. Вроде бы всё нормально было…
– Извините, перебью, а машина-то остановилась?
– Да, водитель ко мне подошёл, спросил, как я себя чувствую, нужна ли помощь. Я сказала, что не нужна, всё в порядке. Ну и всё, после этого он уехал.
– Ладно, а что дальше было?
– Когда домой пришла, сразу голова разболелась, а ещё нога в придачу, вот тут, где лодыжки. Никуда обращаться не стала, думала, что к утру всё пройдёт. Таблетку выпила и легла. А утром ещё хуже стало.
– А номер и приметы машины не запомнили?
– Нет, ничего не запомнила. В машинах я не разбираюсь, только знаю, что красная. Ой, а вы зачем спрашиваете? Будете в полицию сообщать?
– Да, мы обязаны.
– Дело в том, что я в неположенном месте перебегала. Меня же оштрафуют.
– Ничего, штраф невелик, по-моему, рублей пятьсот.
– А может не будете сообщать, а? Напишите, что я просто упала.
– К сожалению, не могу я так сделать.
Пострадавшую я осмотрел, но ничего угрожающего не нашёл. Выставил под вопросами закрытую черепно-мозговую травму – сотрясение головного мозга и повреждение связок левого голеностопа. На сустав наложили фиксирующую повязку, дали г***цина три таблетки, после чего в стационар свезли черепно-мозговую травму исключать.
Сообщить я всё-таки решил. Вдруг всплывёт вся эта история и тогда меня могут к уголовной ответственности привлечь за подлог. Что ни говори, а иногда бывает полезно воспользоваться принципом человека в футляре: «Как бы чего не вышло!».
Далее поехали на психоз к мужчине двадцати восьми лет. В примечании было написано «Больной агрессивен». Нда, без полиции тут явно не обойтись.
Подъехали к «свечке»-многоэтажке. Никто нас, к сожалению, не встречал. Быстро посовещавшись, решили сперва пойти и аккуратно разведать обстановку, чтоб понапрасну полицию не дёргать. Звонить в домофон нам не пришлось, потому что вошли мы вслед за девушкой. Вот и нужная нам квартира. Позвонив в дверь, мы сразу отошли в сторону, чтобы обезопаситься от возможного нападения. Почти сразу открыл молодой, приличного вида мужчина и с недоумением посмотрел на нас.
– Здравствуйте! «Скорую» вызывали?
– Нет. А вы вообще к кому?
– К Воронину Никите Борисовичу.
– Это я, но вас не вызывал, у меня всё в порядке. А у вас написано, из-за чего вызвали-то?
– Хм, написано, что у вас психоз и вы агрессивны.
– Это что, прикол такой? – спросил он, вероятно ожидая от нас признания в розыгрыше.
– Может и прикол, но только не с нашей стороны. Нам некогда прикалываться.
– Ну а кто вызвал-то?
– Написано, что ваша родственница с экзотической фамилией Иванова.
– Такой родственницы нет, но я понял, кто это сделал. Я этой <самке собаки> головёнку откручу.
– И кто же это?
– Нет, я сам с ней разберусь.
– Хорошо, тогда вот здесь распишитесь за отказ от осмотра.
Понятно, что это был классический ложный вызов. Вот только неизвестная <нецензурное оскорбление> скорее всего не шутила, а за что-то мстила. Вполне возможно, что наблюдала она потихоньку, предвкушая, как мордовороты из психбигады, скрутив и связав Никиту, жёстко запихивают его в машину. Однако мадама всё-таки прокололась, ведь телефоны вызывающих определяются. И её номер был зафиксирован. Так что решил я по возвращении на Центр написать докладную и вручить её старшему врачу. А тот на следующий день передаст все документы нашему юристу, которая обратится с соответствующим заявлением в полицию.
По уже установившейся неприятной традиции, обед вовремя не разрешили. Дали вызов к юноше восемнадцати лет с травмой плеча.
Подъехали к небольшому частному дому и к нам подошла приятная молодая женщина с заплаканным лицом.
– Здравствуйте! У меня сын покалечился! Они с друзьями на турниках подтягивались, и он плечо повредил. Рука теперь как плеть висит и болит по-страшному. Нашёл, блин, приключений на пятую точку!
Пострадавший ходил по комнате из угла в угол и стонал от боли.
– Здравствуй, Даниил! Что случилось?
– Я на турнике хотел сделать подъём-переворот. Вдруг чего-то вот здесь треснуло и сразу боль такая! Я теперь вообще не могу рукой двигать.
Посмотрел я куда указал Даниил и сразу всё стало понятно: ключицу он сломал. Перелом был настолько ярким, что диагноз я написал безо всяких вопросительных знаков. Обезболили мы Даниила, наложили шину и в травматологический стационар свезли. Кстати сказать, то, что в народе принято называть плечом, правильно называется «надплечье». А настоящее плечо расположено от локтевого до плечевого сустава.
Наконец-то обед разрешили. И вновь опоздали мы купить выпечку на Центре. В другое время заехали бы, как раньше, в пекарню. Но после грозного предупреждения начальства, не стали мы рисковать и на неприятности нарываться.
Времени на обед нам как всегда выделили скупо. Едва успели чаю попить, как тут же вызов получили: психоз у мужчины шестидесяти одного года.
Открыла нам супруга больного, на лице которой отображалось множество эмоций, от удивления до полной растерянности.
– Слушайте, я вообще не понимаю, что с ним творится, – вполголоса сказала она. – Он три дня назад из больницы выписался, с гипертонией лежал. Вообще какой-то не такой оттуда пришёл, мрачный, неразговорчивый. Мы думали оклемается и всё хорошо будет. А вчера с вечера и сегодня вообще стал невменяемым. Себя преступником и мертвецом называет, говорит, что уже сгнил наполовину. Но это ещё ладно. Он у окна стоял, как будто застыл, а я как раз пол мыла. Отойди, говорю, дай я здесь протру. А он мне: «Ладно, я отойду, но потом всё равно из окна прыгну». Я перепугалась, всё бросила и вас вызвала.
– Он у психиатра наблюдается?
– Нет-нет, что вы, он всегда был нормальным.
– Он выпивает?
– Ну если только чуть-чуть по праздникам. А так он вообще равнодушен к спиртному. Никогда с этим проблем не было.
– Травмы головы были?
– Да, и не один раз. Он в молодости боксом занимался, сами понимаете, то и дело по голове получал. А в девяносто девятом мы с ним в ДТП попали. Я-то легко отделалась, а у него ушиб мозга с гематомой. Ему тогда трепанацию делали, и с тех пор от головных болей мучается.
– А жару, духоту как переносит?
– Ой, плохо, очень плохо. Это для него убийственно. В транспорте ездить в жару совсем не может, лучше пешком пойдёт. Да у нас, как назло, квартира-то на солнечной стороне. Даже если прохладно на улице, у нас всё равно жарковато. Мы из-за этого кондиционер купили.
Больной, глядя куда-то перед собой, неподвижно сидел на диване и на лице его намертво застыла скорбная маска. На нас он не обратил никакого внимания.
– Здравствуйте, Иван Владимирович! Что вас беспокоит?
– … Беспокоит, как бы покончить со всем одним разом… – ответил он после паузы, но свой взор на нас так и не обратил.
– А почему у вас такой настрой мрачный? Что случилось?
– … Я должен за всё ответить. Никуда мне от этого не деться. Такого вселенского преступника ещё никогда на Земле не было.
– Ну и в чём же выражается ваше преступление?
– … Не скажу, не надо об этом.
– Как вы себя чувствуете, жалобы есть?
– У меня все потроха высохли, как у вяленой рыбы. Я тр-п давно…
– А как же так получается, вы – тр-п, но при этом вполне себе живы, двигаетесь, разговариваете?
– Я суда жду. Надо мной суд будет вселенский.
– Иван Владимирович, давайте-ка поедем в больницу! Там вы приятное с полезным совместите: полечитесь и заодно суда дождётесь.
– Не надо мне никаких больниц. Я здесь буду.
– Нет, Иван Владимирович, поедем всенепременно. Ведь я же вас не спрашиваю, хотите вы или нет, а констатирую факт, что поедете. Вам лучше добровольно согласиться. Иначе если вас по суду госпитализируют, то вы в больнице надолго зависнете.
– Да отстаньте вы от меня ради бога! Я сказал, что никуда не поеду!
Нам не оставалось ничего другого, как поднять Ивана Владимировича с дивана и силой отвести его в машину. Активного сопротивления он не оказывал, не отбивался. Однако пассивно нам противодействовал, время от времени повисая на руках моих парней и волоча ноги. Но, к таким фортелям нам не привыкать, бывало и хуже. А далее в стационар его свезли.
Выставил я Ивану Владимировичу органическое психотическое шизофреноформное расстройство. Если перевести эту медицинскую тарабарщину на простой русский язык, то был у него психоз, похожий на шизофрению, вызванный органическим поражением головного мозга. Если вы обратили внимание на мой вопрос о переносимости жары и духоты, то задал я его с одной единственной целью: подтвердить органику. Кроме всего прочего, у Ивана Владимировича был ярко выраженный бред Котара. В данном случае он выразился в твёрдой убеждённости, что все внутренние органы высохли и больной является тр─м и одновременно «преступником вселенского масштаба».
Поначалу беседа с Иваном Владимировичем вызвала во мне дежавю, чувство, будто ранее уже слышал я сказанное им. И вдруг озарение снизошло, вспомнил я сказку М.Е. Салтыкова-Щедрина «Вяленая вобла». У этой рыбы вычистили все внутренности, мозг сам выветрился, и стала она жить-поживать безо всяких крамольных мыслей. Вот только Иван Владимирович, в отличие от той воблы, очень страдал от своего «высохшего» организма и от тяжких мыслей свободен не был.
Следующий вызов дали к избитому сорокаоднолетнему мужчине. Вызвала полиция.
У подъезда «хрущёвки» был припаркован полицейский автомобиль с надписью: «Дежурная часть». Отсюда сделал я вывод, что на месте работала не ППС, а следственно-оперативная группа.
Однокомнатная квартира была явственно притонообразной с сугубо спартанской обстановкой. Грязные полы, обшарпанные стены, никогда немытые окна. Липкая отвратная вонь представляла собой букет из въевшегося во всё табачного дыма, перегара, мочи, да и чёрт знает ещё какой гадости.
Молодой мужчина в «гражданке», по всей видимости опер, рассказал:
– Хозяин квартиры собутыльника привёл, а тот ему после распития люлей дал, деньги отобрал, якобы три тысячи, и моток медного провода. Достал, блин, этот притон!
Пострадавший сидел на кровати с голым грязным матрасом. Избили его знатно: лицо разбито вдрызг, глаза основательно заплыли, на правой брови была видна ушибленная рана.
– Что беспокоит, уважаемый?
– А вы кто? «Скорая», что ли? – спросил он, почти не разжимая рта и не в силах открыть глаза.
– Да-да, «скорая».
– У меня, наверно, челюсть сломана. И башка болит.
– Всё понятно.
– Ща блевану…
И после этих слов он немедленно реализовал своё намерение. Зрелище было душераздирающим: его рвало, и он дико орал от боли в челюсти. Наконец, извержение прекратилось и начались поиски паспорта и полиса, осложнявшиеся тем, что болезный не мог раскрыть глаза. Ну а далее свезли его в отделение челюстно-лицевой хирургии. В приёмном отделении возник вопрос о возможности черепно-мозговой травмы, но решали его уже без нас.
После освобождения следующий вызов получили сразу: психоз у мужчины пятидесяти пяти лет.
Когда подъехали к нужному подъезду длинной пятиэтажки, к нам подошли женщина и молоденькая девушка, которая тут же взяла инициативу в свои руки.
– Здравствуйте! У моего отца развилось патологическое опьянение! – категорично заявила она.
– О как! – немало удивился я. – И откуда же такие чудеса диагностики? Вы медик?
– Нет, я учусь на юрфаке и у нас была судебная психиатрия.
– Хм, ну и в чём же выразилось патологическое опьянение?
– Он сегодня напился и начал ругаться. Потом маму по щеке ударил, а меня пнул.
– Ну и почему же вы считаете его опьянение не обычным, а патологическим?
– Потому что раньше, даже пьяный, он никогда не скандалил и тем более никогда не дрался. А сегодня он неадекват настоящий, у него вообще крышу снесло!
– Так может для скандала причина была?
– Ну да, ругань была из-за того, что его с работы выгнали за пьянку. Но он же совсем взбесился, мы его боимся!
– И как часто он пьёт?
– Да каждый день, постоянно! Теперь по утрам куда-то уходит, потом пьяный возвращается, да ещё и с собой приносит!
– Ладно, пойдёмте посмотрим на вашего патологически опьянённого.
Виновника торжества мы застали на кухне. Он занимался делом всей своей жизни, то бишь бухал. Его ярко выраженное ожирение и иссиня-красное лицо, говорили о серьёзных проблемах со здоровьем. Он сразу вызвал у меня ассоциации с мозговым кровоизлиянием, ТЭЛА и внезапной смертью.
– Здравствуйте, Вадим Юрьевич! Как ваши дела?
– У меня всё <зашибись>, – флегматично ответил он. – А у вас?
– Да и мы не жалуемся. Нас к вам вызвали, сказали, что ведёте себя неадекватно.
– Ну да, сорвался я маленько. Но они же за дело получили. Надоели мне эти две крысы. Ушёл бы от них куда-нибудь, вот только куда? Раньше у нас дом был в деревне, так они его продали и меня не спросили, как будто я чужой совсем. Надоело, понимаете, когда тебя ни во что не ставят. Всю жизнь я терпел и под каблуком был. А дочка выросла и туда же, под стать матери. Кто я, в конце концов, домашнее животное, что ли?
– Вадим Юрьевич, влезать в ваши отношения мы не вправе, да и желания нет. У нас к вам только одна просьба: больше так сильно не скандальте.
– Нет, нет, не буду, не переживайте.
Маме с дочкой очень хотелось вмешаться в этот разговор, но все попытки я пресекал, чтобы вновь не началась ругань.
Видя, что мы уходим, дочь возмущённо спросила:
– Так вы его не заберёте, что ли?
– Разумеется, нет, – ответил я. – Где вы тут углядели патологическое опьянение? Его и в помине не было.
– Так у него же настоящий психоз был!
– Нет, это не психоз, а обычное алкогольное опьянение. Он прекрасно отдаёт отчёт своему поведению.
– А если он опять начнёт драться?
– Тогда вызывайте полицию, это их работа.
Слабоватыми оказались знания девушки. Начну с того, что настоящее патологическое опьянение встречается очень редко. Оно представляет собой кратковременный острый психоз, вызванный небольшим количеством алкоголя. Обратите, пожалуйста, внимание на слово «небольшим». Это означает, что человек не упивается до безумия, у него нет выраженной алкогольной интоксикации. Психоз может быть спровоцирован даже одним бокалом хорошего вина. Развивается такое опьянение на фоне переутомления, стресса или болезней внутренних органов. В этом состоянии больной может совершать как безобидные нелепые действия, так и общественно опасные, вплоть до жестоких убийств.
После этого вызова нас на Центр позвали. Давно подметил я интересную особенность своих смен. Вызовы распределяются не равномерно, а какими-то, извините, кучами. Утром вызывают нас не с самого начала смены, а где-то около десяти. Далее идёт напряжённая работа без заездов, а вечером, раньше времени, вдруг резко всё прекращается, и мы возвращаемся. Ну что ж, это, в общем-то неплохо, видать берегут нас.
Что было на следующий день и так всем понятно. Ещё накануне я вообще не думал о походе в лес. Здраво, как мне казалось, рассудил, что в такую засуху делать там совершенно нечего. Однако, когда мы приехали на дачу, внезапно засвербило во мне грибное предчувствие. И было оно настолько сильным, что рациональное мышление попросту отключилось. Ирина моя заворчала, мол, всяких дел полно, а ты всякой ерундой решил заниматься. Но я оказался более настойчивым и пошёл.
В начале леса попались несколько гнилых подберёзовиков, к которым незачем было и наклоняться. Далее, перешёл ручей и углубился в чащу. И вдруг, нежданно-негаданно, я налетел на целую банду подосиновиков. Были они хоть и очень крупными, но при этом крепкими и чистыми. Больше половины ведра набрал разом. А дальше началось форменное грибное безумие. Подосиновиков, мягко сказать, было много. Ведро наполнил до верху и достал пакет, который тоже вскоре наполнился. Можно было бы и ещё пройти подальше, но я включил здравый рассудок и повернул к выходу.
Супруга посмотрела на мою добычу обалдевшими глазами. Да, не зря, говорит, ты в лес ломанулся как ненормальный! После этого отправился я к Фёдору со срочным донесением. Рассказал ему всё и объяснил где находится грибное место. Он мгновенно окрылился и к неудовольствию своей супруги, бросив все дела, побежал собираться в лес.
Вернулся Фёдор относительно быстро, нагруженный полной корзиной и пакетом. Но эта ноша была ему не в тягость, а в радость. Ведь грибы сулили хороший доход и финансовую независимость, пусть даже и временную.
Да, безумие может быть хорошим, если оно грибное!
Все фамилии, имена, отчества изменены