- Не летают! - ангел злился, расхаживая по скрипящему полу комнаты старого маяка, - Я по разному пробовал! Он забрался по лестнице вверх, втянул поглубже воздуха, расправил крылья и шагнул в полёт. Алхимик задумчиво разглядывал нелепо вошкающийся куль на полу, прикидывая, что из трёх метров, пару сантиметров всё же ангел пролетел. - Видишь? Не летают! Запасные есть? - ангел наконец распутался в своей белой хламиде, уселся на пол и с тоской достал из кармана переломанную сигаретку. Разорванные, в той битве с семью черными драконами, крылья срослись и зажили, только онемели. Ангел их не чувствовал больше. - Нет запасных, - ответил Алхимик, - Это последние были. Новые вырастут лет через сто, но тебе не привыкать ждать. - Не пойдет, - упрямо качнул головой расстроенный ангел, - Не хочу ждать! Я даже не смогу прилететь к Дракону на скалу! Алхимик нахмурился. Он не любил, когда ему напоминали о строптивом сыне. Сыне, который выбрал земную жизнь в десятках ипостасей. Алхимик наблюдал за каждой и заноза в его сердце входила глубже, каждый раз, когда его дитя погибало. Каждый раз, выбирая ему новый облик, он оставлял память прошлого, в скупой надежде, что одумается и вернётся к маяку. Он даже включит свет ему, как никогда и никому. Он злился на упрямца, гневался гордецу, но и гордился им. Гордился так, что замирало саднящее занозой отцовское сердце. Утирал украдкой слезу облегчения, видя своего мальчика не сломленным, и каждый раз, отводя беду, шептал - Верь мне, мой мальчик, как я верю в тебя! - Надо что- то делать! Я же знаю, что способ есть! - ворчал неугомонный ангел и рисовал пальцем зигзаги на пыльном полу. - Есть способ! - кивнул вдруг Алхимик, - Ты отправишься туда, где не нужно летать! - с этими словами он посмотрел на клубящиеся облака над столом, в центре комнаты... Ветер тут был не такой, как в Подгорном Царстве. Гораздо мягче и ласковее. От полноводной, величественной реки тянуло свежестью и чуть - чуть лягушками. Ангел улыбнулся. В его тысячелетнем детстве, этот аромат означал лето и босоногие каникулы. Ночные костры, печеную картошку и нагоняй от мамы за испачканные сажей крылья. Ангел озирался по сторонам, разглядывая доселе невиданное. Тысячи солнц вокруг обернули свои лица к небу и невесомо покачивались, обнятые ветерком. Ангел осторожно, не обжечься бы! потрогал сердцевины солнышек, они не жгли. Он пальцем водил по ним шепотом высчитывая ритм узора. Задумался о чём то, вспоминая, потом посмотрел наверх и крикнул, - Так вот зачем ты заставлял меня в детстве учить меня математику гармонии! Алхимик, ещё наблюдал. Он довольно кивнул догадке этого сорванца, но по обыкновению проворчал - Говорил же вам, оболтусам, что красота очень логична! Алхимик, отвернулся от стола и, шаркая стоптанными тапочками, отправился смешивать раствор для вулканов. А этот сорванец обязательно справится дальше сам.
Ангел вышел с поля подсолнухов и увидел Гостиницу. - Весьма! - присвистнул он, оглядев себя, перепачканного пыльцой, травой и счастливой улыбкой. Мопс прогуливался по холлу, любуясь натертым до зеркального блеска паркетом. Кот шуршал в столовой пакетами в поисках пирожных. Домовой и его девочка складывали паззл на столе. Звук дверного колокольчика нарушил полуденную безмятежность Гостиницы, что бы поменять жизни обитателей ещё раз. Ангел стоял на пороге, осматриваясь и неловко улыбаясь. Что - то во взгляде Домового показалось ему смутно знакомым, но, торжественно засеменивший навстречу Мопс, отвлёк и поверг его в необычайный восторг. Звук его коготков определенно имел ритм, - Ещё математика? - изумился он про себя, - В звуке?! - Это партия Фигаро, - пояснил Домовой, будто услышав мысли ангела, - Но ты располагайся! Ангел перезнакомился со всеми обитателями странной Гостиницы. Поучил Кота охоте на бабочек, и пообещал ему подарить рыцарские доспехи гномьего размера. Мопсу рассказал об аллигаторше Стелле и её необыкновенном красноречии. Девочку научил простым заклинаниям для начинающих фей и удивился успехам. И только с Домовым они смотрели друг на друга с невысказанным вопросом. Ангелу было хорошо, но крылья до сих пор оставались онемевшими. Тот день был пасмурным, облака густы и хмуры. Ангел неустанно любовался красотой окрестностей и уже почти забыл о беспомощных крыльях. Он, с невыразимо детским восторгом, плескался в реке. Лежал по утру лицом в свежей, сочной траве и один раз даже нализался росы. Правда всё чаще он посматривал на высокую гору, кромка которой виднелась далеко за рекой, и тосковал по высоте. Домовой, заметив взгляд ангела, сказал - Пойдем сейчас! Там дух захватывает и начинается край Радуги. Увидишь! Они шли почти всю ночь, рассказывая друг другу о прошлом и будущем. О тайнах и загадках, что повстречались на длинном пути. Ангел на вершине дышал рождающейся зарей. Мир простирался под ногами и в груди щемило что - то, чему не находилось названия. В каплях утренней росы, у подножья горы, сплетаясь нитями судьбы, неумолимо вырастала Радуга. Ангел и сам не понял, как сделал два неосторожных шага, навстречу пустоте. Но под ногами, привыкшими к тверди, вдруг колыхнулся воздух и небо стремительно рвануло ввысь. Чьи - то руки держали его крепко. Того, кто не задумываясь шагнул за ним в пропасть, в безумной надежде спасти. Ангел засмеялся и смело расправил крылья. Он понял замысел Алхимика. То, что потеряешь спасая, то и обретёшь - спасая. Теперь он спасал Домового. Он, наконец, вспомнил, где видел его глаза. В зеркале. Алхимик улыбнулся. Его дети... законы сансары почти как геометрическая прогрессия красоты. Домовой и Ангел смотрели друг на друга. - Я прилечу. - Я знаю.