У Татьяны Анциферовой нет ни званий, ни особых регалий. Но те, кто хоть раз слышал ее голос, легко узнают его сразу. Профессионалы-музыканты не дадут соврать: тембр редкой красоты, нежный, хрустальный, не перепутаешь ни с кем. И если мы любим замечательный фильм-сказку «31 июня», так в том числе и за песни в ее сказочном исполнении.
Известная история: разругавшись с Аллой Пугачевой во время работы над картиной «Женщина, которая поет», композитор Александр Зацепин в пику ей решил найти певицу, «способную затмить Пугачеву». Татьяну Анциферову он нашел в Ужгороде, в Закарпатской филармонии. И с первой встречи понял: вот эта девушка – сможет! После «31 июня» она пела песни во всех его фильмах. Кстати, многие музыкальные эксперты и меломаны твердо уверены: Анциферовой было под силу переплюнуть всех и стать певицей №1. А вот «не смогла» или «сама не захотела» - вопрос до сих пор открытый.
В день рождения Татьяны Анциферовой (11 июля 1954 г.) предлагаю ее интервью 2016 года. Все фотографии из личного архива певицы.
МОЙ ПРАПРАПРАДЕД – ГАВРИИЛ ДЕРЖАВИН
- Татьяна Владимировна, вы родились в башкирском городе Стерлитамак. С чем у вас этот город ассоциируется?
- Один мой знакомый музыкант, который живет в Америке, рассказывал, что там у них продается сода с надписью на упаковке «Произведено в Стерлитамаке». Говорит, как увидит, сразу меня вспоминает. А у меня этот город ассоциируется с родителями, с детством. Еще – почти всегда холодно… Мой папа окончил в Харькове Институт инженеров железнодорожного транспорта и был распределен в Башкирию, на Уфимскую железную дорогу. В Стерлитамаке им с мамой дали комнату в коммуналке. Вот там я и родилась.
Моих родителей, особенно маму, постоянно тянуло на родину, в Харьков. Но отца как хорошего специалиста не хотели отпускать, даже дали отдельную квартиру. И этим нас задержали еще на несколько лет. Но сколько себя помню, мы все время собирались обратно. Я даже в детский сад ходила до восьми лет. Мама оттягивала мое поступление в школу в надежде на то, что уедем в Харьков, и я там пойду в первый класс. В итоге я пошла 1 сентября в школу в Стерлитамаке, а через неделю мы уехали.
- Откуда такая информация, что по отцовской линии ваш предок - поэт эпохи Просвещенья Гавриил Державин?
- Когда я была маленькая, под строгим секретом мне бабушка по отцовской линии показывала семейное генеалогическое древо. Раскладывала на столе полуистлевший старинный пергамент с картинками, говорила, мол, мы тебя, Танечка, сюда впишем. По ее словам, мой родной дед был праправнуком того самого Гавриила Романовича Державина, который, «в гроб сходя, благословил» Пушкина. Согласитесь, такое родство уже внушает определенную ответственность!
БЫЛА «БЕСПЛАТНЫМ МАГНИТОФОНОМ»
- Когда появились первые музыкальные увлечения?
- Мои дедушка с бабушкой были учителями, жили в поселке в Оренбургской области. Гонимые сталинским режимом, они не имели права жить ближе, чем в ста километрах от областного центра. В детстве я часто у них гостила. Оба были очень музыкальными: играли на разных инструментах, пели всей семьей. Я все слушала¸ впитывала, а потом, возвращаясь в Стерлитамак, все это в виде выступлений «выдавала» в детском саду. В шесть лет мама отвела меня в музыкальную школу по классу фортепиано, где и выяснилось, что у меня абсолютный слух.
- Интересно, о чем мечтали в детстве?
- Уж точно не о сцене! Когда Валентина Терешкова полетела в космос, мне хотелось быть космонавтом. Женщина в космосе… Значит, и я могу! А до этого, в классе первом, хотела быть следователем. Мне казалось, что поймаю преступников быстрее, чем другие… Я вообще была такой «странный», домашний ребенок. Пока мы в Харьков не переехали, я не знала, что люди курят, не слышала ни одного матерного слова, не знала, откуда берутся дети. А тут сразу все узнала. Мои же соседки-ровесницы просветили. (Смеется.)
- Когда вы узнали, что у вас необычный голос?
- Про голос мне никто не говорил, но в школе я была «бесплатным магнитофоном».
- В каком смысле?
- Услышав песню в какой-нибудь передаче, на следующий день я исполняла ее перед одноклассниками. Помню, вышел фильм «Пусть говорят» с участием Рафаэля. Не зная испанского, я пела на «птичьем» языке все его песни. Когда заболевал учитель и некем было его заменить, классная говорила: «Анциферова, к столу!» Я выходила и весь урок пела. Самое забавное, что даже те мальчишки, которые на переменах норовили меня толкнуть или дернуть за косичку, сразу затихали и смотрели влюбленными глазами. А еще у нас в актовом зале стоял рояль. Бывало, после уроков одноклассники подходили: «Цифра»! Идем в актовый. Попоешь…»
- Что пели?
- Тот репертуар, который в то время крутился на пластинках и звучал по радио. Жан Татлян, Муслим Магомаев, Владимир Трошин, Тамара Миансарова. Кто тогда еще был? Дин Рид, Рафаэль, Джордже Марьянович, Лили Иванова… В шестом классе старшие ребята меня пригласили петь в школьном ВИА. А после восьмого я поступила в Харьковское музыкальное училище.
«АЛЕН ДЕЛОН» И ГРАДСКИЙ
- Когда созрело окончательное решение стать профессиональной певицей?
- Это внушил мне мой будущий муж – Владимир Белоусов. Познакомились мы при довольно смешных обстоятельствах. Он искал солистку для своего ансамбля «Везувий», а я пришла на прослушивание. Вдруг выходит такой длинноволосый «Ален Делон» - в костюме, белой рубашке с галстуком. Протягивает руку и сходу: «Вы нам подходите!» Я рассмеялась: «Вы же не слышали, как я пою?!» «Вас слышали другие, я им доверяю», - отвечает. Я испугалась! Дома маме сказала: «Больше никогда туда не пойду! Там очень подозрительный руководитель». Словом, глазом не успела моргнуть, как влюбилась. Мне было 16, Володе – 28. С тех пор мы не расставались.
Концерты были четыре раза в неделю. В Харьков приезжали со всего Советского Союза, даже с Дальнего Востока, Камчатки, чтобы посмотреть нашу программу, потусоваться. По пятницам, субботам и воскресеньям там собиралось до полутора тысяч человек. Ажиотаж был невиданный! Приезжавшие из Москвы удивлялись: «Почему нет такого у нас?» Все было серьезно – огромный зал, высокая сцена, хозрасчетная организация. Билеты продавались по полтора рубля.
- Ого! Немалые по тем временам деньги.
- Между прочим, организаторы наших концертов выручку выносили мешками. Я не шучу! На входе сидела кассирша с мешком из-под картошки. Они наполнялись до верха и складывались в гардеробе... Мне платили зарплату 60 рублей, и я еще в училище стипендию получала 20. Моя мама, работая методистом в детском саду, получала меньше.
- Уже тогда ходили «на Анциферову»?
- Нет. Ходили «на Белоусова» и его оркестр. Коллектив по тем временам был невероятно продвинутый. Играли джаз, джаз-рок… Брали любую советскую или украинскую песню и делали из нее «американское произведение», хотя пели на украинском или русском языке. Треть программы - иностранные шлягеры. Я пела «Mamy Blue», «Sunny», «Hello, Dolly», песни из репертуара Марыли Родович, «чешского соловья» Карела Готта, Хелены Вондрачковой. И конечно, те, что пела вся Украина – «Червона рута», «Водограй»… Кроме того, Володя писал песни специально для меня.
- А как же «обязательные» комсомольско-патриотические песни? Даже Александр Градский признавался, что, будучи начинающим рокером, пару раз спел «Ленин всегда живой» Серафима Туликова.
- Мы не пели. Конечно, может, Володя куда-то ходил на ковер и за это его ругали, но мне он об этом не рассказывал. Худсоветы и цензура впервые появились в нашей жизни, когда мы переехали в Киев, работали в Укрконцерте - делали с Петром Топчием программу «С песней по миру». И потом в Ужгороде, в Закарпатской филармонии, бывало, нас даже с гастролей за «неправильные песни» снимали.
Кстати, с Александром Градским мы познакомились как раз в Ужгороде, когда он приехал с концертами в 1977 году. Я помню, как во время репетиции распахивается дверь: «Я – Градский! Пришел посмотреть, кто здесь такого крутого из себя воображает!» Оказывается, он услышал, как мы играем и стоял под дверью - не мог понять, запись звучит или играют живьем. Добавил еще: «О! Наконец я встретил на территории СССР нормальных чуваков. В Москве трудно найти таких продвинутых. Вам надо в Москву!» Как «смотрел в воду».
ПЕСНИ ПОД ГРИФОМ ««СЕКРЕТНО»
- Как вы познакомились с Зацепным?
- Александр Сергеевич в это время писал песни для фильма «31 июня» и, как я поняла, искал для их исполнения новый голос – он нуждался в «свежей крови». Наш друг саксофонист Марк Беспалько, который тогда жил в Москве и сотрудничал с ним, дал ему послушать мои концертные записи. Зацепин попросил нас познакомить. Шел ноябрь или декабрь 1977 года. Но, если честно, ехать в Москву я вообще не хотела. Я хотела в Нью-Йорк!
- ?!
- Еще работая в Киеве, мы с Володей мечтали уехать на пмж в США. Но жизнь обычно все решает по-своему. У Володи открылась язва, об отъезде пришлось забыть. Поэтому мы и перебрались в Закарпатскую филармонию – все поближе к Западу. Мне было 20 лет, я была абсолютно самодостаточна, даже мысли не было «попасть в телевизор». Жила в своем мире, со своими идеалами и ориентирами. А Ужгород по советским временам был довольно прозападный цивилизованный город. И мне все там нравилось: по телевизору крутили лучшие европейские музыкальные программы, американские фильмы. Мы давали 300 концертов в год. Играли и пели почти что хотели. И вообще у меня было ощущение, что мы живем не в СССР. Даже климат был другой: под Новый год в Ужгороде теплынь, все ходили без шапок, а в Москве – холод собачий. Поэтому предложение поехать в Москву «разгонять тоску» у меня не вызвало никакого интереса. Абсолютно! По большому счету, меня Володя уговорил.
Мы приехали. Встретились у Зацепина, на домашней студии. Пили чай, потом он наиграл на фортепиано мелодию песни «Светит ли в окна рассвет голубой», дал мне текст, и мы ее записали. Я увидела, что Зацепин доволен результатом и поняла, что прошла некий «тест». Рассказывал о фильме, о том, что ни песни, ни актеры на главные роли еще не утверждены, мол, ему бы хотелось, чтобы я участвовала. Я спросила: «В каком качестве? Сниматься?» «Может быть, даже и сниматься».
- Даже так?
- По крайней мере меня попросили отнести свои фотографии на «Мосфильм» и там они понравились. Позже режиссер Леонид Квинихидзе говорил: «Мы рассматривали твой вариант. Было бы неплохо, чтобы тот, кто поет, тот и снимался». Правда, уже во время записи песен он протянул мне журнал с актрисой Ией Нинидзе на обложке, сказал, что будут искать похожую на нее балерину.
- Знали, что параллельно с вами пробуются еще семь певиц? В том числе, Лариса Долина, Ирина Понаровская …
- Естественно – не знала. У меня же концерты. В феврале приехала, записала четыре пробные фонограммы и опять - на гастроли. Зацепин потом признался: «Лично мне ты больше нравилась, но я в одиночку не мог решить – боялся провала». И он собрал музыкальный консилиум: Олег Лундстрем, Юрий Саульский… Прослушали записи всех претенденток, в конечном счете выбрали меня.
Помню, Леонид Петрович Дербенев подвозил меня в Новогиреево. И пока мы ехали, крутил кассету с записью «Ищу тебя», которую ему отдал Зацепин. Песня заканчивалась, он перематывал и включал снова. Раз пятнадцать подряд. И после каждого прослушивания говорил: «Ух-ххх! Какую песню мы записали!»
- Вы сразу их начали петь на своих концертах?
- Ну что вы! И Дербенев, и Зацепин предупредили, что до премьеры фильма – нельзя. А то не успеет выйти фильм, как какой-то другой композитор их «напишет». Не так все просто. Как раз в это время мы работали по отделению с «Песнярами». После выступления зашли в гости Валера Дайнеко, Владимир Мулявин, и я им включила запись. У них глаза округлились: «Почему не поешь это на концерте?» «Нельзя». «А мы бы не удержались!»
«СТРАННАЯ» СЛАВА
- Вашим «звездным часом» многие считают 1978 год, когда на экраны вышла картина «31 июня». Можно сказать, что он фактически перевернул вашу жизнь?
- В какой-то степени – да. Он обозначил, что я существую в этой стране и ее музыкальной культуре. В остальном… Ничего сверхъестественного не заметила.
- Вы стали знаменитой! Разве нет?
- Если честно, я не ощутила большой славы. Как жили, так и жили. Мои песни, голос, фамилию знали, но… Меня же в лицо почти никто не знал. Только когда фамилию называла, могли отреагировать, иногда даже измениться в лице. «Ой! Татьяна Анциферова? Вы же моя самая любимая певица!»
Со мной это пожизненно. А вы говорите «слава»! Телевидение меня все время снимало – вырезало… Начиная с первого эфира. За полгода до премьеры «31 июня» Зацепин, Дербенев, Яак Йоала и я участвовали в записи для телепрограммы «Москвичка». Поговорили о фильме, мы с Йоалой спели. По замыслу лейтмотивом фильма песней «Ищу тебя» заканчивалась передача, шли титры. И вдруг в конце мая смотрю эфир: вот все мы сидим, разговариваем о главной песне фильма, Яак Йоала спел… А мою песню - вырезали. Причем выглядело так, как будто это сделали в последнюю минуту.
- О чем подумали?
- Или не пришлась ко двору, или… это какие-то происки, козни другие. Между прочим, у этой песни в моем исполнении так и не было телевизионного эфира, хотя снимали не раз. Какие-то артисты говорили, что я не очень фотогеничная. Кто-то где-то за кулисами сказал, что меня не хотят снимать, потому что «вешу больше, чем нужно». А я тогда весила в два раза меньше, чем сейчас.
- Какие причины вам самой кажутся самыми вескими?
- Мне много раз говорили, что предыдущая фаворитка Зацепина ревнует и ставит мне палки в колеса. Но кто знает всю правду? Был такой редактор на телевидении - Владимир Давиденко, он говорил, что лично видел «черный» список людей, нежелательных к показу по ТВ. Якобы я там фигурировала под первым номером -видимо в алфавитном порядке. Вот Давиденко я верю! Правда, примерно раз в год меня могли показать. По радио я звучала, пластинки выходили. Но…
Окончание здесь https://dzen.ru/a/ZJQm7WZzW1rwCJA- .