Окончание. Начало здесь https://dzen.ru/a/ZJQmsGZylAw3lwCV
СПАСЛА ЛЕГЕНДУ РОКА ОТ СУИЦИДА
- Татьяна Владимировна, если вы действительно были в «черном списке», почему именно вам «было доверено» закрывать московскую Олимпиаду? Я имею в виду песню «До свиданья, Москва!», которую Александра Николаевна Пахмутова отдала не раскрученным советским звездам, а вам.
- Сама долго на эту тему думала. Может, случайность, а может, нет. Ведь «31 июня» продали в сто стран мира, у ленты был бурный международный успех. Это я от Квинихидзе слышала. Зацепин тоже рассказывал, что, когда он переехал жить во Францию, его песни все там знали прекрасно. А тут Олимпиада в Москве… Примерно в это время появилась радиостанция «Москоу Сервис», которую многие мои друзья-музыканты в шутку называли «имени Татьяны Анциферовой», потому что меня там крутили чуть ли не 30 раз в сутки. По словам моего знакомого, который там работал, «поступила информация, что иностранцы тебя знают лучше всех из советских исполнителей». Поэтому, я думаю, неспроста меня пригласили петь эту песню вместе с Лещенко. Возможно, это был продуманный маркетинговый ход.
- Не преувеличиваете, что Запад вас хорошо знал?
- Расскажу вам одну историю. Ее свидетели, например, - Стас Намин, его тогдашняя жена Людмила Сенчина... Осенью 1983-го, когда у власти был Андропов, группу Стаса Намина, где тогда работал мой муж, пригласили на Берлинский рок-фестиваль. Кульминацией фестиваля стал приезд одного из основателей джаз-рока - знаменитого певца и композитора англичанина Роберта Уайатта. Выступал он, сидя в инвалидной коляске, так как в семидесятые годы выпал из окна, сломал позвоночник и больше ходить не мог. Но – реальная живая легенда!
И вот наша советская делегация во главе со Стасом Наминым через кордон кагэбашников в штатском прорывается к музыканту, начинают общаться через переводчика: «Кого из советских рок-музыкантов вы знаете?» Начали перечислять пофамильно. Уайетт: «Ноу…ноу…ноу…» «А из певцов?» Он сходу: «Раша? Татьяна Анциферова! Она мне помогла выжить!» Он рассказал, как, находясь в жуткой депрессии, хотел свести счеты с жизнью, но вдруг услышал по радио мой голос… Потом решил сам спеть мою песню «Мир без любимого». Написал свой английский текст, назвал «War without blood», что переводится, как «Война без крови». И – спел как «песню неизвестного композитора». У меня где-то даже есть эта запись! Представляете? Человек совершенно из другой «оперы», а представление о музыке в СССР ассоциируется с одним именем.
- Потрясающая история!
- Сама была удивлена. Кстати, что интересно – Роберт Уайатт до сих пор не только жив-здоров, но и продолжает выпускать свои пластинки.
ОЛИМПИЙСКИЙ МИШКА И ЛЕВ ЛЕЩЕНКО
- Татьяна Владимировна… Как-то вы неохотно вспоминаете песню про «олимпийского Мишку», под которую в 1980-ом лила слезы вся страна. Почему?
- Нет, конечно, остались незабываемые воспоминания о московской Олимпиаде, о том прекрасном времени, когда тебе 26, и ты надеешься, что все лучшее у тебя впереди. А почему вспоминаю неохотно? Во-первых, Александра Николаевна и Николай Николаевич Добронравов сначала говорили, что я буду самостоятельно петь эту песню. Я ее выучила, приехала на «Мосфильм» и записала три варианта. А потом… Может это и прозвучит несолидно, но вдруг «нарисовался» Лев Валерьянович Лещенко, который как будто «с телевизора сошел». И мне предложили с ним петь дуэтом. Естественно весь мой энтузиазм сразу рухнул!
- Почему вдруг?
- А чему было радоваться? Я понимала, что Лев Валерьянович – певец, прославляющий советскую власть, «знамя» того строя. А я себя никогда «под Лениным не чистила, чтобы плыть в революцию дальше». Поэтому для меня это внутренне было как-то не очень приемлемо. Ладно, думаю, запишу, а там видно будет. Больше всего меня расстроило, что записывали на один микрофон и на итоговой записи меня не очень хорошо слышно. После того, как мы спели, Александра Николаевна в шутку сказала: «Лева, вокруг твоего голоса появился ореол в виде голоса Татьяны». А мне бы никак не хотелось быть ни его ореолом, ни нимбом. Рассказала потом мужу об этой записи. Володя и говорит: «Ну записала и записала. Ты же не изменила мне с Лещенко… Забудь!»
Кстати, с этой песней связан еще один забавный момент. После знакомства с Александрой Николаевной и Николаем Николаевичем приезжаю в квартиру Марка Беспалько, у которого мы остановились. Села учить эту песню, наигрываю на фортепиано мелодию: «До свиданья, наш ласковый Миша! Возвращайся в свой сказочный лес!» Заходит жена Марка - Вера: «Таня, зачем ты учишь песню, которая давно существует?» «Какая?» «Ну как же? «Ах, зачем я на свет появился? Ах, зачем меня мать родила?» Мне стало так смешно. Ведь я тоже, как только ее услышала, уловила очевидное сходство по ритмике и по нотам.
НЕ СОБИРАЛАСЬ «ИДТИ ПО ТРУПАМ»
- Вы солидарны с народом по поводу песен, которые он любит? Или у вас своя оценка собственного творчества?
- Мне тоже нравятся песни из «31 июня», и ничего с этим поделать не могу. Мне только не нравится, как технически они сделаны. Ведь по непонятной причине в картину попали мои «пробные» записи. Почему мне не дали перепеть? Загадка!
- Считаете, что можно было спеть лучше?
- Ну конечно! Когда узнала, что все музыкальные номера под мои песни уже сняты, была сильно огорчена. Вообще там много для меня загадочного и странного до сих пор. Несмотря на то, что Зацепин жив, я с ним общаюсь. Но мне не кажется приличным расспрашивать его на эти темы - все-таки ему много лет уже… Хотя Леонид Дербенев, когда я ему жаловалась, восклицал: «Ты сделала все прекрасно! Пусть попробует кто-то сделать лучше».
- В 1980-е годы вы спели песни еще для трех фильмов с зацепинской музыкой – «Узнай меня», «Артистка из Грибова"и «Приключения Арслана», выпускали диски-гиганты… Но вдруг все резко пошло на спад, а потом вы вообще куда-то исчезли. Поговаривали, мол, Анциферова «потеряла голос», «уехала навсегда в Штаты», вам «перекрыла кислород» Алла Пугачева…
- Все это я тоже слышала, как и все.
- А что произошло на самом деле?
- Во-первых, до 1982 года, когда я перешла в Москонцерт, моя активная концертная деятельность не прекращалась. А на спад она пошла по объективным причинам: выяснилось, что я тяжело больна. Весной 1981 года врачи вынесли «приговор»: ДТЗ - «диффузный токсический зоб», переизбыток гормонов щитовидки.
- Так называемая в народе - «базедова болезнь»?
- Да. Я в тот период только знала, что ею болела Надежда Константиновна Крупская и то, что эта болезнь сильно уродует человека внешне. То есть из красавицы ты можешь превратиться в уродину. Я не имею в виду себя, но… Я видела миловидную Крупскую на снимках в 20 лет, и – в 20-годы прошлого века. Небо и земля!
- Как это у вас проявлялось?
- Выпадали клоками волосы, приступами дрожали руки, кружилась голова… Я могла грохнуться в обморок в любой момент. Несколько раз падала – в кровь разбивала коленки. Есть видеосъемка: мы с Лещенко поем «До свидания, Москва» для «Песни-80», потом Леонид Утесов мне дарит цветы… Но я не люблю смотреть эту запись, потому что по дороге в Останкино мне стало плохо в автобусе, и в кадре все это видно. А сколько карет «скорой помощи» приезжали ко мне на концерты?! Пока не знала диагноза, я и к экстрасенсам ходила, и фитотерапию пробовала и ездили мы с мамой в Ульяновск к местному светиле. Но болезнь прогрессировала. Позже, в 1983 году, у меня отнялись ноги… Пришлось делать сложную операцию, после которой мне сказали: «О возвращении на сцену и не помышляйте!» И речь шла тогда не о том, чтобы сохранить голос, а о том, чтобы остаться в живых. Врачи так и сказали: «Лучше оставаться живой и толстой, чем худой и мертвой!»
И это была главная причина, почему я «притихла». Но была и другая. Когда в 1982 году мы с Зацепиным начали писать новую пластинку, случилось горе: у Александра Сергеевича умерла жена - Светлана Сергеевна. И вскоре он уехал жить во Францию. Из страны уехал композитор, который для меня писал. Не знаю, как для кого, но для меня это были супер объективные причины.
- А Алла Борисовна все-таки «кислород» вам перекрывала? На протяжении многих лет ваших поклонников и любителей музыки, что называется, «терзает этот вопрос».
- Веских доказательств у меня нету. Интуицию женскую тоже, как говорится, к делу не пришьешь. Могло быть, могло не быть... Я давно забыла об этом! Мне кажется, каждому дается такая судьба, доля и ноша, которую он может нести и какую заслуживает. Значит, я не настолько была хороша, не настолько упорна!
- Разве амбиции стать первой певицей страны вас не будоражили?
- Нет, и не стремилась, и не думала об этом. Честно! У меня не было желания все время маячить на экране, расталкивать всех локтями, идти «по трупам», чтобы все любили и слушали только мои песни. Вот не мое! Мой муж часто называл меня «алмазом» и добавлял к этому фразу: «Не в ту среду попал кристалл, но растворяться в ней не стал».
ГАСТРОЛИ С ОБОДЗИНСКИМ
Тем не менее, несмотря на не самое лучшее самочувствие, я вернулась на сцену. Сначала работала в грозненской филармонии. С группой «Аэробус» и Валерием Ободзинским выступали в Дворцах культуры на территории Чечено-Ингушской республики.
- Ободзинский уже был в полуразобранном состоянии? Ведь он тогда сидел на «колесах» - таблетках с кодеином.
- Нет, вполне нормальном. Правда, забывал слова… Но с нами работали музыканты, которые знали его репертуар наизусть, и он знал, что есть кому подсказать.
Валерий был, конечно, уникальный человек! Помню, новый 1985 год мы встречали в Чечне - филармония нас уговорила остаться там на новогодние праздники. У него была зашита «торпеда» или что-то вроде этого. Я говорю: «Вам ведь ничего из спиртного нельзя». А он: «Нет, мне все можно». И прямо при мне это продемонстрировал: выдавил в стакан половинку лимона, выпил. А после этого налил себе водки... У него всегда при себе был запас таблеток снотворного, и он все время спал. На концерт едем – спит в автобусе, прямо падает голова с плеч. Перед самым выходом «просыпается», одевается. Причем, куда бы мы не приезжали, микроскопический ДК в селе или деревушке, Валера всегда он был при полном параде – штиблеты лаковые, белая рубашка, бабочка, жабо, немнущийся костюм мышиного цвета. Выходил как настоящий амЭриканский артист и пел изумительно.
Песня из фильма "Танцплощадка"
В 1986-ом в моей жизни произошло еще одно важное событие - я родила сына. Нянчить его, кроме меня, было некому. Поэтому всю свою концертную деятельность я сразу задвинула на задний план. Но песни все равно записывала. В 1991 – спела партию Магдалины для русской версии рок-оперы «Иисус Христос - суперзвезда». Работала с «Калиновым мостом», «Запрещенными барабанщиками», Найком Борзовым и «Ва-Банком». И с Александром Сергеевичем Зацепиным! Он приезжал из Франции, мы с ним делали новогодние елки в Кремле и Цирке на проспекте Вернадского, записывали «Русское рождество в Париже» для французского музыкального театра. Я там озвучивала 16-летнюю героиню русского происхождения Натали, а Бабу Ягу - Людмила Марковна Гурченко.
ЧЕМОДАН С ДОЛЛАРАМИ
- В 90-е наступила новая эра – «денежных мешков», первых продюсеров. На вашем «золотом» голосе можно было озолотиться. Пробовали?
- Предлагали. До 1992 года мой муж работал вторым дирижером в оркестре Анатолия Кролла. Когда Росконцерт прекратил существование, Кролл ушел и оркестр остался «у разбитого корыта». Володя с приятелем, чтобы спасти коллектив, учредили коммерческую фирму «Полиарт», занимающуюся организацией концертов. Работали с Вилли Токаревым, с такими популярными еще со времен СССР иностранными группами как Baccara, Maywood. Кто только не приходил в этот «Полиарт… Володя был знаком с Ходорковским, Лисовским, Авеном… Иногда в «Полиарт» приходили люди кавказской внешности с кейсом, набитым пачками долларов, и, как выражался Володя, «приносили подачку певице Анциферовой в виде миллиона долларов – на раскрутку». Я спрашивала: «И что ты ответил?» «Что нам ничего не надо!»
- Он не хотел связываться с криминалом?
- Да, хотел, чтобы мы спали спокойно. Говорил: «Ты что, дорогая моя, хочешь, чтобы тебя по ночам вызывали на загородные дачи - петь там «олимпийского Мишку»?!
- Если честно: хотелось вновь собирать стадионы, выпускать пластинки?
- Такой ценой? Нет, не хотелось! Я всегда была за справедливость: раз у нас этого не было, значит, мы и недостойны.
С конца 90-х мы с Володей работали в театре музыки и драмы под руководством Стаса Намина. Он делал аранжировки, я записывала для спектаклей номера музыкальные. К сожалению, восемь лет назад Володи не стало…
- Если окинуть пройденный путь критический взором, какой период жизни назвали бы самым счастливым?
- Естественно – 1970-е годы, потому что вся жизнь впереди, летаешь как мотылек, переезжаешь из города в город, открывая для себя новые миры и людей. А потом мне нравились 1990-е годы, как никому.
- Почему?
- Ты уже взрослый, все знаешь, умеешь, понимаешь. И все бытовые тяготы, которые тогда переживала вся страна, меня абсолютно не волновали. Нам на ребенка выдавали 700 граммов масла на месяц, и мы умудрялись эти 700 граммов есть втроем. И ничего! Не грустили ни капли. Жили мы на Арбате, в центре Москвы и центре страны. Незнакомые люди звонили нам в дверь и просились в туалет… (Смеется.) Мы с сыном гуляли по старому Арбату, где запросто можно было услышать стрельбу. Я на все это смотрела как на кино! И для меня это было счастливое время. Несмотря на то, что у меня не было каких-то таких особенных прорывов музыкальных. Хотя опера «Иисус Христос» для новой России – все-таки был своего рода прорыв, я считаю.
- Насколько я знаю, последние годы вы успешно передавали опыт и учили вокалу. Вашими самыми известными учениками были Влад Топалов с Сергеем Лазаревым?
- Самым моим известным учеником был бывший спикер Госдумы Сергей Бабурин.
- Даже так?
- Он вообще удивительный человек - все начинал, можно сказать, с нуля и многого добился. Мы с ним отзанимались сто уроков, выучили 15 песен, записали пластинку, он снял два клипа.
- А с шоу-бизнесом больше никаких точек соприкосновений?
- Шоу-бизнес тоже иногда ко мне приходит, чтобы я помогла наладить немножко голос, дыхание подкорректировать. Все же ездят, стареют, а голос – очень хрупкий инструмент.
- Чем вы еще любите заниматься, кроме музыки?
- Смотреть хорошее кино. Ходить на хорошие концерты. Особенно – если западный настоящий музыкант приехал. Люблю – потом целую неделю об этом думать, помнить все детали. Нет, все-таки только музыка меня занимает полностью. Она и профессия, и хобби. У меня другого ничего нету. Музыка – это единственное, что меня держит. Она никогда не предаст. Но при этом я не вижу возможности ездить гастролировать, веселить публику.
- А в каком качестве вы сегодня себя видите?
- Я хотела бы записывать пластинки, экспериментировать в студии, знакомиться с различными музыкантами, участвовать в сейшнах, акциях музыкальных – благотворительных или защиты мира. Выкладывать видео и аудиофайлы в интернет. Чтобы все знали, что человек дышит музыкой и главное – чтобы это было кому-то нужно.
- То есть вы не ощущаете себя певицей ретро?
- Слово «ретро» для меня вообще не подходит! Я просто певица, очень современная, живущая сегодняшним днем и надеющаяся, что я еще что-то интересное запишу и продемонстрирую. Я тружусь, я каждый день изобретаю «свой велосипед». И много чего делаю! Не может же быть так, что я сама себя шлифую для того, чтобы сама себя слушать. Все-таки нужно, чтобы кто-то еще узнал о том, что я люблю людей, люблю для них петь.
- То есть Татьяна Анциферова еще однажды может удивить музыкальный мир?
- Почему нет? И глаз горит, и мозги все время в работе. Только если бы еще здоровье было – оно по-прежнему еще иногда мне ножку подставляет. Но я как цыкну на него!
Фотографии из личного архива Татьяны Анциферовой