По сути, буддийская философия — это анатмавада. Анатмавада — отрицание атмана. Атман с т.з. буддистов — единая, постоянная, независимая сущность. Мадхьямики-прасангики считают, что этих свойств у реальности нет вообще. Отсутствие таких характеристик и есть буддийская пустота. А что же есть? По-видимому, тогда должны быть: безъединичность, непостоянство, зависимость и бессущностность.
Безъединичность
1. Абсолютная безъединичность
Абсолютная безъединичность это даже не множественность, это полное отсутствие единичности. В множественности единичность присутствует, ведь она состоит из единичностей, поэтому множественности тоже нет, раз нет того из чего она состоит. А как может быть безъединичность? Безъединичность — это ничто. Чтобы быть надо обладать единичностью. Если единичности нет, то ничего нет.
Значит безъединичности нет? Пожалуй, о безъединичности не стоит говорить как о том, что есть или чего нет. Безъединичность — это неопределенность. Ведь то у чего нет единичности лишено пределов, неопределенно, а значит не имеет никаких присущих ему характеристик. Если неопределенность есть, то это бытие, если ее нет, то это небытие. Бытие и небытие — вполне себе определенности. Значит мы не можем сказать о безъединичности, что она есть или ее нет.
И уже здесь, при рассмотрении единичности и безединичности, все становится очень мутным. Единичности нет, а отсутствие единичности за рамками есть и нет. Но так получается у мадхьямиков. Абхидхармисты не выбрасывают и не отрицают единичность. Их реальность состоит из неделимых мгновенных дхарм. В самом деле, если мы удалим из реальности единичность, то как тогда возможна зависимость, ведь она возможна между чем-то и чем-то, тем, что не должно быть неопределенностью, а должно иметь предел и единичность.
Но эти мгновенно существующие дхармы не могут быть неделимыми. Возникая из предыдущих дхарм и взаимодействуя с другими дхармами, они неизбежно будут контактировать с иным себе, иметь с ним границу. А то, что имеет границу не может быть неделимым, граница будет уже частью чего-то, чего-то внутренне дифференцированного. Неделимой дхармы еще не может быть т. к. ее единичность, мгновенность, ее особый признак — не одно и то же. Они могут составить целое, но не нечто абсолютно неделимое.
В итоге мадхьямики делают вполне правильный вывод, что никаких неделимых дхарм нет. Да и вообще, нет никакой неделимой единичности. Только вот если мы скажем, что неделимой единичности нет, то мы будем уже иметь несуществующую единичность, в которой единичность будет находиться вместе с небытием, являясь частями несуществующей единичности. Такая единичность, причастная небытию, уже никак не может быть неделимой, абсолютной. Поэтому такое единое как и безъединичность за пределами бытия и небытия.
Итак, мы выяснили, что неделимая единичность с безъединичностью возвышаются над какими-либо онтологическими утверждениями, да и вообще над любыми высказываниями о них. Первая в силу абсолютной единичности, недопускающей к себе никакого сказуемого, вторая в силу ее неопределенности, которое также не приемлет о себе никакого высказывания. Отсюда следует, что отрицая атман с его единичностью мы тем самым как бы меняем полярность его запредельности.
2. Относительная безъединичность
Пока мы рассматривали безъединичность не соотнесенную с единичностью. Что нам мешает их соединить? Разве они не могут соседствовать друг с другом? Мадхьямики скажут, что единое и многое — взаимоисключающие понятия. Или единое, или многое — третьего не дано. Однако, те же мадхьямики утверждают, что многое невозможно т. к. оно состоит из единичностей, бытие которых, как мы видели, они отрицают. Но раз по их мнению многое состоит из единичностей, то, видимо, многое не исключает единичность.
Это хорошо что мадхьямики единичность поставили впереди многого. Оно оказалось совершенно свободным от многого, никак от него не зависимым, что нельзя сказать про само многое, которому чтобы быть надо состоять из единичностей. Но с их точки зрения единичностей нет и быть не может. Мы же их поправили, указав, что неделимая единичность за рамками бытия и небытия. Теперь нам хорошо бы разобраться с делимой единичностью, если такая возможна, а заодно и с неделимой безъединичностью.
От рассмотрения абсолютной безъединичности, в которой нет ни крупицы единичности, и абсолютной единичности, полностью лишенной инаковости, мы нисходим до места где они сочетаются не отрицая друг друга — в многое. Мы уже заходили было туда, но нам заявили, что такого места нет. И у нас возникло сомнение — так уж оно невозможно. Нам, видимо, надо разобраться с самими элементами множества, этими единичностями. Мы хотели бы рассмотреть их не как полностью неделимыми, а делимыми и неделимыми одновременно.
В самом деле, единичные элементы, составляющие множество, — составные. Т.е. они также множественны. Значит они нам являются одновременно и единичными и множественными. Мы, в принципе, во всех окружающих нас явлениях способны различить части, а значит мы их воспринимаем как нечто обособленное и отличное от всего другого, а значит единичное, и в то же время как нечто множественное, если мы сфокусируем внимание не на внешней стороне явленной нам единичности, а на ее частях.
Такое сочетание единичности и множественности принято называть целым. Целое — это то что снаружи одно, а внутри множественно, — внутренне дифференцированное единое. И нас это устраивает, и мы не видим в этом проблем. Но мадхьямики скажут, что ни целое невозможно, ни сочетания единичности и множественности. Ведь получается, что целое одновременно и иное и не иное своим частям, что логически невозможно, как и быть одновременно одним и множественным.
Что же нам ответить этим мудрецам? Действительно, мало ли что нам может казаться. Во взглядах на реальность надо опираться не на кажимость, а на логику, так мы сможем создать правильное, адекватное представление о ней. Если же согласиться с тем, что все является составным и существует относительно, то почему бы не выявить в явлении части и отношения и не посмотреть каким оно будет в одном отношении, а каким в другом. Не будет ли оно в одном отношении одним, а в другом другим?
Вслед за Аристотелем мы можем выделить в вещи форму и материю. Форма — это то чем вещь является, ее сущность, определенность, то что отличает ее от всего иного. Материя — то из чего вещь состоит. Выявив в вещи эти два аспекта, можно увидеть, что вещь как целое будет иной своим частям по форме, но не иной по тому из чего она состоит. Вода иная кислороду и водороду по форме, но не иная им по материи, она состоит именно из этих элементов, а не из каких-то других.
Также по форме вещь будет единичной, а по материи множественной. Таким образом, мы видим, что в вещи могут вполне ужиться инаковость и тождество целого со своими частями, а так же единичность и множественность. И если не рассматривать вещь как самосущий монолит, как это делают мадхьямики, а рассмотреть ее более детально и относительно, то никакого неразрешимого противоречия между целым и частями, и никакого взаимоисключения между единичностью и множественностью мы не обнаружим.
P.S. Мы начали здесь со спасения от небытия абсолютной безъединичности и абсолютной единичности. Первая прекрасно соответствует буддийской пустоте, которая, как известно, за рамками бытия и небытия. Вторая — абсолют платонизма, который тоже выше всего этого. Мадхьямики, доказав себе, что единого нет, приходят к выводу, что оно лишь кажимость, как и многое. Т.е. они существуют как нечто приписанное, а не со своей стороны. Наше кармическое видение рисует нам картинки с иллюзорными единичностями.
Но тогда и сознание, и карма, благодаря которым мы это все видим — лишены единичности и на самом деле лишь кажимость. Т.е. сознание, будучи кажимостью самого себя, создает еще кажимости. При этом оно еще лишено единичности. Возможно ли такое? Во-первых, не обладая реальной единичностью его вообще не будет. Не будет и того из чего бы оно могло состоять, ведь эти элементы были бы также единичны. Во-вторых, такое сознание было бы самосущным, приписывающим себе свою сознательность.
Как видим, такое невозможно. Сознание должно обладать реальной единичностью. И будучи целым, состоять из того что существует до сознания, существует, естественно, как нечто единичное. Таким образом, без единичности не будет никакого сознания. И единичность не галлюцинация, а реальность. Сама же абсолютная единичность, которая так щедро одаривает все сущее единичностью, выше бытия, но при этом не будет и небытием, ведь если единого нет, то нет ничего.
Критика анатмавады. Непостоянство
Критика анатмавады. Зависимость
Критика анатмавады. Буддийская софистика