Дальнейшие события представляются мне теперь каким-то невероятным калейдоскопом. Как будто бы кто-то вставил кассету в видеопроигрыватель, и прокрутил все это с дикой скоростью.
Мы вернулись в Москву и началось.
Помню - прививку от желтой лихорадки. За 2 недели до поездки. Алкоголь - исключен в течение 5 дней. Я смог вытерпеть только 3.
Помню - ежедневные визиты в «десятку» (10-е управление Министерства обороны) недалеко от метро Кропоткинская. Это управление занималось заграничными поездками. Инструктажи и оформление документов в «страну с жарким тропическим климатом». Там мы познакомились с другими переводчиками, ехавшими вместе с нами. Все они - выпускники Военного института иностранных языков, и эта командировка в Анголу для них не первая.
Хорошо помню, как они смотрели на меня с Эдиком, когда мы шутили по поводу «стрельбы из Кольта Питон, и утреннего запаха напалма». Их снисходительные взгляды говорили: «Да ребята, смейтесь конечно же. Но, когда вы туда попадете, поглядим на ваши шуточки».
Помню, как однажды после визита в управление мы с Эдиком пошли в «Военторг» на Новом Арбате. Там я увидел красивый военный ручной фонарик. Не знаю, почему не купил его сам, но стал приставать с этим к Эдику.
- Эдвард, друг мой, купите фонарик.
- Заем он мне? Заем он мне там за Экватором?
- Как вы не понимаете, там же война. Часто отключают свет.
- И что?
- Отключат ночью свет, а Вы захотите выпить «Кальвадос». И вы, только представьте себе, о друг мой, по ошибке в темноте, вы выпьете «Арманьяк»! Каково!
- Ой! Это недопустимо! – сказал Эдик.
Он, конечно же, купил фонарик.
Помню, как мне выдали заграничный паспорт синего цвета. Кажется, тогда существовало 3 категории загранпаспортов. Дипломатический – зеленый, обычный – красный и вот служебный – синий. По важности что-то среднее между дипломатическим и простым. Там внутри красовалась надпись в таком духе: «Всем государственным и партийным учреждениям оказывать всяческую помощь подателю сего документа». Я ржал над этой надписью и всем говорил, подписывал сам Кардинал Ришелье.
Помню, как мой отец (дипломат) заставил меня съездить к «дяде Саше», с которым он работал в Тегеране (У него еще дочь Наташа, помнишь?). А потом дядя Саша служил военным атташе в Анголе. Я сделал, как велел мне отец, и дядя Саша вручил мне огромную металлическую банку «Сельдь Иваси» а также конверт с письмом. И сказал: «Передашь прапорщику Сидорову. Он в военной миссии машины ремонтирует. Вы обязательно первое время будете жить в миссии. Только, передай в первый же день, не забудь. Можешь к моей посылке прибавить буханку черного хлеба. Там черного нет, так что для наших это большой подарок.» Получив в руки письмо и «Сельдь Иваси», я сразу в вспомнил Д”Артаньяна и его знаменитое письмо к Де Тревилю.
Помню, что отъезд был назначен на 19 августа, а именно в этот день у Юли день рождения. Меня это страшно расстроило, но потом отъезд перенесли на 23.
Помню, что приехал к ней на день рождения с цветами, на которые истратил все деньги и у меня не осталось даже 5 копеек чтобы доехать домой. Пришлось ехать зайцем.
Помню, как мы гуляли с Юлей возле МГУ, гуляли, молча, ничего не обсуждая и не строя никаких планов. Я держал ее за руку. Конец августа, осень только коснулась деревьев, кое-где уже виднелись желтые листья, сосем чуть-чуть желтые. Но становилось очевидно - лето заканчивается. Темнело рано, вечера холодные. А на душе - грустно, тревожно, ведь непонятно, что там впереди. Какая-то Африка. Раньше поездка представлялась веселой игрой, фантазией, которой не суждено сбыться. А тут паспорт, билеты, сельдь «Иваси». Уже точно еду. Что там дальше?
Помню, как моя мама искала по всей Москве тушенку, чтобы я взял «с собой». В Москве тушенка не продавалась, ее прислал нам дядя Миша с Урала. Целый ящик. Он - ветеран Великой Отечественной, и он мог ее «достать», как тогда выражались. А вот лавровый лист продавался в любых количествах, и именно его советовали везти в Анголу опытные люди. «Зачем? – Там узнаешь.»
Помню, мама мне купила в Анголу чешский пивной сервиз. Большой кувшин и две кружки богемского стекла. О моей искренней и глубокой любви к пиву знали не только друзья, но и родители.
Помню, с каким трудом покупали водку. 1990 год - время всеобщего дефицита. А водка была нужна, просто необходима во-первых - взять с собой, чтобы угостить там сослуживцев - такова традиция. Во-вторых - устроить прощальную пьянку.
Смутно помню прощальную пьянку. Мама приготовила огромный пирог с белыми грибами, собранными в лесу у нас на даче, и вообще, несмотря на дефицит, стол, как говориться «ломился» от вкусной еды. Аромат грибов разносился, вероятно, на пару этажей. 23 августа в Москве стояла страшная жара. Водку я несколько часов хранил морозилке, бутылки запотели, а водка стала тягучей, почти как кисель. Пролетала моментально, кажется, даже и не пьянила. Помню, тосты один за другим. Помню, гости непринужденно веселились.
Помню, Юля стояла одна на балконе, очень грустная. Постоянно курила. В аэропорт провожать она меня не поехала. В машине не оказалось для нее места или еще почему, теперь уже не помню.