Вблизи Петербурга, на острове Котлин, где стоит Кронштадтская крепость, в 1789 году был построен новый казенный чугунолитейный завод.
В ту пору Россия воевала со Швецией. Русский флот нуждался в снарядах для своей артиллерии. Привозить снаряды из Петрозаводска, с Александровского литейного завода, было делом длительным, а осенью и весной из-за распутицы — почти невозможным. В Кронштадте же имелись огромные запасы чугунного лома и устаревших, вышедших из употребления пушек. Для снабжения судовой и крепостной артиллерии боеприпасами в мае 1789 года в Кронштадте спешно установили примитивный копер, чтобы разбивать чугунные пушки, и начали строить плавильную печь — основу будущего завода.
В декабре того же года на новом заводе уже отливали трех-, шести- и двенадцатидюймовые ядра, разнокалиберную дробь, трехдюймовые гранаты (по-тогдашнему «гренады») и трехпудовые зажигательные снаряды, именовавшиеся «брандскугелями». Завод был невелик. Его единственная плавильная печь была рассчитана на отливку до 30 тысяч пудов чугуна в год. Рабочих на заводе было 190 человек, присланных из Петрозаводска. Руководили работами десять «художников» — специалистов по чугунному литью. Их выписали из Англии. Строителем завода был знаменитый в то время в Европе шотландец Чарльз Гаскойн — большой знаток литейного производства. Гаскойн был управляющим Олонецких чугунолитейных заводов, и новый завод также попал в его ведение.
Кронштадтский чугунолитейный завод был одним из немногих металлургических предприятий России. На тысячи верст простиралась крепостная Россия. На редких заводах и мануфактурах работали те же крепостные, что и на полях. Под кнутом и палкой заводской стражи работали строители чугунолитейного завода и первые его мастеровые. Большинство их принадлежало казне. Были среди них и помещичьи крепостные, главным образом костромичи, отрабатывавшие оброк.
Рабочие надрывались от непосильного труда и гибли от голода, холода и болезней. Рабочие роптали на каторжную жизнь, нанимали грамотеев писать жалобы начальству, бежали с проклятого острова.
Двенадцать лет стоял завод на острове Котлин. Угроза новой войны — на этот раз с Англией, имевшей более мощный флот, чем Россия, — заставила перенести завод в Петербург. Его перенесли за Нарвскую заставу, на седьмую версту от центра столицы, в район аристократической Петергофской першпективы, где находились летние .дворцы петербургской знати. В 1801 году на новом месте задымили низкие железные трубы Санкт-Петербургского казенного чугунолитейного завода.
Наглухо отгороженный от мира, стоял завод по соседству с великолепной столицей — гранитным городом Санкт-Петербургом. Окруженные высоким забором, как прежде — водой, проводили мастеровые дни, месяцы, годы. Словно мрачный, черный остров, возвышался завод среди зеленого моря садов, парков, оранжерей Нарвской заставы.
Всего к 1809 году на заводе работало 390 человек, из них «казенных мастеров и мастеровых» — взрослых — 247 человек и «малолетов» — 64, вольнонаемных — 39 человек и 40 человек обслуживающей команды и мастеров.
Завод был перестроен и расширен. Он разделялся на цеха: фурмовый (литейный), кузнечный, слесарный, вальцовый, платинированный (медеобрабатывающий). Завод исполнял, в основном, военные заказы. Царь Александр I вел войны на берегах Черного моря, в Закавказье. Воевал со Швецией, Турцией, Францией. Войны следовали одна за другой. Работы военным заводам было много. Помимо спешной выделки военных припасов, мастеровых заставляли выполнять заказы «приватного свойства». На заводе делали чугунные памятники, железные кандалы, нательные кресты, меры «для раздробительной продажи напитков», медные пуговицы, медные чешуйки для сбруй.
Завод продолжал расширяться. Число рабочих понемногу росло. В 1816 году был построен новый флигель, где помещались молотовая и плющильная мастерские. Из Англии выписали для них паровую машину «в силу 50-ти лошадей», плющильную машину, токарный станок, ножницы и ворот. Литейный цех в большом количестве отливал чугунные колонны, архитектурные украшения, статуи, стропила.
А потом дела пошли не важно... (продолжение)