В десятом часу разбудил их маркшейдер, который уже опохмелился и желал выпить с земляком.
- Когда хоть танцы закончились?
- Да только легли,- зевая сказал Николай.
- Неправда Никола, я в пять в клуб ходил, никого не было.
- Так ты, Боря по пьяни не в тот клуб попал.
- В тот, в тот Николай. Вставайте, сегодня праздник. Да! Поздравляю вас товарищи с праздником! За который надо выпить.
- Пойдемте ко мне. Борис уехал к своей даме сердца, я совсем один, посидим, поговорим, никто мешать не будет.
- Володя, как моя кадра танцует?
- Отлично, Боря.
- Кто воспитывал?! Но предупреждаю!
Собрались и пошли к Борису. Снежок засыпал поселок, но еще не было видно следов.
- Спят все еще, - проговорил Борис, но скоро проснуться и начнется грандиознейшая пьянка.
У Бориса было тепло и чисто.
- Вы уж меня извините, парни, сами знаете, я холостяк, закуска будет холостяцкая. Никола, открывай консервы. Володя, бутылки под столом, доставай, открывай, будем пить.
Николай открывал банки, Владимир открыл бутылку «хереса».
- Хочу Володя весной отсюда свалить. Ребята пишут, что на материке больше имеют, чем я тут. Там овощи, фрукты. Свежая картошка! Женщины и девушки, с которыми можно встречаться и не бояться, что какой нибудь муж тебе голову оторвет. Пусть лысый кукурузник сам здесь работает, а я весной уеду. Тебе Володя здесь нравиться?
- Нравится, не нравится, а работать нужно. Да я лучше, чем Иркутск мест
и не видел.
- Да! Такая наша профессия, в столице для нас шахт нет.
Все выпили вина.
- Где, Борис, достали? – спросил Николай.
- Места надо знать, а впрочем, не знаю, это Борис геолог привез мне на праздник. Вчера с Нинкиным Мишкой так нарезались, не помню, как домой пришел. Утром воды выпил, меня закидало.
- От спирта.
- Догадливый ты Никола, мы пока неусыновленные.
Николай включил самовар.
- Молодец Николай! Чай – это человек! Будем пить чай, вы пейте винишко, Мишка придет, тоже опохмелимся.
Не успел Борис договорить, как в дверь постучали, и ввалился Михаил, муж Нины.
- Боря, похмеляешься!? А я хоть пропади?
- Я к вам стучал, тихо, думал спите, сходил ребят разбудил, кстати, мой земляк Володя, за Степана будет работать, познакомься. Ну а Николу ты знаешь. Садись наливай, хочешь вина, хочешь спирта.
- Боря, я квас не пью, давай спирта, вчера хорошо поддали, не помню, когда моя с танцулек заявилась
Руки у Михаила тряслись, видок был такой, что казалось, еще мгновенье, и он упадет и посинеет.
Одним большим глотком выпил грамм 150 неразведенного спирта, глотнул воды и долго тряс головой, вздрагивая и тяжело дыша.
- Пошел? – спросил Борис.
Тряся опущенной головой, Михаил поднял руку, погрозил пальцем, не глядя ни на кого. Посидел, распрямился.
- Прошел! – и ложкой зацепил консерву. Понюхал и отправил в рот.
- Если Нинка придет, надо сказать, чтобы картошки нажарила, - сказал и закурил.
- Михаил, - закуси, а потом сигаретку соси, заботливо попросил Николай.
- Курить Никола хочу. Пока не опохмелился, тошно было, теперь хорошо, но надо пару раз затянуться, чтобы не кашлять.
Оживал Михаил на глазах. Скоро трясучка прекратилась, в глазах появилась жизнь. Он расправил плечи,- спасибо Боря, спас от неминуемой смерти.
Посидев, и не дождавшись жены, Михаил пошел домой, заставить Нинку нажарить картошки.
- Боря, можно я мужиков позову?
- Зови, вчера же вместе пили.
Пришли гости - Михаил привел соседей, Михаила и Леху. Нина принесла сковороду жареной картошки.
Мужики пили.
Первым ушел Пшенай, к земляку. Малопьющий Владимир, очумевший от дыма папирос, собрался и ушел, как его не уговаривали остаться.
По улице поселка, под баян Николая Дунича, шли малочисленные демонстранты, с красным флагом и портретом Ленина.
Николай играл Интернационал, народ размахивал флагом и кричал ура.
Ходили пока не замерзли, находившись и накричавшись, пошли пить водку.
Дома Владимир переоделся и пошел в горы. Долго разглядывал кедровый стланик и зеленые мелкие шишки, которые, как, оказалось, созревали только раз в два года. Взобравшись на гору, разглядывал поселок, где маленькие-маленькие людишки ходили вдоль и поперек улицы. Кругом были горы и голый лиственничный лес. До самого горизонта, со всех сторон только горы. Даль терялась не то в снежной дымке, не то в тумане.
На проталине вокруг камня нашел бруснику. Кроваво - алые кисточки рдели на фоне снега и вечнозеленых листочков.
Поднял зайца с лежки из-под куста. Заяц кинулся вниз, петляя на бегу.
Владимира, выросшего в таежном краю, лес не пугал. Зверья он не боялся, вначале зимы медведи был сытые, а волки должны водиться где-то около оленей, которых здесь не было из-за частых взрывов.
- Волков бояться, в лес не ходить, - и он решил пойти дальше. Шел долго, дошел до скал, где нашел небольшое углубление, в котором можно было бы укрыться от дождя и снега.
Вернулся в поселок, когда стемнело. Николая не было, вскипятил чайник, заварил чай. Выпил рюмку коньяка, поужинал консервами. Ноги устали, лег отдохнуть и сразу уснул.
Проснулся от стука в дверь, за дверью никого не было, зато в клубе уже играла музыка. Начал бриться, заявился Николай.
- Володя! Где ты был весь день?
- Гулял.
- У кого?
- В горах.
- А-а! Я весь поселок оббежал, у Бориса все спят, Нинка тоже ничего не знает. Пойдем, пока народу мало потанцуем. А там видно будет.
- И что ты увидишь?
- Или пить пойдем, или спать, или до упаду танцевать, или …
В зале были Зинаида с Валентиной, и еще несколько человек.
Николай пригласил Валентину, Владимир стал танцевать с Зинаидой.
Видимо Борька – ледокол был подучен Ниной. Только он объявил дамский вальс, как только что вошедшая Нина была уже перед Владимиром, и пригласила его изящным поклоном головы.
- А может быть, меня бы Валентина пригласила!
- Пусть на танцы со своим мужем приходит.
- А ты, что же не приходишь со своим мужем?
- У меня муж нарошенный.
- Какой?
- Нарошенный. Дома, Владимир Константинович, я досыта не ела, не говоря уже об одежде, родители меня, по сути, пропили, я не сопротивлялась, все равно ушла бы из дома рано или поздно. Мой Мишка должен был видеть,- кого берет, спасибо ему за то, что привез меня сюда. Я с ним расплатилась сполна.
- А где вы были Владимир Константинович, сегодня днем?
- Гулял.
- У кого?
- Не у кого, а где. Гулял по горам, по лесам. Дышал свежим воздухом. Часа четыре ходил.
- А что же вы меня не позвали, я так люблю такие прогулки, как танцы! Завтра не идете?
- Не знаю Ниночка, не знаю. Как здесь говорят, бог даст, будет день, будет и похмелье.
Как и прошлый вечер танцующие то прибывали, то зал пустел.
Столько Владимир еще никогда в жизни не танцевал. Сильно хорошо – тоже не хорошо, и решил незаметно уйти.
- Володя! Где ты был, - третий раз этот вопрос задал Борис, был он трезвее чем утром.
- Сегодня праздник Боря. С утра я был у тебя, забыл?
- Помню, я не об этом, ты с Мариной как живешь?
- Как ты, как все, но она видимо мне благоволит, а что?
- Вот, вот Володя, сходим к ней, нужно выпить взять, мужики помирают, спирту просят, Пшенай сказал, что она только тебе даст.
- А она дома? Говорят, ее хахаль приехал, и фингал ей поставил.
- Знаю, он уехал, я ей бодяги приготовил. Пойдем, Володя, сходим.
Марина вышла в сенки, - а, Владимир Константинович, извини меня, заболела совсем некстати.
- Марина, мы не в гости, мы с Борисом оказались земляками, да еще из одного института, обмыть это дело надо, а все уже закрыто.
- Владимир Константинович, у меня же только спирт.
- Пойдет Мариночка, Боря, сколько возьмем?
- А вот, на все, Борис отдал Марине деньги и сумку.
Когда Марина вынесла, Борис отдал ей пакетик, и проинструктировал, что делать.
- Боря, если поможет, расцелую, и в любое время опохмелю!
- Пойдем Володя ко мне, посидим немножко, Николай у меня, танцы только начались, успеешь туда. Правда, танцы мне уже надоели.
- Еле уговорили Маринку, сказал Борис, войдя в свою комнату. Последнее отдала, мы с Володей ее на на коленях умоляли.
Пшенай усмехнулся, но мужики поверили. У Бориса были все те же. С мятыми лицами и трясущимися руками. После первой мужики начали оживать, заговорили, глаза заискрились.
Владимир выпил глоток, в голове зашумело.
Мужики все сразу заговорили, заматерились.
Повторили.
Владимира никто не задерживал, и он вернулся в клуб.
Зинаиды и Валентины не было, а Нина подошла и спросила,- мой там еще не отключился?
- Хочешь, чтобы отключился?
- Конечно, отключенный он ко мне не лезет. Он давно вышел из моего возраста.
- Эх, Нина, Нина, ты в школе с кем нибудь дружила?
- Нет, - ответила она со вздохом, - а почему это вас Владимир Константинович интересует?
- Тебе, Ниночка, надо было бы надружиться, нацеловаться, а потом уже замуж выходить. Ты из детства сразу в жены попала, а вдруг теперь в меня влюбишься, а я тебе ответить не смогу. Боюсь брать такой грех на душу.
- Какой грех, Владимир Константинович?
- Если влюбишься в меня, начнешь страдать, а я люблю другую, и не смогу на тебе жениться,- ответил он ей вроде бы шутя.
- Жениться!? Зачем же жениться, я же замужем. Мне просто нравиться с вами танцевать. Весь вечер с вами бы протанцевала, без всяких конкуренток. Заметив входящую в зал Валентину, кивнула головой, вон змея – заявилась!
Когда набился полный зал Владимир, незаметно вышел в коридор и пошел спать.
- Надо уходить из общежития, подумал он, здесь, или сопьюсь, или чей- то пьяный муж мне голову открутит. Но идти то и некуда.