“Русские идут” — так озаглавил свой очерк мой однокурсник Алексей Панченко. Многотиражка Мурманской мореходки “Рыбацкая смена” опубликовала его осенью 1984 года.
Сегодня, посредством этой его статьи, я хочу предоставить слово Алексею, давно уже покойному. Отзыв на его очерк помещу ниже.
Путевой очерк “Русские идут”.
Минувшим летом мы, теперь уже второкурсники судоводительского факультета, проходили первую плавательскую практику на борту учебного парусного судна “Седов”. В программе практики был запланирован заход в столицу Датского Королевства — Копенгаген.
Для большинства из нас это первый заход в иностранный порт, поэтому нетрудно понять наше ожидание, любопытство, даже волнение, тем более, что предстояло знакомство с одной из ярких витрин капиталистического Запада. Конечно, кое-что мы уже знали, точнее — слышали, но не зря говорится, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
…И вот уже наш “Седов” в узкостях Зунда. В утреннем тумане виднеются шпили башен гамлетовского Кронборга, затем прорисовываются силуэты самого Копенгагена, приближается стенка причала Лангелиние, и наконец, заводятся швартовы. На причале чиновники портовой администрации, несколько полицейских, немногочисленные в этот ранний час зеваки. Признаться, после радушной встречи нас в Архангельске такое несколько разочаровывает. Кстати, равнодушие, незнакомая нам, советским людям, отчуждённость не раз поражали нас и потом, во время четырёхдневной стоянки в Копенгагене.
Но наш интерес не ослабевает. И когда наступает время увольнения, все с радостью устремляются на берег. Рядом находится памятник знаменитой андерсеновской Русалочки. Узнаём, что незадолго до нашего прихода группа подвыпивших парней отпилила у статуи руку. Правда, на следующий день, протрезвев, они, говорят, раскаявшись, явились с повинной. Рука уже на месте, но шов, как, наверное след в сердцах любящих свою страну датчан, остался. Видимо, не чужды тем датским парням нормальные человеческие чувства, ведь всё-таки вернули похищенное. Но откуда же у них взялась мысль совершить этот акт вандализма? Уж не подкинули ли её этак ненавязчиво западные кино, телевидение, радио, пропагандирующие вседозволенность, индивидуализм, культ наслаждений, даже если это наслаждение вандала?
Подъезжают первые автобусы с туристами, собирается толпа любопытных. Люди поглядывают на нас, переговариваются. Слышим, нас принимают за американцев. Советский моряк в полной морской форме в Копенгагене редкость. Вступаем в разговор: “Мы — советские!”. И в ответ удивлённое и недоверчивое: “О-о!”. “А вы откуда?” — обращаются люди к одному из иностранных курсантов. Его ответу удивляемся уже мы: “Из Советского Союза”.
Гуляем по городу. Восприятие обострено. Ещё бы, ведь в первый раз! Обращают на себя чистота улиц, неторопливая, но основательная работа уборщиков мусора, вежливость, а скорее дисциплинированность водителей, богатство магазинных витрин. Замечем и какую-то напряжённость, озабоченность на лицах прохожих. Улыбок мало, праздно прогуливаются только туристы. На оживлённой Строгет, безработные музыканты добывают свои несколько монет, здесь же расставили самодельные щиты и транспаранты датские сторонники мира.
Выходим к парку Тиволи, и, что греха таить, не без колебаний решаем истратить немногие выданные нам кроны на посещение музея мадам Тюссо.
В музее рядом восковые фигуры Гитлера и Черчилля. Гитлер развлекается игрой в шахматы. Нигде ни слова, что эта “игра” унесла 50 млн. человеческих жизней. Невинный аттракцион приобретает совсем не невинный политический смысл. Наверное, очень хочется определённым кругам на Западе, чтобы датчане поскорее забыли кошмарную ночь фашистской оккупации.
Возвращаемся на судно. После обеда начинается “день открытых дверей”. У борта уже теснятся желающие посетить самый большой парусник в мире. Вот первые из них поднимаются по трапу. Приятно видеть, с каким достоинством и , можно даже сказать, изящно ведут экскурсии наши курсанты-гиды. И здесь ещё раз сталкиваемся с разницей в ценностных ориентациях людей. Пожилой посетитель, уходя, пытается вручить своему гиду бумажку в 100 крон. Парень вежливо, но настойчиво отказывается. А благодарному старику никак не понять причину этого, он прибавляет ещё одну ассигнацию. И только новый отказ пробуждает в нём понимание, глаза его ещё больше теплеют, в них появляется уважение.
А экскурсанты прибывают, с интересом осматривают судно, с удовольствием берут литературу о Советском Союзе.
Но не обходится и без инцидента. Одному из посетителей приходит в голову мысль укрепить ножку покачивающегося столика брошюрой с текстом Советской Конституции. Вот здесь у наших ребят проявляется вместе с вежливостью твёрдость характера. и — незадачливый, к тому же подвыпивший “экскурсант” вынужден покинуть борт “Седова”.
В один из дней стоянки судно посетил известный датский художник-карикатурист, коммунист Херлуф Бидструп. Он пришёл к своим старым друзьям-седовцам. Тёплая, радушная встреча, оказанная художнику-борцу, ещё раз показала ему, что в Советском Союзе его хорошо знают и любят.
Незаметно проходит время стоянки. Но за четыре дня нашего пребывания в Копенгагене на борту “Седова” побывали сотни датчан. И когда мы отошли от причала, с берега нас провожали наши новые друзья и доброжелатели. Их было много, добрых, улыбающихся и не похожих на сдержанных чиновников портовой администрации, встречавших нас несколько дней назад.
Как мы узнали, накануне нашего прихода в Копенгаген по датскому телевидению опять демонстрировался печально известный фильм “Русские идут”. И вот русские прошли по городу, прошли с достоинством, с открытой для дружбы душой. И многие смогли понять это, ведь не зря же люди, стоявшие на Лангелиние, провожали нас с искренними, дружескими улыбками.
В. Кулинич, А. Панченко — курсанты 2 курса СВФ. В подготовке материала принимал участие сотрудник общественной редакции доцент В. Силин.
Почему я упомянул только Панченко, хотя в авторах значится и Владимир Кулинич? — Владимир технично сходу опроверг своё авторство. “Скорее всего моё имя использовали, как самого старшего, как ротного старшину или, как партийного”, — так отозвался он, капитан, доныне в строю.
Отзыв сквозь десятилетия.
Лёше, сыну ректора мореходки Алексея Афанасьевича Панченко, написать статью в училищную многотиражку велел сам Бог. Само собой, тогда в 84-м речь могла идти только о партийном боге, других тогда не водилось.
Не просто быть сыном главы училища, ему вменялось хорошо учиться и быть образцом дисциплины. От него ждали всех возможных побед и достижений, даже в спортивных сферах, от которых он был далёк. Так, чтобы остальным курсантам роты было на кого равняться. В такой максималистской парадигме должна была проходить вся жизнь нашего товарища. Рискну предположить, что именно в завышенной планке ожиданий скрывалась причина надлома личности Алексея, его внутреннее несогласие с назначенным ему образом поведения. Недолго он пребывал курсантом. Три лычки нашил под шеврон на фланку, но на третьем курсе уже не учился. Отчислился по каким-то своим, не вполне понятным для нас, окружающих, мотивам. Хотя успевал он вполне успешно, а по предметам гуманитарной направленности был отличником.
Однако к статье… Первый грот “Седова” — здесь начинались экскурсии для иностранных гостей парусника. Пара гидов-экскурсоводов встречала группу истомившихся в длинной-предлинной очереди желающих прогуляться по палубам крупнейшего в мире барка с богатой историей. Человек по десять поднимались они по трапу с набережной Копенгагена. Гиды начинали свой рассказ с самой закладки парусника на верфи Круппа в Киле. Продолжали историей перехода судна по репарации под Советский флаг, перестройкой его грузовых трюмов в учебные классы и кубрики курсантов, участиями парусника в международных регатах… Тем временем, обходя кругом все открытые палубы, приводили технические характеристики, приостанавливались ненадолго на баке, потом на юте. Предлагали бесплатные открытки с видами окрылённого парусами УПС “Седов”. У первого грота и прощались. Брали следующую группу. Фотографировались с многочисленными желающими…
Лёша Панченко первым записался в гиды. У него с английским был полнейший порядок. Он не только выучил обязательный текст экскурсии, но также что-то добавлял от себя. К примеру, он часто пояснял, как бы лично от себя: Вот, типа, первый грот — это моя мачта! А вот на той самой рее, он задирал голову, я со своим товарищем Андреем Борецким затягивал мокрую и тяжёлую шкаторину паруса в шторм! Тем самым он представлял своего напарника, и тот, вступив в разговор, рассказывал, как они ходом тянули фал фор-стень-стакселя или выбирали вручную трёхтонный якорь, налегая телами на вымбовки шпиля. Поди приукрашивали слегка!
Несомненно, они были лучшими гидами! Шумные эмоции экскурсантов, их внимание, смех и множество разнообразных вопросов были тому подтверждением!
Эта газетная статья Лёши полна фактами и небольшими подробностями, некоторые из которых забылись по истечении лет. К примеру упоминается эпизод с Конституцией, когда её брошюру подложили под ножку стола. Никому не вспоминался этот случай. Определённо, если бы это произошло, то мы б обсуждали. Но раз уж Лёша так написал, значит было…
Не пустая статья “ни о чём”, какие зачастую печатают в прессе — отдаю должное Алексею. Вместе с тем, в его содержательной статье ничего нет о, как раз, памятном для многих посещении польских маклаков.
Итак, оказались курсанты в просторном ангаре, заполненом стеллажами с различной одеждой, ящиками, полными джинсов, модных тогда приталенных батников, кроссовок… Невиданное разнообразие самых дефицитных шмоток. В Союзе такого не увидишь! А валюты ровно на что-нибудь одно: или джинсы, или кроссовки… Многие стали примерять. У кого-то и рубашки, и джинсы потом оставались под форменной суконкой. Так и выходили. Кто-то умудрился вытащить целую стопку полиэтиленовых пакетов с изображением прелестной полуобнажённой улыбающейся леди. Потом в Риге и в Ленинграде торговали этими пакетами. По пятьдесят копеек уходил каждый… Подобные факты, конечно, не могли войти в Лёшину статью по идеологическим резонам.
“Лангелиние, Строгет, Кронборг…” Свободное знание датских географических названий, как то название причала или пешеходной зоны, не было свойственно среднему курсанту. За единственное короткое увольнение на берег невозможно их изучить и запомнить. Тут либо особенные, присущие только Алексею любознательность и восприимчивость, либо подобную осведомлённость следует отнести к редактуре статьи помполитом Нашениеком Вилнисом Эдгаровичем, который посчитал нужным сверкнуть широтой своего кругозора.
История про повреждённую Русалочку немыслима была для СССР. Вандализма, как и секса, ведь не было. Или нам не говорили? Когда мы узнали про двух перцев, которые по пьяни в то лето 1984-го отпилили у памятника правую руку, это было реальным сдвигом курсантских шаблонов. Новация, по тем временам: оказалось, прославиться то легко, а предъявят только порчу коммунального имущества! Думаю, тот случай стал триггером для вспышки вандализма по всему миру, не исключая теперь и Россию.
А вот ответ иностранных курсантов: “We are from the USSR!” Меткая пометка, прям очень по делу! За столь дивным откровением следовало многословное объяснение, дескать, я из Марокко или я из Панамы, из Бенина, из Мавритании… Отдельная история каждого. Но в итоге всё финализировало “I’m a Soviet cadet! In the same uniform!” Ибо было круто именоваться советским курсантом!
Знал бы Алексей, что до сих пор дружим с теми надёжными парнями: Иваном Хеорхе, Мельвином Харамильо, Педро Гонзалесом! С теплотой вспоминаем недавно умершего Алексиса Йау.
Неужто “кошмарная ночь фашистской оккупации”? Для датчан?
В годы позднего СССР существовал миф о широкой многонациональной антигитлеровской коалиции. Согласно этому мифу, Дания входила в число стран-победительниц(!) Германии во Второй мировой войне. Однако правда в том, что Дания была захвачена фашистской Германией 9 апреля 1940 года всего за несколько часов, и до мая 1945 года находилась под оккупацией. Исторически Дания была идеальным коллаборационистом для фашистской Германии. В кредит поставляла все необходимые товары и ресурсы для ведения войны. Датчане состояли в вермахте, в добровольческом корпусе СС “Данмарк”, воевали на восточном фронте против СССР. А “кошмаром” для датчан стало снижение уровня жизни бюргеров вследствие огромных трат на поддержку фашистов. И в 1944 – начале 1945 годов, когда исход войны уже был предрешён, в Дании сформировалось весьма многочисленное движение сопротивления, но при том деоккупация была осуществлена британской армией.
Прочитав про 100 крон, которые некий датчанин пытался всучить курсанту в ходе экскурсии, чуть было не воскликнул: “Это же я, тот самый лохопед, который упорно отказывался от купюры!”. Точно помню, было такое! Потом, поразмыслив, понял, что наверняка и другие курсанты-гиды также могли оказаться в подобной ситуации и возможно оказывались. Потому, кого имел Лёша в виду, мне и незнамо, и неведомо.
Фильм “Русские идут” — “печально известный”? Не много печали в той достаточно ординарной старой кинокомедии. Русские изображены в своём привычном для американцев амплуа, туповатых недотёп. Заплутали в морях, посадили свою подводную лодку на мель… Но и американцы не тянут на храбрых патриотов, скорее испуганные некой советской угрозой истерики и параноики… Едкая сатира на холодную войну и разделяющий людей железный занавес. Ни одного плевка в сторону СССР. Потому ярлык “печально известный” отнесу на счёт доцента В. Силина — специально подкованного идеолога с особыми не лимитированными полномочиями — принимавшего участие в подготовке материала той статьи. О фильме я полюбопытствовал специально, по прошествии времени, а тогда датского телевидения мы, курсанты, не смотрели, за это ручаюсь.
14 июня 2023 года.
