Если станет жалко мне
вазы вашей муки,
сбитой каблуками облачного танца, —
кто же изласкает золотые руки,
вывеской заломленные у витрин Аванцо?..
Это писал двадцатилетний Владимир Маяковский в одном из своих первых стихотворений «Я» (1913). Упомянутый здесь художественный салон Аванцо, наряду с художественным салоном другого итальянца — Дациаро, существовал в России более 70 лет и высоко котировался в обеих столицах.
Художественный рынок начал складываться в России в XVIII столетии. Формировался он тогда в основном за счет частных приобретений. С учреждением Академии художеств в ней стали устраиваться выставки и аукционы. Во времена Екатерины II в Россию приехало множество иностранцев, в том числе художников, купцов, искусных ремесленников, многие из которых остались в стране надолго. Позже они начали открывать художественные магазины; первый «эстампный кабинет», появившийся в 1779 году, принадлежал итальянцу Роспини. Следом появился художественный салон немца Германа Клостермана, продававшего не только изделия иностранных мастеров, но и гравюры русских художников (Г. И. Скородумова, А. Ф. Березникова). Он оставил интересные записки об известном литераторе Д. И. Фонвизине, имевшем огромную коллекцию картин и скульптур1.
Ко времени прибытия в Санкт-Петербург семьи Аванцо художественный магазин уже существовал, являясь «наиболее популярным <…> на четвертой линии Васильевского острова. Его владелец, сын итальянского фабриканта красок Довициелли, имел в Петербурге и свое производство и торговлю»2.
Аванцо по происхождению были итальянцами из Тироля, приехавшими в Россию, вероятнее всего, в первой трети XIX века. Мы знаем о трех старших представителях фамилии (степень их родства между собой доподлинно неизвестна) — Фелицио (Феликс), Иосиф (Осип) и Альберт.
Феликс Аванцо (1828 — после 1869) с 1859 года числился санкт-петербургским купцом 2-й гильдии3. Годом ранее он обратился в Правление Императорской академии художеств в связи со смертью комиссионера Академии Батиста Риппы4. В круг обязанностей академического комиссионера в числе прочего входила закупка различных художественных изделий — как по запросам отдельных корреспондентов, так и по указаниям Правления. Он устанавливал контакты с отечественными коллекционерами и заграничными торговыми представителями, для чего ему постоянно приходилось выезжать не только во все концы России, но и за границу. Кроме того, комиссионеры продавали работы членов Академии и другие принадлежащие ей произведения искусства, как правило, получая определенный процент с прибыли. И потому поставщиками Академии становились преимущественно торговцы (как, например, тот же Клостерман, исполнявший эту должность в течение долгого времени). Купец Б. Риппа владел фирмой «Риппа и Довизиелли» (Довициелли) и имел несколько магазинов в Санкт-Петербурге.
Феликс Аванцо, состоя главным приказчиком Риппы и его поверенным при выполнении поручений Академии, во время отсутствия хозяина управлял всеми делами фирмы. После смерти Батиста Риппы (1858) родственники покойного подтвердили его полномочия. Тогда-то Феликс и обратился в Академию художеств с просьбой о возложении на него обязанностей комиссионера вместо скончавшегося Риппы «как давно заведовавшему делами покойного и известному Академии по торговле в его магазинах». Прошение было удовлетворено. В 1857 году Академия заключила с купцом Аванцо четырехлетний контракт на исполнение им обязанностей комиссионера и «краскотертного мастера». В перечень его обязанностей в последней связи входило изготовление «относящимся до художественной части материалов», включая масляные краски «отличной доброты». Ему также поручалось снабжение учащихся холстами, кистями, мольбертами и прочим, натягивание картин на рамы, а кроме того — заведование входящей и исходящей корреспонденцией Академии. Со своей стороны, Академия обязывалась предоставить Феликсу Аванцо квартиру с мастерской для работы. По истечении контракта его срок продлили еще на несколько лет.
Еще одной важной обязанностью Аванцо как комиссионера были дела, связанные с таможней, — получением присылаемых из-за границы художественных произведений (картин, скульптур и так далее). Для этого Академия имела в приграничных городах посредников, которые принимали поступающие из-за рубежа грузы, а потом отправляли их по почте или через транспортную контору к месту назначения. Аванцо должен был следить за доставляемыми в Кронштадт ценными грузами для нужд Академии и магазина. Дело хлопотное: договориться с перевозчиком, нанять складские помещения, оплатить провоз и таможенные сборы… Тут огромное значение имели предприимчивость и честность людей, занимающихся подобной работой. Для Феликса Аванцо ситуация упрощалась тем, что в Кронштадте такой человек, пользовавшийся его полным доверием, был. Речь идет о близком родственнике комиссионера — Иосифе (Осипе) Аванцо (1816–1859).
В отличие от Феликса, Иосиф осел в Кронштадте и числился в реестре Ораниенбаумского казначейства как Осип Дементьевич Аванцо. Кронштадт — это морской порт, куда приходили корабли со всей Европы, город моряков, купцов и комиссионеров. Там существовала довольно большая община иностранных подданных. Представители разных национальностей, особенно коммерсанты, быстро находили своих соплеменников и вливались в их общины: «Немец останавливается у немца, француз у француза. Он знакомится с городом и жителями его, принимая основными те понятия, которые передаются ему хозяином. <…> Он ходит в свои церкви, читает газеты на своем языке; обедает в трактирах, содержимых единоземцами <…> и <…> не чувствует тех мелочных, но важных затруднений, которые повсюду более или менее связаны с званием иностранца».
Осип Дементьевич значился в купеческом реестре города Кронштадта купцом 3-й гильдии. Жил он с семьей в каменном доме Ф. А. Винберга — торгового консула и вице-консула ряда европейских государств — на Господской улице (позже — Николаевский проспект, ныне — проспект Ленина), 45. На той же улице располагались Благородное и Купеческое собрания, Гостиный двор, римско-католический храм Святых апостолов Петра и Павла, православный Андреевский собор, гостиница «Неаполь», неподалеку — «порядочный» трактир итальянцев Делапортов.
Первое упоминание об Осипе Аванцо мы находим в метрической книге Петропавловского храма. В ней записано, что 13 мая 1848 года здесь был крещен «младенец именем Карл-Франц-Доминик <…> австрийского подданного Иосифа Аванцо и жены его Екатерины, родившийся в Кронштадтском приходе 24 марта 1848 года». Четыре года спустя (1852) в том же храме крестили другого сына Осипа Дементьевича — Иосифа (Ивана)12. Был еще сын Александр. Всех троих в разное время Осип Дементьевич вписал в свое купеческое свидетельство и решил, что они должны окончить Императорское Коммерческое училище, чтобы далее успешно следовать по отцовским стопам. В училище принимались подростки от 10 до 12 лет (на коммерческое отделение — дети купцов, на бухгалтерское — дети разночинцев). Курс обучения составлял 7–8 лет, годовая стоимость (довольно высокая) — около 55 000 рублей. Сюда-то О. Д. Аванцо и отдал своего одиннадцатилетнего сына Карла. В прошении на имя директора училища Осип Дементьевич указывает, что Карл в случае положительного решения вопроса будет находиться не на казенном, а на собственном содержании.
В 1859 году Осип Дементьевич умирает. Заботу о его детях берет на себя родственник жены — Франц Францевич Нитче. В делах Осипа сменил брат Феликс, к тому времени, как мы помним, ставший комиссионером Академии художеств.
Через год Ф. Ф. Нитче ходатайствует перед Советом Коммерческого училища о следующем: «Желая дать приличное воспитание находящемуся под моею опекою сыну умершего кронштадтского купца Аванцо — Иосифу-Людвигу-Ивану Аванцо, <…> покорнейше прошу <…> допустить его к баллотированию, имеющему быть в этом году, для поступления в число штатных воспитанников»14. К ходатайству прилагались метрическое свидетельство, справка о здоровье и свидетельство Санкт-Петербургской Казенной палаты о том, что «Иосиф причислен <…> к семейству и капиталу отца его февраля 24 дня 1860 года».
В августе 1861-го Иван Аванцо становится штатным воспитанником Санкт-Петербургского Коммерческого училища. И в младших, и в старших классах он вроде бы успевал по всем предметам, однако за год до окончания с ним случилось несчастье, о чем мы узнаем из архивных документов Ораниенбаумского полицейского управления. В письме исполняющего обязанности судебного следователя Н. Рыбкина от 9 июня 1870 года на имя директора училища сообщается: «Имею честь уведомить Вас, Милостивый государь, что Коммерческого училища воспитанник второго (предпоследнего. — Н. П.) класса Иосиф Аванцо пятого июня вечером покушался на самоубийство, выстрелив в грудь из пистолета, но остался жив и здоров. Причину самоубийства объяснил мне, что, не выдержал экзамена, уволен из училища и как растерявшийся и не зная, что ему предпринять, решился убить себя. Аванцо отдан на поручительство сводному его дяде Францу Нитче, а дело об нем <…> передано мною в Католическую Духовную Консисторию».
* * *
«Уволенный по домашним обстоятельствам из II класса Училища» Иван Аванцо в итоге оказался в Москве, где имелся еще один магазин семьи Аванцо. Здесь начинается взрослая жизнь и предпринимательская деятельность Ивана Осиповича. В Москве он появился, скорее всего, не позднее 1873–1874 годов17. Вначале мы встречаемся с ним как с «учеником коммерции» в семейном магазине на углу улиц Кузнецкий Мост и Петровки.
В те времена Кузнецкий Мост в Москве считался самым престижным коммерческим местом древней столицы. Череда модных магазинов — в основном заграничных: нотный магазин А. Гутхейля, художественный магазин Д. Дациаро, магазин оптики Ф. Шнабе, книжная лавка И. Готье, лавка деликатесов Урбена и другие, но есть и заведения российских предпринимателей — Поповых, Джамгаровых, Третьяковых, Солодовниковых… «Целый день туда тянутся кареты цугом», везущие «московских вельмож <…> во “французские лавки”»18. По вечерам на Кузнецком горят газовые фонари. Здесь можно видеть весь «цвет» Первопрестольной — представителей высшей знати, именитого купечества, интеллигенции…
Итак, Иван Аванцо в Москве. Он молод, энергичен, добродушен, любезен и потому обживается в ней достаточно быстро, обзаводится обширными знакомствами. Магазины Аванцо и его конкурента Дациаро торговали высококлассной художественной продукцией (картины, гравюры, скульптура), а также рисовальными принадлежностями, красками, бумагой, холстами, рамами, мольбертами и прочим подобным. Со временем сам Иван Осипович начинает прекрасно разбираться во всем этом многообразии; параллельно заводит деловые отношения с купцами, державшими торговлю на Кузнецком. В 1879 году он зачисляется в Московскую купеческую управу купцом 3-й гильдии19, ранее (1877) становится действительным членом Московского общества охоты имени императора Александра II20, куда входили видные представители не только аристократии, но и торгово-предпринимательского сословия. С многолетним казначеем Общества А. К. Лемерсье Иван Аванцо в конце концов породнился, женившись на его дочери Терезе. Коротко сошелся с членами известной купеческой семьи Четвериковых — Сергеем, Дмитрием и Михаилом Ивановичами. Усадьба С. И. Четверикова Тимофеевка находилась в селе Городищи Богородского уезда Московской губернии как раз на территории охотничьих угодий Общества. И. О. Аванцо часто приезжал туда отдохнуть и поохотиться в хорошей компании.
После кончины А. К. Лемерсье (1879) Иван Осипович стал кандидатом в казначеи (1881), спустя семь лет — кандидатом в вице-председатели Общества и распорядителем зимних охот, а в 1888 году удостоился почетного членства. Он славился и как заводчик пойнтеров.
* * *
Манифест Александра II и последовавшие за ним реформы привели к небывалому подъему промышленности и торговли в России. Изменения коснулись всех сторон общественной жизни, в том числе сферы культуры. Возникают новые музеи в столицах и провинции, творческие объединения, научные сообщества. В формирование художественного рынка включаются представители торгово-промышленного капитала.
В 1860 году учреждается Московское общество любителей художеств. В числе главных его целей провозглашались поддержка художников, содействие их сближению с публикой, «развитие вкуса к изящному в целом в обществе посредством устройства постоянной выставки и учреждения публичной картинной галереи». Одним из начинаний стала регулярная демонстрация в Москве художественных работ, уже выставлявшихся в Санкт-Петербурге. Чтобы наладить обмен картинами с Северной столицей, Обществу понадобился посредник, каковым сделался торговый дом Аванцо. 19 марта 1865 года Феликс Аванцо писал членам Комитета Общества: «Честь имею Вас уведомить, что имел счастье получить <…> предложение Ваше быть мне комиссионером МОЛХ и условия об обязанностях Комиссионера. Прочитав присланное Вами письменные условия сего почетного для меня звания, я надеюсь своими трудами на пользу Общества заслужить его расположение». Он также предлагает поставлять Обществу краски, рамы и прочие принадлежности, подчеркивая, что находится «в постоянных сношениях со всеми заграничными производителями художественных вещей». В дальнейшем переписка становится все более оживленной. В ней речь идет, в частности, о делах, связанных со страховкой, получением и отправкой картин, их сохранностью. Из нее мы узнаем о передвижениях полотен В. В. Верещагина, К. П. Брюллова, Т. Горшельта, Е. А. Ознобишина, В. И. Якоби и многих других именитых живописцев. В то время картины перевозились уже преимущественно по железной дороге. Феликс действовал четко и оперативно: «Что касается до картин, принадлежащих Государю, то они только вчера получены из Парижа в Эрмитаж и на этой или на будущей неделе будут высланы в Общество».
В дальнейшем Феликса сменил Альберт Аванцо, родившийся в 1844 году, возможно, уже в России. Работая в магазине сначала в качестве ученика, он постепенно дорос до служащего, а затем до помощника и управляющего салоном (в письмах, рассылаемых магазином Аванцо, рядом с подписью Феликса стоят инициалы Альберта). В 1870 году имя Альберта Аванцо появляется в списках купцов 2-й гильдии Санкт-Петербургской купеческой управы27. Судя по всему, на тот момент Феликс отошел от дел: позже он в официальных бумагах магазина не фигурирует.
Став владельцем фирмы «A la palette de Raрhael” («Палитра Рафаэля») — существовавшего в прошлом, как мы помним, художественного салона «Риппа и Довизиелли», Альберт расширил свою деятельность. Кроме картин, гравюр, скульптуры он торговал красками, лаками, другими рисовальными принадлежностями, открыл при фирме фабрику по производству рам28, как преемник семейного дела продолжил исполнять обязанности поставщика Академии художеств, а в 1872 году подал министру двора Его императорского величества следующее прошение: «Я приемлю смелость обратиться к Вашему Сиятельству с почтительнейшею просьбою о ходатайстве пред Его Императорским Величеством Государем Императором о всемилостивейшем даровании мне звания поставщика Его Императорского Величества, причем я, одинаково питая верноподданнические чувства со всеми русскими, пользующимися милостями Августейшего Монарха, всеми силами буду стараться заслужить внимание и милость моего Высочайшего Покровителя, как и Вашего Сиятельства, <…> семейству которого, смею надеяться, фирма моя довольно известна»29. Прошение удовлетворили, и в следующем году Альберт Аванцо удостоился звания поставщика императорского двора и права помещать на вывесках изображение Государственного герба. Со временем фирма стала одной из крупнейших и авторитетнейших на художественном рынке России.
* * *
К моменту, когда семейное дело возглавил И. О. Аванцо, его уже хорошо знали и уважали в московских художественных кругах. Он меняет название магазина, который становится «магазином Жана-Батиста Аванцо». Теперь в деловых письмах и на рекламных плакатах значилось: «A la Palette de Raphael. Б. Аванцо. Комиссионер Московского общества любителей художеств и Московского общества распространения технических знаний». Иван Осипович знакомится с художниками и ценителями искусства, многие из которых становятся в дальнейшем его близкими друзьями. Магазин Аванцо представлял собой скорее салон, гостиную, где велись деловые и просто дружеские беседы. Сюда часто захаживали А. М. и В. М. Васнецовы, В. А. Серов, И. Е. Репин и другие известные живописцы, чтобы приобрести материалы для работы, предложить свои картины для продажи, обсудить с хозяином творческие планы, ибо Иван Осипович как никто другой умел находить сбыт их произведениям. Давние дружеские отношения сложились у И. О. Аванцо с В. В. Верещагиным, которому он в одном из писем сообщал: «С удовольствием соглашаюсь принять бюст для продажи, согласно Вашему желанию, чтобы вырученные деньги были бы всемилостиво переданы одному из учреждений города Москвы для благотворительного использования от Вашего имени; поэтому прошу Вас при случае доставить мне бюст».
Благотворительность вообще являлась одной из важных сторон деятельности Ивана Осиповича. Он, например, активно способствовал созданию организации для оказания помощи проживающим в России соотечественникам. В 1888 году в Москве в итальянском консульстве собрались тридцать восемь «московских итальянцев», чтобы подготовить проект устава Итальянского благотворительного общества, призванного помогать нуждающимся в «приискании занятий или службы», содействовать в «обучении и воспитании сирот и неимущих родителей», снабжать больных «медицинскими пособиями» и так далее31. В оргкомитет среди прочих вошли такие видные представители московского купечества, как сам Иван Осипович, Джузеппе Дациаро, Матвей Ломбардо, Антонио и Филиппо Танфани, Савва Морозов. «Означенное Общество открыло свои действия 28.10.1889 года»32. Его почетным президентом избрали итальянского консула, а расположилось оно в здании пассажа Г. Г. Солодовникова на Кузнецком Мосту (здание не сохранилось).
Благотворительностью занималась и жена Ивана Осиповича — Тереза Августовна, тоже входившая в оргкомитет Общества, а кроме того, согласно справочнику «Вся Москва» за 1899 год, заведовавшая детским приютом № 2 на Малой Бронной улице (дом Гирша) и Арбатской канцелярией городского попечительства о бедных.
* * *
В 1890-х годах у главы торгового дома Аванцо — обширнейшее поле деятельности. Его художественный магазин предлагает покупателям высококлассную продукцию лучших заграничных фирм33. Он устраивает выставки, продает картины русских и зарубежных живописцев, печатные материалы. Состоит комиссионером МОЛХ и Общества распространения технических знаний. А еще благотворительность, членство в Обществе охоты, где Иван Осипович — товарищ председателя. Однако ему этого мало, он начинает прорабатывать идею собственного издательства — художественные альбомы, книги, открытки… Что касается открыток, приобретавших все большую популярность, успеху предприятия здесь много способствовал привлеченный к сотрудничеству друг и сочлен И. О. Аванцо по МОЛХ художник, график-орнаменталист, книжный иллюстратор Б. В. Зворыкин. Борис Васильевич создал множество открыток — рождественских, пасхальных, бытовых, юбилейных, оформлял афиши, меню званых обедов, театральные программы и тому подобное34. В 1903 году по заказу торгового дома Аванцо он оформил подарочное издание пушкинской «Сказки о золотом петушке», а через год — русской народной сказки «Марья Моревна».
Иван Осипович был человеком чрезвычайно отзывчивым, с готовностью откликавшимся на любые просьбы — порой весьма экзотические. Например, в начале 1890-х годов к нему обратился купец А. А. Бахрушин, купивший на Сухаревском рынке «двадцать два портрета, закопченных донельзя». Алексея Александровича интересовало, нельзя ли что-нибудь с ними сделать. В результате «портреты были промыты, отреставрированы и вставлены в дубовую раму». Как оказалось, они принадлежали кисти французской художницы XVIII века Марианны Кирцингер и представляли собой эскизы театральных костюмов. Так было положено начало знаменитой впоследствии коллекции Театрального музея, созданного А. А. Бахрушиным.
Другой пример. Ф. И. Шаляпину, только что перешедшему в Частную оперу Мамонтова, предстояло петь Мефистофеля в «Фаусте». Его не удовлетворяла трактовка этого образа в старой театральной традиции, и Федор Иванович задумался о другом костюме и гриме. Вместе с С. И. Мамонтовым он пришел в магазин Аванцо и объяснили хозяину суть дела. Иван Осипович предоставил им все имеющиеся в магазине изображения Мефистофеля. Шаляпин выбрал старую гравюру ученика А. Дюрера Ганса фон Кульмбаха «Мефистофель», послужившую образцом при создании костюма.
По торговым и издательским делам Иван Осипович часто отправлялся за границу, в основном во Францию или Германию. 9 мая 1898 года он сообщает из Парижа живописцу и коллекционеру И. С. Остроухову: «Многоуважаемый Илья Семенович! Здесь был представлен и побывал у всех лучших художников: Лефевр, Аннерьер, Жероме, Бугро и проч. и проч., которые вполне сочувствуют нашему проекту и все принимают участие и готовы помочь». Речь шла об устроенной И. О. Аванцо совместно с Ш. Пите русско-французской выставке «Union Artistique Russie-France». Готовилась она под покровительством великой княгини Елизаветы Федоровны, открылась на Кузнецком Мосту в доме Джамгаровых. На ней демонстрировались более 200 полотен и скульптур38. Свои работы здесь представили П. Блоншар, Ж. Дюпрэ, П. Жобер, Ж. Левефр, Ж.-Л. Жером, А. Е. Архипов, М. В. Нестеров, В. Д. Поленов, И. Е. Репин, П. П. Трубецкой, М. М. Антокольский и другие. Успех превзошел все ожидания. Иван Осипович, вдохновленный, решил в дальнейшем расширить эту часть своего дела.
В архиве мы обнаружили внушительный пакет свидетельств Иностранного отделения Канцелярии московского генерал-губернатора, дающих право на выезд за границу. Там, в частности, указывались биометрические персональные данные заявителей — рост, цвет глаз и волос. Из этих бумаг мы узнаем, что И. О. Аванцо росту был невысокого, имел темно-карие глаза и темно-русые волосы.
Иван Осипович не отличался крепким здоровьем. Со временем врачи обнаружили у него туберкулез легких. Он стал регулярно ездить для лечения в Швейцарию, в курортный городок Монтрё. Однако болезнь усугублялась. В середине 1890-х годов И. О. Аванцо передает право на владение магазинами в Санкт-Петербурге своему родственнику по матери — Альберту Петровичу Фиетте, в Москве же пока продолжает вести дела сам. Однако 6 (19) июля 1900 года он умер в Швейцарии. В свидетельстве о смерти, составленном чиновниками гражданской управы города Монтрё, говорится: «<…> скончался Аванцо, торговец письменными принадлежностями, сын Иосифа Аванцо и Доминики, урожденной Фиетта, женатый на Терезе, урожденной Лемерсье».
На эту смерть откликнулся ряд российских периодических изданий. Вот что, например, писала газета «Новое время»: «В Швейцарии на днях скончался И. О. Аванцо, имя которого одинаково популярно как в московских художественных кругах, так и в охотничьих сферах. <…> Человек чрезвычайно незлобивый, любезный, покойный Иван Осипович пользовался всеобщими симпатиями как в русском обществе, так и в местной итальянской колонии, которая потеряла в нем активного деятеля для своего благотворительного общества»41. Журнал «Природа и охота»: «Горячая 17-летняя деятельность покойного в качестве директора правления, казначея, товарища председателя и распорядителя зимних охот, его энергия и такт, а главное, его преданная любовь к Московскому обществу охоты, интересы и процветание которого он всегда и всюду ставил на первое место, сделали его популярнейшим и наиболее уважаемым в обществе членом правления. <…> Деятельность И. О. Аванцо была отмечена Обществом поднесением ему нескольких благодарственных адресов, избранием в почетные члены и, наконец, по постановлению годичного собрания 1899 года — внесением его имени на великокняжескую братину — памятник 35-летия деятельности Общества. Но лучший памятник он создал себе в истории Общества страницей своей деятельности, которая памятной останется для всех, кому дорого Московское общество охоты»42.
21 июля 1900 года гроб с телом покойного прибыл в Москву на Брестский вокзал, оттуда был перевезен в римско-католическую церковь Святых апостолов Петра и Павла в Милютинском переулке, где совершилось отпевание. Похоронили Ивана Осиповича на Введенском кладбище.
* * *
После кончины И. О. Аванцо магазином некоторое время владеет Тереза Августовна, однако все торговые и финансовые операции ведет ее брат — К. А. Лемерсье. Вскоре вдова выходит замуж за Г. В. Отто — управляющего суконной фабрики С. И. Четверикова, и Карл Августович становится полноправным владельцем магазина на Кузнецком Мосту. Название заведения остается прежним, но характер деятельности постепенно меняется.
Пореформенная Москва переживала расцвет — в том числе в сфере искусств. Появлялись всевозможные художественные кружки и творческие объединения, определившие новые направления в живописи, графике, книжно‑журнальном деле. Все это потребовало новых подходов и от художественных салонов. Их хозяева начинают продавать преимущественно произведения искусства, а не принадлежности для творчества, выступая, таким образом, в роли компетентных посредников между художниками и публикой, стремясь встроиться и принимать активное участие в художественной жизни древней столицы. К. А. Лемерсье, имея коммерческие дела с Обществом любителей художеств, решает повысить статус отношений и в декабре 1907 года подает следующее заявление: «Сочувствуя целям МОЛХ, имею честь заявить <…> о своем желании вступить в число членов». К заявлению прилагались рекомендательные письма.
Будучи комиссионером Общества, Лемерсье постоянно ездил за границу. Почти в каждом крупном европейском городе он видел частные художественные салоны-галереи, где постоянно устраивались выставки современного искусства, пользовавшиеся большой популярностью. После долгих размышлений, консультаций и расчетов Карл Августович вознамерился создать нечто подобное в Москве и в 1909 году открывает при своем художественном магазине картинную галерею. Событие прокомментировали несколько изданий, в том числе газета «Русские ведомости»: «В воскресенье впервые в Москве открылась частная художественная галерея, в которой предполагается устраивать ряд периодически меняющихся выставок. <…> Галерея Лемерсье в Салтыковском переулке на Петровке устроена и обставлена со вкусом. В ней есть тот известный уют, которого недостает большинству наших выставочных помещений и который так необходим для небольших, интимного характера выставок. Жаль только, что новая галерея вместе с тем не свободна от главного недуга московских выставок — недостатка света, главным образом ровного верхнего освещения».
В том же году здесь состоялась посмертная выставка выдающегося художника-баталиста В. В. Верещагина, погибшего на Русско-японской войне. С 1909 по 1911 год прошли несколько показов живописи русских и зарубежных художников. Устраивались и персональные выставки — например, передвижника И. В. Похитонова (1911).
Первоначально при организации экспозиций К. А. Лемерсье не имел четкой программы и каких-либо эстетических ориентиров, руководствуясь прежде всего коммерческими соображениями. Со временем, однако, «владельцам удалось привлечь к сотрудничеству скульптора В. М. Домогацкого, устроившего ряд интересных выставок графики и прикладного искусства»45. Позднее к организации выставок также привлекались известные художники и эксперты — К. К. Первухин, Г. М. Хруслов, П. Д. Эттингер и другие.
В 1912 году Карл Лемерсье умирает. Магазин и галерея переходят к его вдове Кларе Федоровне. При ней галерея приобретает определенное направление, тематика разнообразится, повышается качественный уровень экспонируемых произведений, практически к каждой выставке печатаются каталоги. Соответственно, возрастает зрительский интерес. Так, на весенней выставке 1912 года «у Лемерсье побывало семь тысяч человек, продано 15 картин почти за семь тысяч рублей».
1913 год ознаменовался для галереи, среди прочих, такими заметными явлениями в художественной жизни Москвы, как выставка Карла Бёклина — сына знаменитого швейцарского живописца, графика, скульптора Арнольда Бёклина (50 картин)47 и Ежегодная выставка картин русских художников.
Клара Федоровна вела оживленную переписку с художниками, коллекционерами, владельцами других галерей, различными творческими объединениями, приглашая их к участию в выставках. Вот, например, ее обращение к Товариществу передвижников: «Я надеюсь, что <…> будут вполне оценены все удобства оборудованной и находящейся в самом центре (что должно на посещение иметь громадное влияние) моей галереи, которая приспособлением двух зал с верхним светом представит по свету и размеру все необходимое для картин»49. В мае 1913 года Дрезденская галерея предполагала устроить очередную выставку работ современных художников и просила К. Ф. Лемерсье собрать небольшую коллекцию для русского отдела, в связи с чем Клара Федоровна писала в Петербург А. П. Остроумовой-Лебедевой: «Милостивая государыня! <…> Я <…> обращаюсь к Вам с просьбою не отказать в участии на оной выставке и в случае согласия теперь же прислать мне произведений, которые Вы пожелаете выставить. <…> Ввиду того, что времени остается уже немного, я убедительно прошу Вас дать мне ответ в самом непродолжительном времени. <…> С совершеннейшим почтением, Кл. Лемерсье»50.
Помещения галереи предоставлялись и для других мероприятий. Так, И. Н. Розанов, профессор Московского университета и член Общества свободной эстетики, упоминает о проходивших там заседаниях Общества, на одном из которых ожидалось выступление поэтов Н. А. Клюева и С. А. Есенина.
С началом мировой войны в Москве устраиваются благотворительные аукционы произведений искусств, в большинстве своем проводившиеся галереей Лемерсье. В 1915 году Клара Федоровна заказывает И. Е. Репину картину, чтобы продать ее и вырученные деньги пожертвовать в пользу Бельгии, первой подвергшейся германской агрессии. Илья Ефимович приступил к работе неохотно, но потом, увлекшись, создал выразительную картину «Бельгийский король Альберт». Картину купили известные самарские купцы Шихобаловы за шесть тысяч рублей (сейчас она хранится в Самарском художественном музее).
На рубеже 1915–1916 годов галерея Лемерсье стала местом проведения выставки «Художественная индустрия», «центром и подлинным украшением» которой явились «изделия мастерской С. И. Мамонтова, что отметили все газетные обозреватели»51. Это была единственная специализированная экспозиция продукции керамико-художественной гончарной мастерской «Абрамцево» при жизни ее создателя С. И. Мамонтова, отмеченная участием таких корифеев, как М. А. Врубель, А. Я. Головин, К. А. Коровин, В. А. Серов, В. Д. Поленов и другие.
* * *
Галерея Лемерсье действовала до закрытия в 1918 году. Клара Федоровна продолжала жить в своем подмосковном доме в Мамонтовке, однако в 1930 году, не выдержав угроз управляющего, вознамерившегося занять дом, трагически погибла, бросившись под поезд.
Автор: Надежда Игоревна Подунова