Когда я пишу о поэзии, когда разбираю стихи, то у меня всегда одна цель: чтобы читатель прочел. И восхитился. Это «восхитился» точно зависит не от меня. Поэт уже создал стихотворение, а читателю предстоит встретиться с ним. Моя роль невероятно скромная - я могу порекомендовать текст и попытаться объяснить, что мне в нем нравится...
Вот перед нам поздний Заболоцкий. Стихотворение «Стирка белья».
Еще до всякого цитирования необходимо сказать, что стирка белья – не самое захватывающее, «романтическое», «поэтическое» занятие. Это не пение под балконом любимой девушки, не воспоминание о прошлом при виде морских волн, не ночная дума о звездном небе, это не объяснение в любви… Впрочем, с любовью не будем торопиться. Но в любом случае перед нами что-то бытовое. Обычное. И стихотворение начинается очень просто:
В стороне от шоссейной дороги,
В городишке из хаток и лип,
Хорошо постоять на пороге
И послушать колодезный скрип.
Здесь, среди голубей и голубок,
Меж амбаров и мусорных куч,
Бьются по ветру тысячи юбок,
Шароваров, рубах и онуч.
Здесь есть некоторое балансирование между «высоким» и «низким». С одной стороны, колодезный скрип, голуби и голубки, с другой, - мусорные кучи и онучи. Что ждет читателя дальше?
Отдыхая от потного тела
Домотканой основой холста,
Здесь с монгольского ига висела
Этих русских одежд пестрота.
И виднелись на ней отпечатки
Человеческих выпуклых тел,
Повторяя в живом беспорядке,
Кто и как в них лежал и сидел.
«ОТДЫХАЯ ОТ ПОТНОГО ТЕЛА»… перед нами не тело одного человека, а образное совокупное тело всего народа, и не только тех людей, которые живут сейчас: «ЗДЕСЬ С МОНГОЛЬСКОГО ИГА ВИСЕЛА ЭТИХ РУССКИХ ОДЕЖД ПЕСТРОТА». Т.е. постиранная одежда на бельевой веревке есть способ проникнуть в историю и жизнь огромного количества людей, это невероятное обобщение. Поэт сквозь ткань одежды видит основу жизни целого народа. Но после такого смелого образного скачка стихотворение возвращается в конкретное время и место:
Я сегодня в сообществе прачек,
Благодетельниц здешних мужей.
Эти люди не давят лежачих
И голодных не гонят взашей.
Натрудив вековые мозоли,
Побелевшие в мыльной воде,
Здесь не думают о хлебосолье,
Но зато не бросают в беде.
Жены, которые заботятся о своих мужьях. У них трудная, подчас очень трудная жизнь, но они трудолюбивы и верны, и, несмотря ни на что, отстирывают и каждый раз заново восстанавливают чистоту одежды. Это то немного, что дано. И это очень много одновременно. Русский двадцатый век, иссеченный муками, голодом, страданиями и насилием (Заболоцкий, как и миллионы других был арестован, сидел в лагере, жил в ссылке и, кстати, реабилитирован был только посмертно), - этот век не смог уничтожить любовь к ближнему. «НО ЗАТО НЕ БРОСАЮТ В БЕДЕ»... Это не про достаток и благополучие, это про то, что даже в бедности и горе есть место любви и заботе.
А вот финал стихотворения:
Благо тем, кто смятенную душу
Здесь омоет до самого дна,
Чтобы вновь из корыта на сушу
Афродитою вышла она!
Стихотворение про стирку белья. И вдруг Афродита. Которая ассоциируется у нас с чем-то безусловно красивым, женственным. Высоким. Афродита не может жить среди «мусорных куч» и стирать онучи. Она идеал. Но здесь речь об обновленной душе. Жены не одежду стирают, а залечивают душевные раны. Дают возможность снова жить. Чистая одежда и чистая душа соединяются в конце стихотворения. Стирка белья есть акт любви. То есть на самом деле перед нами любовная лирика. Воспевающая ежедневный тяжелый труд любящих сердец.
